Альма Либрем - Кошка для голландца

Наташа замялась.

- Говорила, - подтвердила она. – А теперь забираю свои слова назад. Если тебе он так противен, то не стоит себя заставлять. Тем более, если у нас есть твой клиент. Зачем так старательно отпихивать удачу, которая сама идёт тебе в руки?

- Извини, но мне сейчас не до разговоров о личной жизни, - оборвала её Юля. – Надо идти и заниматься бумагами.

 На самом деле, на "отбой" она нажала почти с облегчением. Наташа в последнее время становилась уж слишком назойливой. Да и с чего вдруг так быстро сменила решение? Юля чувствовала, что ещё несколько часов уговоров простить Андрея могли и подействовать, даже боялась этого, а Наташа так легко сменила своё мнение о человеке, которого вообще не знала…

Что-то тут было нечисто.

- Вечером разберусь, - вздохнула Юля.

Сейчас надо было поскорее закончить с работой и ехать домой, а то Лотти точно её придушит голыми лапами, и не поморщится…

Как Юля и ожидала, выполнить "простое поручение" от Ольги было не так уж и легко. Когда она вышла из офиса, время близилось к тому, в которое она обычно и оставляла своё рабочее место.

На улице было темно. Девушка вышла из офисного здания и аж застыла от неожиданности: летом в пять часов дня такого быть просто не может! Только спустя секунду, мотнув головой, дабы отогнать от себя подальше мысли об отчёте, она подняла глаза вверх и взглянула на затянутое тучами аж до черноты небо.

Похолодало, и Юля зябко повела плечами. И что ей мешало взять с собой пиджак? Не мёрзла бы сейчас в тоненькой блузке, и не дрожала бы на ветру.

Обычно до работы Лебедева добиралась пешком. Водить машину она так и не научилась, боялась садиться за руль: всё ещё свежими были воспоминания пятнадцатилетней давности, когда они с родителями попали в аварию. От дома до офисного центра было минут двадцать-двадцать пять быстрым шагом, при желании можно было вызвать такси, но для ежедневных трат – невыгодно. Общественным транспортом Юля не пользовалась по другой причине: престиж фирмы не позволял. Смешно, конечно, но Ольга всегда настаивала на том, чтобы её подчинённые даже таким мелочам уделяли максимальное внимание. В чём-то она была, впрочем, права. Ходить пешком можно и ради здоровья, вместо утренних пробежек, а вот трястись в троллейбусе, как всегда переполненном – точно дурное занятие.

Сейчас, когда первые капли уже упали на брусчатку, Юля тоскливо посмотрела на сумочку, отругала себя за то, что не взяла зонт, и направилась вниз по ступенькам. Хотела она того или нет, а добраться надо поскорее.

- Тебя подвезти?

Лебедева, уже почти миновавшая парковку, остановилась, резко развернулась на каблуках и раздражённо скрестила руки на груди.

- Что ты здесь делаешь? – сухо спросила она.

- Я? Работаю, - пожал плечами Андрей. – Через два здания, вон там, - он махнул рукой, указывая на соседний офисный центр. – Но там сегодня парковка была забита донельзя, пришлось остановиться здесь. Так подвезти?

Юля вздохнула. И почему раз уж пересекаться, то постоянно, десять раз на день, и именно с ним? С каким бы удовольствием девушка забыла о Яворском хоть на полчаса!

- Я прогуляюсь.

- Так дождь ведь.

И вправду, дождь усиливался. Юля знала, что доберётся домой мокрой, как та лягушка, и на жабу же похожей. А потом Андрей узрит её, всю такую распрекрасную, с водой, стекающей с неё ручьями, посмеётся и даже прав будет.

- Ты прав, - сдалась она, - я как-то об этом не подумала. Ну, ладно, подвези. Буду очень благодарна.

Яворский по-джентльменски открыл перед нею дверь автомобиля, и Юля, прикусив язык и воздержавшись от язвительных вопросов или заявлений, спокойно села. Внутри было намного теплее, чем снаружи, и, пока Андрей выезжал с парковки и о чём-то отвлечённо болтал, Лебедева наблюдала за окном сто и один фактор для будущей простуды, теперь уже несостоявшейся. В считанные минуты разразилась настоящая гроза, и Юля могла себе представить, что было бы, пройдись она по такой погоде пешком.

Дождь был настолько сильным, что, даже когда они с Андреем остановились у собственного подъезда, выйти из машины не могли.

- Лучше пересидеть здесь, - первым подал эту очевидную идею Яворский. – Вряд ли у нас есть шанс добраться до дома, не промокнув до нитки.

Юля хотела поспорить, но вовремя осознала, что будет выглядеть как минимум глупо, и утвердительно кивнула.

- Хорошо. Там и вправду… бр-р-р.

- Юль?

- Что? – она нехотя отвернулась от окна.

Пребывание с Андреем в замкнутом пространстве должно было закончиться разговором. Как бы Юля ни сопротивлялась…

- Давай мириться, а? – неожиданно предложил он. – Я виноват, что не звонил, не писал и никак не выходил на связь. Признаю, идиот. Я тогда и не думал, что… Ладно, я тогда вообще не думал. Ну смешно же ругаться спустя одиннадцать лет, правда?

Лебедева нахмурилась. Мириться? Но она не…

- Правда, - сдалась девушка. – Смешно и глупо.

- Так что? Друзья? – оживился Андрей.

