Галина Чередий - Кошка Зимы

– Ме… ментам звони, – прохрипел Кир, которого я дотащила до дивана, как только вломившийся ублюдок отпустил его и ураганом унесся за дверь. Правда, перед этим он уставился на меня в упор, будто поверить во что-то не мог, помотал головой и только потом ломанулся, громко матерясь.

– Нельзя, – всхлипывая, я растирала его распухающее на глазах горло левой рукой, потому что правая тоже наливалась адской болью. Ведь я колотила моего почти насильника, не жалея себя, а этот гад был как из дерева вырезан.

– Какого черта?

– Кир, он местный, и у него тут дружки. Заявим, и они нас потом… нельзя.

– Дура, он же тебя…

– Нет-нет, не успел…

– А будешь ждать, когда успеет? – вскинулся на диване брат, сверкая на меня злым взглядом. – Не сдашь его ментам, он вообще обнаглеет. Я таких знаю! Откуда ты знаешь-то его? У вас с ним, что ли…

– Нет же! Я с ним в первый раз тут перед подъездом столкнулась в день переезда.

– Так чего он тогда?

– Не знаю я, Кир!

– Ты, блин, не ребенок! Чего бы он он на тебя средь бела дня прям в квартире полез, если не мутили вы, а? Потому и сдавать не хочешь?

– Что такое несешь?! – захлебнулась я снова стыдом и, бросив его, метнулась в ванную.

Закрылась, согнулась над раковиной, уставившись на себя в зеркало. Зрелище то еще. Глаза безумные, под тем, что успела накрасить, потеки, зрачки огромные. Волосы растрепаны, халат еле держится на груди, скрывая, что лифчик порван. И самое жуткое – в трусах мокро насквозь. Это что же за чертовщина такая? Что тут происходило? До того, как стало ужасом, что это было? Я почти отдалась какому-то босяку-гопнику, который заперся в нашу квартиру. Да. Так и есть. Не соврешь себе. Если бы он не замешкался с презервативом, то мой брат застал бы совсем иную картину. Как его сестра занимается диким сексом прямо на полу с парнем, имени которого даже не знает. А то, что он был бы диким, таким, какого у меня и в помине еще не было, я почему-то не сомневалась. Внезапно будто снова ощутила таранящие меня жестко его длинные большие пальцы, и следом то, как распирало между ног от одного только обещания его вторжения, и ноги затряслись, и на голову будто кипятка плеснули, окатывая до ступней огнем.

– Варьк, ну прости, – просипел Кир под дверью. – Я же за тебя испугался. Если у тебя что с этим… блин, Варьк, на кой тебе такой бычара психованный нужен? Он же тебя переломает всю. Я его глаза бешеные видел. Он совсем неадекват. Не связывайся с таким, Варьк.

– Да ни с кем я не связывалась! – огрызнулась. – Просто понимаю, что заявим – и его дружки нас со свету сживут. Сам мозгами пошевели. Не полезет он больше!

– С чего решила?

«Вот так… малыш… сладкая… сожми… сожми меня…»

Как, как я буду смотреть в глаза какому-нибудь участковому и рассказывать про это? Про то, что в какой-то момент сама начала его целовать. Про то, что не дралась до последнего, не орала на весь дом «помогите», а извивалась, как шалава какая-то, и на пальцы его насаживалась, скуля и выпрашивая большего.

– Кир, давай замнем! – крикнула, содрала халат и белье и залезла в пустую ванну.

– Ну как знаешь.

Знаю. Знаю, чувствую, что на этом все еще не закончилось. Но я взрослая женщина и положу конец идиотским домогательствам этого охамевшего вкрай придурка. Совсем, видно, у кого-то сперма на мозг надавила. Неспроста мне показалось, что он моложе меня. Небось, лет восемнадцать лосю. Мои ровесники уже повменяемей, одним членом не думают. По крайней мере парни из моего окружения. А этот… Господи, Варька, он-то молодой, а ты? С Семеном мы расстались полгода назад, так неужто это я так по сексу оголодала за шесть месяцев? Никогда же, никогда ни с кем из моих бывших у меня таких помутнений не случалось. Вот и не верь потом Натахе, которая утверждает, что сексом надо заниматься регулярно ради душевного равновесия и хорошего настроения. Даже если парня и отношений нет.

«Себя надо любить, Варька, себя. Любить и баловать. В том числе и в постели. А то мхом все там порастет, пока очередной принц найдется».

Села на дно ванны и принялась поливать себя из душевой лейки холодной водой, пока вся не окоченела. А потом вытерлась и ушла в спальню, не глядя на мрачно пялящегося в стену брата. Упала на кровать, чувствуя себя выжатой до предела, и уснула мертвым сном.

Проснулась уже утром. Чуть не полсуток, выходит, проспала.

– Ай! – случайно оперлась, вставая, на правую руку, и тут же прострелило болью. – Вот же гаденыш! Чтоб тебе икалось и не стоял пять лет. Не будешь тогда лезть… к дурам всяким озабоченным вроде меня!

Баюкая руку, сходила в удобства. Кира дома не было. Записки тоже. Ну хоть бардака за собой не оставил, и то радует. Чуть не облилась кофе, машинально опять потянувшись пострадавшей от тупой башки гопника рукой.

– Блин, похоже, без визита в травмпункт не обойтись, – прошипела сама себе, кривясь от боли.

Одеваться, пользуясь одной рукой, – та еще задачка. Краситься левой – вообще жесть. Чуть без глаз себя не оставила, поминая «хорошими» словами виновника моих неудобств.

