Галина Чередий - Кошка Зимы

Я осталась без зарплаты. Как там принято теперь говорить? Меня кинули, как лохушку последнюю. Плюс мерзавец, сделавший это, еще и домогался меня. Потом бешеный до невменяемости Зима тыкал мне в лицо членом, который я… мда… Сглотнула, застигнутая врасплох воспоминанием от ощущений… вкуса. Это было… да ужасно-отвратительно-унизительно, само собой! Но надо быть честной у себя в голове хотя бы. Так это воспринималось только из-за ситуации, насилия. Будь обстоятельства другими… И что, Варя? Готова попробовать такое?

Невольно провела языком по нижней, треснувшей от диких поцелуев губе. Вот никогда и мысли не возникало, а тут… Почему? Из-за того, что произошло потом? А что же случилось потом? А то, что Артем в прямом смысле насадил меня на свой рот и заставил кончить. Да как! Ух, боже ж мой! Это отличалось от всего моего прежнего опыта. Сильно. И проняло меня настолько, что я сама потом к нему и полезла? На него. И совсем не практичные соображения о потере единственного защитника затащили меня на его… хм…

И что теперь. У нас? Как называется то, что между нами? И есть ли что-то? Зима говорил про «по-нормальному» и о том, что его тянет ко мне. Но это было до того, как я старательно потопталась по его самолюбию, и до того, как Кир влип, делая меня зависимой от Артема. Парни обидчивы. Это я знаю. И у меня так-то достаточно причин для обиды.

До меня донеслось низкое «бу-бу-бу» Зимы и женский голос. Хлопнула входная дверь. Кто-то явно пришел. Я дернулась с места, между ног и внизу живота потянуло сыто-сладко. Но вся истома мигом испарилась, когда, встав на ноги, я ощутила, что по внутренней стороне бедер потекло. Щедро так. Сильную влажность я ощущала сразу, но у меня как-никак случился секс, и это было нормально, учитывая, насколько сильно я была возбуждена. Правда, финал я помнила смутно. Вообще не помнила, по сути. Бабах в голове – и все.

Я провела пальцами по коже, подцепляя скользкую влагу, которую ни с чем не спутаешь, и уставилась на них, начиная вскипать.

– Я вытащу, да? – прошипела злобно. – Ах ты гад брехливый! Да как посмел вообще!

Из комнаты меня вынесло уже с полноценным желанием убивать. Влетела на кухню, вдохнув, чтобы заорать на мерзавца что есть сил, но подавилась воздухом, увидев там восседающую за моим столом Ирку, которая откровенно пялилась на спину голого по пояс Артема, что-то выискивающего в моих шкафчиках.

– Ой, ты встала уже! – заметила бесстыдница меня и, выкатив глаза в «ничего себе» гримасе, показала большой палец, кивая на Артема. – Приве-е-е-е-ет!

– Ты зачем здесь? – спросила, но тут же поняла, насколько это неприветливо прозвучало. – В смысле, привет, да.

Зима крутанулся на месте, явив кое-чьим бессовестным глазам еще и свою прокачанную грудь в редких темных волосках, что на животе собирались в узкую, уходящую под пояс спортивных штанов полоску.

– Нашел, – продемонстрировал он банку растворимого кофе и тут же вцепился пристальным взглядом в меня. Пристальным и настороженным, как если бы готовился к нападению. Что, знаешь, засранец, где набедокурил? – Как ты, Варьк?

– Да, как? – подхватила Ирка. – Артем сказал, ты приболела.

– Ах я приболела, да? – язвительно спросила я. – Чем, интересно? Уж не ушиблась ли от души о чью-то безмозглую башку? С серьезными и, возможно, весьма продолжительными последствиями? Эдак на всю жизнь!

– Варьк, я… – шагнул безответственный придурок ко мне, но тут на плите засвистел чайник.

Я вздрогнула, осознавая вдруг, как вот это все выглядит глазами подруги. Она застает в моей квартире парня, от которого я попросила ее брата защитить меня. Того брата, которого избили чуть не до полусмерти, а я, сволочь такая, даже не появилась, чтобы поинтересоваться, как он. Потому что струсила. А теперь вот вам пожалуйста, яснее ясного, чем мы с Зимой занимались ночью. И плевать, что Ирка наверняка не знает, что Артем – тот самый гопник, и Рад сам вызвался. Я-то знаю все-все. И стою тут. И бедра все еще в сперме. И что еще из этого всего выйдет… Ой, все!

– Я – в ванную! – буркнула и, развернувшись, ломанулась в санузел. Скроюсь тут и буду сидеть, пока все не уйдут и как-то не рассосется безобразие вокруг.

Но, конечно, ничто и никто рассасываться не собирались.

– Варьк, открой, – послышалось тихое. Зима.

– Уйди, – огрызнулась, смывая с себя его биологический материал.

– Ни ху… Кхм… Куда я пойду-то? Накосячил типа и валить?

– А что, готов взвалить на себя весь груз ответственности? Или добавить хочешь?

– Х*ета, а не разговор. – Защелка натужно скрипнула и отлетела, а наглец заперся ко мне и закрыл дверь. – Нормально мы можем хоть раз поговорить?

Ах, поговорить хочешь? Ну давай!

– Ты в меня кончил! – зашипела я змеей и ткнула в его сторону головкой душа, случайно окатив водой. Его спортивные штаны промокли и прилипли к телу, и то, что у него весьма быстро поднимается его здоровенная «очевидность» стало более чем наглядно. – Ах, ты, скотина! Поговорить, да? Косяк ты осознаешь?

Я обвиняюще ткнула на его ширинку, опять с психу забыв про душ в руке.

– Да черт!