- Друзья, - кивнула она. – Но просто друзья!

- Ещё соседи, - напомнил Яворский, но Юлю так легко было не провести.

Она не хотела опять быть его другом. Потому что помнила, что это часто напоминало игру в одни ворота, потому что не собиралась в очередной раз вспоминать о прошлом и позволять всплыть наружу старым чувствам. Но, глядя в глаза Андрею, чётко понимала, что послать его сейчас и выскочить под дождь ей будет слишком тяжело.

- Хорошо, - вздохнула Юля. – Друзья и соседи.

Когда Андрей потянулся к ней, Юля сначала вздрогнула, порываясь его оттолкнуть, но потом заставила себя расслабиться и позволила себя обнять. Удивительно, но в кольце его рук было тепло и уютно. Она уже забыла о том, как это: наслаждаться присутствием родного человека. С родителями Юля почти не общалась, Наташа была не из тех, кого обнимают, а мужчины… Мужчин в жизни Лебедевой никогда и не было, только это вот недоразумение голландское.

Она тяжело вздохнула и непроизвольно сжалась, когда Андрей слегка ослабил объятия, и Яворский, верно истолковав это, притянул Юлю к себе. Она устало ткнулась носом ему в плечо и нехотя пробормотала:

- Я тоже должна извиниться. Веду себя, как последняя идиотка. Столько времени прошло, зачем злиться?

Андрей, показалось ей, улыбнулся.

- Дождь закончился, - прошептал он. – Пойдём? У тебя кошка голодная.

- Пойдём, - кивнула Юля, отчего-то нехотя выскальзывая из его объятий. – Зайдёшь? У меня, правда, ничего, кроме чая, нет.

- Буду чай, - охотно ответил Яворский. – Пойдём.

Лебедевой надо было бы убежать куда подальше. Восстанавливать дружеские отношения с Андреем – совсем не то, что положено человеку, желающему покончить с прошлым. Но Юля так давно не испытывала ощущение покоя и уюта, что просто не смогла так легко с ним расстаться.

Дождь им помог – он согнал с лавочки Алину Петровну и Надежду Матвеевну. Не оказалось подруг-сплетниц и в подъезде, и Юля, если честно, старалась ступать как можно тише и не проронить ни единого слова, пока не запрёт за собой дверь квартиры, чтобы не стать жертвой новых сплетен.

Не удержавшись, она поделилась этим с Андреем, правда, когда они уже были в квартире, а Лотти, обижено вспушив хвост, грызла порцию корма из своей девичье-розовой миски. На цвет посудины Яворский отреагировал тихим удивлённым покашливанием, но ни слова не сказал, а вот её слова о сплетнях его, кажется, сразили наповал.

- Я как-то не привык, чтобы меня за спиной обсуждали, - признался он. – В Нидерландах всем было, мягко говоря, наплевать на то, что происходит за стенкой.

- Здесь не так. Если только защищать кого-то не надо. А разговоров ради – всегда пожалуйста, - пожала плечами Юля. – Алина Петровна и Надежда Матвеевна, между прочим, злостные сплетницы. И я не хочу, чтобы обо мне что-то болтали.

Пока она разувалась и насыпала кошке корм, Андрей успел уже найти на кухне и чайник, и бутыль с водой – Юля не пользовалась той, что из-под крана. Теперь кипятившаяся вода шипела, как раздражённая кошка, вырываясь струйками пара носика, а Яворский всё ещё удивлённо рассматривал саму Юлю.

- Но какая разница? – спросил он. – Говорят, и довольно. Почему от этого надо шептаться в подъезде и испуганно оглядываться?

Вопрос прозвучал, признаться, неожиданно.

- Ну, как зачем… - протянула Юля. – Они ведь успеют рассказать всему дому о том, что мы с тобой – пара. Поженят даже за глаза.

- И что с того? – поразился Андрей. – Ну, поженят. Никто из взрослых адекватных людей не прислушается к их сплетням, если знает, кто их источник. Разве они обвинят тебя в чём-то? Одинокие мужчина и женщина одного возраста, живущие в соседних квартирах и знакомые с самого детства, вздумали завести роман. Что в этом плохого? Или ты, - Яворский усмехнулся, - просто не хочешь, чтобы разрушили твои отношения с кем-нибудь?

- У меня нет отношений с кем-нибудь, - раздражённо ответила она. – Я просто не хочу, чтобы обо мне болтали. И, нет, я тебя не стесняюсь, не надо начинать по кругу!

- Да я вроде не так и плох, чтобы меня стеснялись, - Андрей отыскал на полках чашки, залил чай в пакетиках кипятком, открыл холодильник, полюбовался на одинокий апельсин и закрыл его.

- Не женат, обеспечен и с серьёзными планами на будущее, - хихикнула Юля.

- А как же!

Она только пожала плечами, попыталась сделать глоток чая, вздрогнула, потому что тот всё ещё был очень горячим, и закашлялась.

- Это всё не по мне. Ненавижу, когда кто-то вообще упоминает обо мне. Могла б – поселилась бы на безлюдном острове, ездила бы оттуда на работу!

 Андрей порывался спросить, чего она так боится, но не стал. Очевидно, посчитал, что всё равно не получит ответ. Или понял, что не переубедит её. Вместо того он только отобрал у Юли чай и сжал её ладони в своих, совсем не по-дружески, но Лебедева так и не догадалась – да что там, всё она догадалась, просто не смогла себя заставить! – высвободиться.