– Да что ж ты в самом деле, Варя! – топнула ногой, злясь на себя. – Этот мерзавец стоит, что ли, того, чтобы с языка у тебя не сходить?!

Вот ляпнула, и тут же в жар кинуло, от того как это прозвучало в тишине ванной. И его вкус проклятущий вспыхнул на языке, и властные движения, влажное порочное скольжение вспомнилось, как наяву. И тут же в низ живота кто как кулаком надавил. Мягко, но властно и настойчиво. Игнорировать невозможно. Ну прямо как саму причину всего этого бардака. У-у-у-у, ненавижу тебя, гад безымянный!

Снимок показал, что никаких трещин и переломов у меня нет, но ткани распухли от серьезного ушиба.

– Как же вас так удариться угораздило? – судя по взгляду молодого доктора в район моей груди, интерес его был не простым, а с умыслом. Но рыжие коренастые крепыши не в моем вкусе.

– Не удариться, а ударить. Причем во множественном числе, – ворчливо ответила я, глядя на то, как он упаковывает в бинт мою кисть.

Он зыркнул на меня изумленно. Ага, я такая. Руки распускаю запросто, держись подальше. Еще и кусаюсь.

Из травмпункта я решила пойти в гости к Ирке. Благо она буквально в трех кварталах оттуда жила. И, к счастью, оказалась дома.

– Варька, заходи! – полезла с ходу обниматься она. – Ой, ё-ё-ё! Что с рукой-то?

– Кофе дашь – расскажу. Поржешь с меня от души.

– Ого, вот прям заинтриговала, – потащила она меня на кухню.

– Вот такие вот дела, – закончила я свой рассказ об обоих происшествиях. Естественно, отредактированный. Никаких упоминаний о внезапных протеканиях моего мозгового вещества и между ног. Хватит мне и того, что сама ощущаю себя какой-то извращенкой, умудрившейся возбудиться (и продолжать возбуждаться) от насильственных домогательств. Чем больше думаю об этом, тем четче понимаю, что… ну ни в какие ворота нормальности это не лезет.

– Дела твои небезнадежны, Варюха. – Голос Радомира, Иркиного брата, заставил подпрыгнуть нас обеих.

– Да ты вообще, что ли! – завопила подруга и швырнула в него сушкой. – Чужие разговоры не подслушивать не учили?!

Радомир зашел на кухню босой и в одних джинсах и, поймав на лету запущенный в него съедобный снаряд, закинул тот в рот и полез в холодильник за соком. Сложен он был… Хорошо сложен, и прекрасно об этом осведомлен. В том числе и от меня в свое время. Было у нас кратковременное… эм-м… близкое взаимодействие. Пара недель, пока я не поняла, что одной мной этот красавчик ограничиваться не намерен. За сим я все и прекратила, попросив ни о чем Ирке не распространяться. Было и было.

– Если хотели секретничать, то двери могли бы хоть закрыть, – огрызнулся Радомир и стал пить сок прямо из пакета, пристально глядя мне в глаза.

Хм… вот красивый же. За эти три года, что мы не пересекались, стал еще красивее. Подкачался вон, заматерел. Заводил же когда-то не на шутку. А сейчас смотрю – и ничего. То есть вижу, что суперский парень, и помню, что в постели был не эгоист, но больше не волнует.

– Ты мог бы не подкрадываться! – возразила Ирка.

– Привет, – кивнула я ему. – Не знала, что ты в городе. Родных навещаешь?

– Не-а. Он насовсем вернулся. Ждали его прям, – закатила глаза подруга. – Слышишь, позорище бестыжее, иди рубашку надень! Нечего тут телесами голыми мне Варьку смущать.

– Я смущаю тебя, а, Варюха? – подмигнул мне Радомир и, вместо того чтобы убраться, сел напротив. – Я, кстати, серьезно. Давай я твои проблемы разрулю.

– Это как ? – удивилась я.

– Поизображаю парня твоего. До дома подвозить стану, глаза мозолить, типа букеты-конфеты носить, в квартире торчать допоздна. Отвалит твой босяк, вот увидишь. Такие, как он, смелые только когда видят, что девушка без защиты. Типа ничья, и можно подзажать. А только мужика рядом засекут – и мигом вся борзость пройдет.

– А мысль, между прочим, – поддержала Ирка.

– Не поймет по-хорошему, так я ему физическое внушение сделаю.

– Ты не понимаешь. Он здоровый, как жеребец, ей-богу, – вздохнула я, вспомнив, какой мой агрессор действительно здоровенный. Вот же лосиная порода, видно. – И дружки у него такие же.

– Ну так и я не хиляк вроде и могу друзей привлечь, – фыркнул Радомир легкомысленно и как бы невзначай напряг грудные мышцы. Да, павлинизмом он и раньше грешил, а теперь все, видимо, усугубилось. Хорошо, что у меня уже стойкий иммунитет.

– А тебе-то в это встревать зачем?

– Пф-ф-ф, ну ты даешь! Я же тебя черт-те сколько знаю, ты у нас почти член семьи. И что, позволю тебя какой-то быдлоте зажимать?

– Рад, ну, это же время, у тебя жизнь своя…

Вот черт знает почему, но мне его участия не хотелось.

– Для друзей никакого времени не жалко, – снова подмигнул мне, и теперь его взгляд ясно дал понять, что он, похоже, совсем не против реанимировать то, что между нами было.