– Ты голая, чего ожидала-то? – проворчал Зима, шагнув ближе и закрутив краны. Отобрал лейку, повесил на место, сдернул с держателя полотенце.

– Не лезь ко мне! – хлопнула я его по лапам, когда полез завернуть, но этот слон и не заметил. Взялся бережно вытирать, зыркая исподлобья.

– Поговорим?

– О чем? – насупилась я. Ну вот какого черта такая ерунда, как елозенье по коже махровой тканью, должна ощущаться так приятно. Я не согласна! Я злюсь.

– О нас.

– А ничего, что прямо сейчас у меня на кухне сидит девушка, чьего брата ты избил? Я не знаю, как и в глаза ей посмотреть, а ты выплясывал перед ней полуголым! Или этот шалаш у тебя в штанах совсем не в мою честь?

Блин. Это-то тут при чем? Да плевать!

Руки Артема замерли. Полотенце упало. Он обвил мою талию, рывком подтащил к себе, ткнувшись в висок губами.

– Она от него пришла, а? Связь через сестренку с этим у*бком держишь, кошка драная?

– Ты больной! – попыталась вырваться я. – Совсем псих неадекватный! Это, по-твоему, называется «поговорить нормально»?

– Это называется – «что мое, то мое, кто сунется – закопаю», – рыкнул Артем, впившись в мою шею жгучим поцелуем, от которого сто процентов останется след. Скотина неандертальская!

– О, ну тогда иди и тискай, что там твое! – заколотила его по плечу ладонью.

– Варька, мозги не *би! – Он поймал меня за запястье, не давая отбить о себя руку и вскрыть едва поджившие порезы. – Про этого козла на мерсе забудь, поняла?

– Или что? Опять станешь своим прибором мне в лицо тыкать? – язвительно спросила, уставившись в его наглые зенки.

Артем нахмурился, сжал челюсти до побелевших желваков и вздохнул тяжело, но глаз не отвел.

– За это прости. Тут я реально как гад и урод себя повел.

Ой, смотрите, прямо настоящий стыд во взгляде у нас! А я не буду прощать. Не буду!

– О, правда? Только тут? А как насчет приставаний с первой встречи? А как насчет того, что ТЫ. В МЕНЯ. КОНЧИЛ?!

– Виноват. Не спорю.

– А что мне с твоей виноватостью прикажешь делать? Ты хоть соображаешь, что может быть?

– Не что, а кто. Дети от такого бывают.

– Очень смешно!

– Ничего смешного. Но и страшного ничего ведь, Варьк! Зацепила – родишь. Поженимся сразу, нормально ведь все.

У меня от возмущения даже дыхание перехватило.

– Ты сдурел? Да кто сказал, что я за такого, как ты, замуж пойду? Какой из тебя муж и отец? Да я вообще еще не собира…

– Ну не собираешься, а придется, – невозмутимо пожал он широкими плечами. – И что со мной прямо не так? Думаешь, я нам на белый мерс не заработаю?

– Да причем тут это! Ты – психованный, агрессивный, ревнивый, хам, матерщинник и… да вообще!

– Ну по поводу ревности кое-кто не заикался бы, – нагло ухмыльнулся и не думающий разозлиться Зима. – А над остальным мы поработаем.

– Что? – опешила я. – Я не ревнивая!

– Ага, а про то, что я перед твоей подружкой типа полуголый нарочно и встал у меня не на тебя, это не про ревность? – нахальная ухмылка Артема стала еще шире.

– Эй, ребята, если я не вовремя, то вы просто скажите! – громко произнесла Ирка через дверь.

«Не вовремя», – прошептал наглец в мою кожу, целуя в шею и нисколько не смущаясь.

– Э-э-э… нет-нет, Ир, все нормально. Я сейчас! – завозилась я в лапах Зимы, требуя отпустить, но он упорно держал, да еще и откровенно лапал. Ах ты так? – Как там Рад? Ай!

Поцелуй тут же стал укусом, и Артем резко развернул меня к себе спиной, нагнув над стиральной машиной.

– А что ему будет? – ответила Ирка, а я зажала себе рот и взвилась на цыпочки, ощутив, как его пальцы легли мне между ног, проверяя наличие влаги. И находя ее. – Он же прямо в тот вечер, что тебя отвозил, и умотал куда-то по делам. Даже домой не заезжал. Сказал, будет через пару недель.

Последние слова подруги я уже едва ли слышала. Потому что уже практически улетала от сильных пронзающих ударов бедер ворвавшегося в меня Зимы.

По ходу, наша волшебная с Варькой формула спокойствия – в любой непонятной ситуации трахай. И в понятной тоже. Потому как только член, употребленный внутрь, делает ее покладистой и тихой. Хотя рот вон тоже ничего так сработал. Знал бы, что это мало того, что в кайф самому, но еще и ее на меня добровольно затянет, я бы овечку мою кучерявую еще на лестнице тогда оприходовал – так и глядишь, не было бы всех тех воплей про насильника. Где это видано, чтобы кого-то языком-то насиловали? И беготни тоже с трындецом, мною утворенным в конце. Сука, до сих пор, как вспомню, и стыдно ох*еть как… и сладко ведь, зараза! В рот у меня брали. Один раз после армии одна телка из опытных, прожженных почти. Еще один раз сам, было дело, уболтал, но потому что был вдатый и видел, что не против, чисто ломается девка. Ощущения… ну хер ли врать, крутые. Но с Варькой эти две секунды зависания… всего раз туда… а меня от этого вставило адски. Глаза ее, злобные и пьяные при этом… слезы в углах их… губы вокруг ствола растянулись, что х*еешь, как приняла вообще. И эта горячая теснота в горле. Даже без повторений, потому как не вариант надеяться, по гроб жизни помнить буду.