- А почему именно пиар? Тебе теперь действительно нравится этим заниматься?

- Нет, - ответила Юля. – Точнее, мне нравится придумывать… Но не очень нравится вытряхивать из клиентов, что им надо, а следом за этим – сколько они готовы заплатить. И совсем не по душе… Ладно, забудь. Ну его, этот чай, может, лучше в гостиную?

…На диване и вправду разговаривать – и не только разговаривать, но Юля была бы против, - оказалось гораздо удобнее, чем на кухне. И чай, который выполнял только функцию обжигания языка, больше не мешал. Лебедева только немного расслабилась, да и Лотти, великодушно простив хозяйку, забралась к ней на колени. Андрей запустил пальцы в мягкую шерсть, поглаживая кошку по голове, два или три раза получил по пальцам за то, что ладонь совершенно случайно соскальзывала с Шарлотты на Юлю, но в целом чувствовал себя как в далёком прошлом, когда они были лучшими друзьями.

- А ты ещё рисуешь? – спросил Андрей, когда Лебедева окончательно расслабилась.

- Да, иногда, - кивнула она. – Даже, представляешь, этюдник себе купила пару лет назад.

- А покажешь рисунки?

Андрею всегда нравилось их рассматривать, а Юля охотно показывала.

Она и сейчас кивнула, вскочила на ноги, скрылась на секунду в спальне, а оттуда вернулась со старой папкой на верёвочках.

- Вот, - она открыла её, но Андрею так в руки и не дала. – Смотри…

То, что показывала Лебедева, несомненно, было красиво. Талантливые пейзажи, напоминающие вырезки из прошлого, сцены из парка, где она превращала обычных горожан в дам и господ прошлого, романтизируя, как и десять лет назад, действительность. Лёгкие штрихи, некоторая небрежность, присутствовавшая в формах, выдавали спешку; Юля рисовала охотно, но быстро, потому что много времени уделить этому занятию попросту не могла.

Смутило Андрея другое. Слишком редко попадались портреты, а ведь они удавались девушке лучше всего. В прошлом она почти каждый день искала новое лицо, ловила неприглядные эмоции и злые жесты, своими чёткими движениями прикрепляла к бумаге вечные образы, которые так хотели стереть порой их обладатели. Она и Яворского пару раз рисовала, у него до сих пор где-то в Голландии среди документов лежал старый подарок, сделанный на день рождения в одиннадцатом классе.

Никому другому – дошло только сейчас, - Юля свои работы не дарила.

- Шарлотта, не вздумай! – вскрикнула вдруг Лебедева, но было уже поздно. Безумно сверкая карими глазищами и мотая хвостом из стороны в сторону, Шарлотта столкнула папку с колен своей хозяйки, и рисунки – десятки, сотни даже, - рассыпались по комнате.

Юля метнулась следом, не зная, что ловить первым, в один момент растерялась и вновь напоминала девчонку из прошлого, не осознающую до конца, что она давно уже взрослый человек, и поступать ей вроде как положено иначе.

Андрей потянулся за ней, собирая наобум листы, некоторые переворачивая, некоторые – не глядя складывая в папку.

- Не надо! – взвилась Лебедева, выдирая из его рук рисунки, и Яворский отвернулся, выхватив взглядом из рассыпавшейся кучи один.

Его ли Юля боялась показывать, или, может, были ещё? Этого Андрей не знал. Но на бумаге был скорыми штрихами набросан его собственный портрет. Совсем свежий; они давно не виделись, а на этом рисунке Андрей ни капельки не отличался от того, что мог увидеть в зеркале. Не допущение, каким он может получиться в будущем, а слепок с настоящего.

Значит, за эти несколько дней Юля садилась рисовать.

- Извини, - девушка встала, захлопнула папку. – Лотти иногда ведёт себя просто-таки отвратительно. Оцарапала тебя.

Андрей только сейчас заметил, что у него через всю щёку действительно тянулась царапина от чужих вредных когтей, и рассеянно провёл кончиками пальцев по едва ощутимой полоске.

- Да, и вправду, - вздохнул он. – Промыть бы, а?

На самом деле, это была такая ерунда! Зажило б и само. Но Юля метнулась за перекисью, чтобы обработать рану, а Яворский благодарно улыбнулся Шарлотте. Кошка, разлёгшаяся на диване, только перевернулась на спину и поджала лапы, демонстрируя не в меру пушистый живот, и Андрей запустил в мягкую шерсть пальцы.

Кошка заурчала. Гладили её, очевидно, не то чтобы редко, но не в достаточном количестве – слишком уж Лотти много внимания уделяла ему, постороннему человеку.

- Шарлотта! – укоризненно воскликнула Юля. – А теперь гладьте её высочество! Сначала едва человеку не выцарапала глаза. Вредина!

- Да ну, милая кошка, - отмахнулся Андрей. – Ты ещё не видела, что такое вредные коты. У меня коллега был, так вот у его жены кот – настоящий изувер. Парню исполосовал всю спину, открывает дверь когтем, вино пьёт, между прочим, только коллекционное…

- Какой ужас, - вздохнула Юля. – Воспитания им не хватает, этим пушистым извергам… Повернись ко мне.

