— Но ты в это не веришь, — поддразнила ее Лена.

— Иногда верю, а иногда и нет. По-всякому бывает.

— И от чего же это зависит?

— Не от чего, а от кого. От синьора Серджо Капорали. Он тут управляющий. И еще он мой папа. Он служит у графа Ардуино Сфорцы, а граф тут хозяин. Вы его когда-нибудь видели?

— Несколько раз. У него вилла рядом с моей деревней. Но он давно уже не был в Котиньоле.

— Ой, сколько мы всего можем друг другу рассказать! — в восторге взвизгнула девочка. — Но сначала вам нужно посмотреть комнату наверху. Лестница вон там, видите? Не надо выходить наружу, чтобы подняться в спальню. Очень удобно, особенно зимой, а то можно простудиться или поскользнуться, если ступени обледенеют. Это образцовое хозяйство, — уточнила она с гордостью.

— А ты, как я погляжу, образцовая малышка, — улыбнулась Лена.

От дружеской болтовни с девочкой у нее стало чуточку легче на сердце.

— У меня был плеврит, — с важным видом объяснила Антавлева. — Меня лечили в больнице в Болонье и сказали, что я не должна утомляться, а не то будет ре-ци-див, а это опасно, потому что может перейти в чахотку. У нас тут, если кто из крестьян заболеет чахоткой, его отправляют в горный санаторий на Апеннины. Такие больше не работают, а бывает, что и не возвращаются. Я не хочу заболеть чахоткой. Прошлым летом меня отправили на море. Вы видели море?

— Только мельком. Однажды я поехала в Равенну, чтобы купить очки.

Девочка понимающе кивнула, а потом продолжила свою речь, перейдя на шепот:

— А вы знаете, говорят, у Сантины шашни с синьором Спартаком!

— Антавлева! Как тебе не стыдно повторять грязные сплетни! — воскликнула Лена, глядя на нее с упреком.

— Ничего вам больше не скажу, — обиделась девочка и, надувшись, направилась к дверям.

— Антавлева! — В голосе Лены слышался отчаянный призыв, чуть ли не мольба о помощи. Ей было страшно остаться одной в этом чужом и пустом доме, наедине со своими невеселыми мыслями.

Девочка была уже на пороге. Услышав оклик, она обернулась.

— Приходи меня навестить, — попросила Лена.

Антавлева улыбнулась в ответ.

— Я завтра приду. Мой папа говорит, что помощник управляющего большой охотник до молодых и красивых женщин. Говорит, что он ни одной не пропускает и что они сами к нему липнут.

Лена осталась одна посреди кухни. «Эта маленькая чертовка многое знает», — подумала она. Растерянная, выбитая из колеи, Лена сама себе показалась одинокой и никчемной. Она с тоской вспомнила о своей покинутой деревне, о родном доме, о семье. Верно, они обращались с ней сурово, если не сказать жестоко, но все же это был ее мир — понятный и предсказуемый.

Снова и снова она возвращалась мыслями к своей матери, которая чуть ли не силой вырвала у нее обещание выйти замуж за Антонио. Только теперь Лена начала понимать, что навязанный ей супруг был далеко не худшим из возможных претендентов. Что же касается ее самой, наверное, прав дон Паландрана, священник из Котиньолы: она совершила тяжкий грех, заставляя мужа воздерживаться от исполнения супружеских обязанностей. Но, может быть, теперь и впрямь начнется для нее новая жизнь? Еще несколько часов назад, во время переезда в Луго, она боялась, вновь увидев Спартака, упасть к нему в объятия. После только что услышанного Лена поняла, что ничего подобного не случится.

И не только из-за того, что она о нем узнала. Отныне она будет счастливо почивать в супружеской постели вместе со своим Тоньино.

Глава 9

Спартак не посмел даже заглянуть в повозку, где спала Маддалена, хотя нестерпимое желание ее увидеть жгло его изнутри. Она принадлежала его другу, и он не имел никакого права разрушать их союз.

Маддалена Бальдини стала для него чем-то вроде хронической болезни, мучившей его, не переставая, с самой первой встречи. Потом острый период миновал, но окончательное выздоровление так и не наступило. Всякий раз, сближаясь с женщиной, Спартак вспоминал о ней.

Ему частенько встречались девушки, готовые на все, и он пользовался этим иногда, но это были романы без любви.

Проводив Антонио Мизерокки на подворье графской усадьбы, Спартак был озабочен только одним: как бы поскорее скрыться, пока Маддалена не проснулась. Он не смог бы взглянуть ей в глаза и потому ограничился тем, что поручил ее заботам Сантины и маленькой Антавлевы, которая на правах выздоравливающей не ходила в школу. Она была славной девчушкой: как раз подходящая компания для Лены.

Что до Тоньино, то его Спартак принял с распростертыми объятиями, как подарок свыше. Работы в усадьбе становилось все больше, к тому же назрела потребность расширить собственное дело.