Яворский повиновался. Юля осторожно, словно опасаясь, что сделает больно, промокнула влажной ваткой его царапину, и Андрей, отлично зная, какая за этим последует реакция, скривился. Девушка мило улыбнулась в ответ, склонилась к нему, слегка подув на щёку. На самом деле, он даже не почувствовал жжения перед этим, но возможность притянуть Лебедеву чуть поближе к себе была слишком явной, чтобы её проигнорировать. Девушка на это внимания не обратила, опустила только ладони на его плечи, не то желая оттолкнуть, не то пытаясь ответить взаимностью на жест чужой благосклонности.

- Хорошо, что мы помирились, - нарушил затягивающуюся тишину Яворский. – Правда ведь?

- Правда, - с мягкой улыбкой подтвердила Юля. – Действительно, хорошо. Я уж думала, этого никогда не случится.

- И кто был бы в этом виноват?

Девушка не ответила, но отстранилась явно неохотно.

- Думаю, как всегда, кто-нибудь третий, - пожала плечами она. – Или ты желаешь покаяться в каком-нибудь грехе, о котором мне неизвестно?

- Не желаю, - покачал головой Андрей. – А ты?

Последнее Юлия оставила без ответа. Понятно было только одно: лёд тронулся.

Глава десятая

Юля никогда не позволял себе халатность на работе, потому её, признаться, удивило то, что Ольга три раза подряд напомнила о том, что с конкретным клиентом надо быть повнимательнее. Она совершенно искренне ответила во время вечернего разговора, что собирается подходить к работе с Виктором точно так же, как и к сотрудничеству с любым другим клиентом – с максимальной внимательностью и попыткой удовлетворить весь перечень запросов. Кажется, начальница поверила, но не факт, что до конца.

Так или иначе, просить кого-нибудь другого заняться этим делом возможности точно не было, хотя утром Юле хотелось это сделать, слишком уж не нравилось ей то, как на неё реагировал Резниченко. 

Успокоилась она только на территории его нового ресторана, когда увлеклась рассматриванием интерьера и рассказов о том, как прежде здесь привлекали клиентов.

- Закажите что-нибудь, - он предложил девушке меню. – Сегодня повара готовят пробный курс, я в любом случае буду всё пробовать, а вы можете выбрать то, что нравится.

Юля пробежалась взглядом по меню и отложила его в сторону.

- Спасибо, я не голодна. Я далека от кулинарии и вряд ли смогу быть экспертом в этом деле. Мы говорим о пиаре, а это совершенно другое дело. Как вы считаете, что является основной концепцией этого ресторана? Это то же самое, что и во всех предыдущих заведениях из вашей сети, или вы желаете привнести что-то новое? От этого будет зависеть то, что мы попытаемся выстроить.

- Предыдущие рестораны – не совсем моё творение, - отметил Резниченко. – Этим занимался мой партнёр. Но сейчас он отошёл от бизнеса, и вот здесь, - он обвёл торжественным взглядом ресторан, - всё то, что я хотел.

Юля осмотрелась. Нравилось ей здесь не всё – вроде бы хороший интерьер на первый взгляд не нёс никакой идеи, а меню казалось излишне обширным, но для начала хотелось услышать всё-таки, под каким соусом своё предприятие планирует преподносить сам Виктор.

- Значит, мы всё-таки отталкиваемся от уникальности этого места, - подвела свой итог Лебедева.

- Да, пожалуй, - подтвердил Виктор.

Сегодня он вёл себя куда более осмысленно и серьёзно, чем вчера, хотя Юле пришлось уже целых два раза отодвигаться от него.

Наташа бы этого не одобрила.

- Так что насчёт основной идеи? Расскажите, о чём вы думали, когда создавали свой ресторан, какую мысль пытались преподнести? Мы будем отталкиваться от этого, продумывая рекламную кампанию и привлекая клиентов.

- Хм, - Резниченко задумался. – Мне хотелось создать что-нибудь эдакое, шикарное, чтобы…

Юля вскинула руку, прерывая его.

- Мы, конечно, можем позиционировать это заведение как элитный ресторан, - согласилась она, - но вы уверены, что клиентуры будет достаточно? И что здесь всё соответствует именно идее шика и лоска? Таким никого не удивишь, шикарного и "уникального" у нас на каждой улице по четыре или пять мест. Что-нибудь особенное?

- Вкусная кухня, лучшая во всём городе! – оживился Виктор.

- Это даже не обсуждается, - подтвердила Юля. – Разумеется, призывая людей в ваш ресторан, мы будем утверждать в том, что кормят здесь лучше всего…

- А цены даже низки для того, чтобы есть такое? Может быть, стоит представить это как "шик для простого народа"?

- А у вас шик для простого народа? – не удержалась от колкости она.

Виктор даже не понял, о чём именно говорила Юля, только недоумённо пожал плечами, а она в ответ тяжело вздохнула.

- Понимаете, - постаралась говорить мягко она, - всё зависит, опять-таки, от ценовой политики. Если судить хотя бы по перечню ингредиентов, дёшево здесь не будет. Потому показывать, что вы для "простого народа", не имеет смысла. Посетителями станут как минимум те, кто имеет средний достаток. По крайней мере, регулярными. Не уверена, что им хочется осознавать себя простыми или обычными. Интеллигенцией, возможно, просто достаточно обеспеченными людьми. Если вы попытаетесь представить ресторан такого типа как семейное место – это одно, но если как заведение, предлагающее хорошо выпить в старой компании, то основная целевая аудитория сюда даже не придёт.