Ему уже стало тесно на ферме у графа Ардуино Сфорцы ди Монтефорте. Появились новые возможности. Спартака привлекала торговля химическими удобрениями и ядохимикатами: они пользовались огромным спросом на рынке и сулили большую выгоду. Ну а теперь можно будет перепоручить Тоньино выращивание овощей, он самый подходящий для этого человек. Сам же Спартак благодаря помощи друга высвободит больше времени для занятия торговлей. Он пока не мог себе позволить отказаться от должности помощника управляющего, но твердо знал, что рано или поздно такой момент настанет.

Для себя он решил, что никогда больше носа не покажет на подворье. По крайней мере днем, когда есть риск неожиданно столкнуться с Маддаленой.

Теперь необходимо было представить друга управляющему Серджо Капорали и поручиться за него. Управляющий был у себя в конторе и занимался изучением образцов семенного зерна, которые Спартак привез из Болоньи.

Образцы, расфасованные по маленьким бумажным пакетикам, были разложены на столе. Управляющий высыпал зерно горкой на ладонь и рассматривал, сравнивая друг с другом разные сорта.

— Подите-ка сюда, — позвал он Спартака, остановившегося на пороге.

Антонио тоже вошел за ним следом. Они сняли шапки и повесили их на вешалку возле двери.

Тоньино робко и испуганно огляделся вокруг. Он даже представить себе не мог, что кабинет управляющего окажется обставленным с такой роскошью: письменный стол, телефон, электрическая лампа под абажуром, ящики с картотекой, полки, уставленные папками с документами. На стене, среди цветных гравюр с изображением графских земледельческих угодий и фотографий племенных быков-призеров, висел портрет короля Виктора-Иммануила III, а под ним — резное деревянное распятие.

Серджо, казалось, не обратил внимания на присутствие постороннего.

— Вот, изучаю образцы, — сказал он, протягивая раскрытую ладонь Спартаку. — Вот это зерно кажется мне лучшим. Что вы на это скажете?

— Это суперэлита. Но оно уже чуток запарено, видите? — объяснил Спартак, указывая на легкий налет на семенах. — Вот это зерно идет первым сортом и по качеству мне кажется лучшим, хотя оно и мельче. Да и просят за него меньше, чем за суперэлиту.

— Возможно, вы и правы. Закажем первосортное. Остальные я уже просмотрел, по-моему, не стоит тратить на них время, — решил управляющий. — А это кто такой? — спросил Серджо, заметив наконец незнакомого крестьянина, застывшего на пороге.

— Это мой друг из Котиньолы. У него там земля, но он поссорился с родителями и перебрался с женой сюда. Я разместил их в комнатах рядом с Санте. Если, конечно, вы согласитесь его нанять. Я лично за него ручаюсь, — объяснил Спартак.

— Ну, раз вы лично за него ручаетесь, я, конечно, возражать не стану, — согласился Серджо, с сомнением вглядываясь в изуродованное раной лицо с блестящим, уставленным в одну точку стеклянным глазом. — А насчет оплаты он уже знает?

— Знает. И работать он умеет. Я поручу ему выращивание овощей. Овощи — его стихия.

— Ну что ж, добро пожаловать, — управляющий решительно протянул руку Тоньино. — Как вас зовут?

— Антонио Мизерокки. Попросту Тоньино, — робко ответил тот.

— Война? — спросил Серджо, указывая на его лицо.

— Верно, — кивнул Тоньино.

Зазвонил телефон, и управляющий поднял трубку в ту самую минуту, когда друзья собрались прощаться.

Услышав, кто говорит, Серджо начал отвечать почтительным тоном, кратко, почти односложно, кланяясь невидимому собеседнику. Одновременно он сделал знак Спартаку задержаться.

— Граф вернулся, — объявил управляющий, повесив трубку. — Он направляется на виллу в Котиньолу, но сначала остановится здесь, в усадьбе. Он пообедает с нами. Нужно немедленно предупредить мою жену.

Жилье управляющего и контора располагались в одном переоборудованном на современный лад старом доме, отстоявшем на полкилометра от хозяйственных построек. В прошлом веке здесь жили хозяева. Когда граф Сфорца унаследовал имение и другие земли по соседству, его жена сочла это жилье неподходящим, предпочитая ему виллу в Котиньоле.

— Вы пообедаете у меня, — сказал управляющий, — Таким образом граф сможет с вами познакомиться. — Он вдруг помрачнел, представив себе, сколько упреков придется выслушать ему от жены, когда она узнает о неожиданном визите сиятельных гостей, для которых придется приготовить роскошный обед и обеспечить достойный прием. — Окажите мне любезность, Спартак. Пошлите за Сантиной, пусть придет помочь на кухне.

— Тоньино об этом позаботится, если не возражаете, — ответил Спартак, обернувшись в дверях. Он твердо решил для себя, что никогда больше не переступит порога хозяйской усадьбы. — Мне надо заехать к ветеринару. Прибыла вакцина для скота.

— Спасибо, Спартак, — поблагодарил Тоньино, когда они остались одни. — Спасибо за все. Ты даже нашел предлог, чтобы послать меня проведать мою Лену, посмотреть, как она там.

Спартак ничего не ответил. Он оседлал свой велосипед и направился в город.