Кира Касс - Корона

Мисс Марли закрыла лицо руками.

– Тебя здесь никто насильно не держал, – шепнула ей мама. – Я думала, ты знаешь.

– Но мне никогда не хотелось отсюда уезжать, это не для меня. Мы с Картером уже давным-давно были бы на том свете, если бы не вы с Максоном. Я обязана вам по гроб жизни и ни на секунду не перестану вас благодарить.

– Ты приветила меня, когда я была здесь чужой. Уговорила меня не бросать Отбор. Убирала волосы у меня со лба во время приступов утренней тошноты. Ты должна помнить, потому что это случалось обычно днем. – (Они грустно кивнули.) – Когда я испугалась, что роль королевы мне не по плечу, ты сказала, что я справлюсь. Когда мне зашивали рану от пули, ты успокаивала меня с помощью алкоголя.

Меня заинтересовала эта история, но я решила на сей раз обойтись без лишних вопросов.

Мисс Люси подошла к мисс Марли и, опустившись перед ней на колени, взяла за руку:

– У нас было очень запутанное, но увлекательное прошлое, да? – (Мама с мисс Марли улыбнулись.) – Мы совершали ошибки, и хранили секреты, и делали не только добро, но и разные глупости. И посмотри на нас. Мы уже зрелые женщины. А теперь погляди на Идлин. – (Они послушно перевели на меня глаза.) – Неужели через двадцать лет, оглядываясь на прошлое, она будет судить себя за малейшие промахи? Находясь в плену сделанных когда-то ошибок? – (Я нервно сглотнула.) – Тогда почему мы должны?

У мисс Марли вдруг поникли плечи, и она нежно притянула к себе подруг.

Я смотрела на них и чувствовала, как в горле встает ком.

Ведь настанет день, когда мамы тут больше не будет, тетя не сможет приезжать, а эти дамы навсегда покинут дворец. Но останемся мы с Джози и Ниной, а нас будут окружать наши дочери, братья и друзья. Мы будем жить вместе, и наша жизнь будет тесно связана, и мы станем дорожить нашим священным сестринским союзом, членом которого довелось быть только избранным.

Я была рада, что мама в свое время рискнула приехать с другого конца страны в дом совершенно незнакомого человека, что она доверилась девушке, с которой познакомилась в самолете, и подружилась с той, что готовила ей горячую ванну, да и вообще, совершенно не важно, расстанутся они или нет, а если да – то когда, потому что их разлучить невозможно. Никогда.

Студия была полностью переделана. Конечно, трансляция в прямом эфире на всю страну объявления о моей помолвке в присутствии друзей, родственников и персонала – это не та интимная обстановка, о которой я мечтала, но иногда девушке приходиться брать то, что дают.

Я обвела глазами студию в надежде отыскать родителей. Мне необходимо было видеть их ласковые улыбки, свидетельствующие о том, что они одобряют мой выбор. Если они будут выглядеть довольными и счастливыми, значит и у меня все будет хорошо. Однако родители что-то задерживались. Хотя Кейден уже был здесь.

Я смотрела, как он, словно завороженный, разглядывает комнату. А когда я подошла к нему, он вдруг явно смутился.

– Эй, ты в порядке? – спросила я.

Он прочистил горло и, покраснев, опустил глаза:

– Да, все классно. Я пока осматриваюсь.

Я проследила направление его взгляда, и мне все стало ясно. Джози решила отказаться от вычурных причесок и избыточных украшений. А также от яркого макияжа и кричащих нарядов. Глядя на нее – волосы в меру завиты, губы скромно покрыты блеском, голубое платье соответственно возрасту, – я поняла, что она отказалась от попыток побыть на моем месте, благоразумно решив остаться на своем.

– Джози сегодня очень хорошенькая, – как бы невзначай бросила я.

– Правда? А я и не заметил. Но раз ты сама начала этот разговор, то да, она смотрится весьма мило.

Мисс Марли, оживленная и умиротворенная, что-то сказала мистеру Картеру, и Джози рассмеялась, на мой взгляд, чересчур громко, но вполне терпимо.

– Сегодня не твое шоу, так что можешь сесть рядом с Джози. Похоже, там есть свободное место.

Кейден едва заметно улыбнулся и тут же спрятал улыбку:

– Почему бы и нет? Я вроде ни с кем не уговаривался сесть вместе.

Мой брат, непрестанно одергивая пиджак, направился к Джози, и я, естественно, сразу догадалась, как в дальнейшем будут развиваться события.

– Идлин! – (Я повернулась, услышав мамин голос, и сразу попала в ее объятия.) – Как самочувствие?

– В общем и целом замечательное. И мне совсем не страшно, – пошутила я.

– Не волнуйся. Генри – хороший выбор. Несколько неожиданный, но тем не менее хороший.

Я украдкой бросила взгляд в дальний конец комнаты на Эйкко с Генри. Эйкко поправлял Генри галстук. Они беседовали, но по движению их губ было не разобрать, о чем.

– Вот только одно меня удивляет. Завидовать тут абсолютно нечему.

– Завидовать? – вытаращилась я на маму.

– Когда сегодня утром ты беседовала с Марли, то сказала, что завидуешь ее жертве во имя любви.

– Неужели я это говорила? – удивилась я.

– Да-да, говорила. И у меня, естественно, возник вопрос. Почему надо завидовать женщине, поступившейся всем ради любви, если такой славный мальчик уже вальсирует прямо в твои объятия?

Я замерла. Такого поворота я не предусмотрела.

– Ну, возможно, я не совсем точно выразилась. Более подходящим словом будет «восхищаюсь». Ведь она и впрямь проявила редкую отвагу.

Мама насмешливо подняла брови:

– Хочешь мне врать, на здоровье! Но, надеюсь, ты не будешь дальше обманывать себя и вовремя остановишься, пока не успела загнать себя в ловушку. Ведь потом что-то исправить будет уже невозможно.

С этими словами мама удалилась, чтобы занять место рядом с мисс Люси и генералом Леджером. В студии было, как всегда, прохладно, но я не сомневалась, что холодок, пробежавший по моей спине, не был связан с температурой воздуха.

– А вы стойте вон тут. – Режиссер за руку привела ко мне Генри. – У нас еще есть в запасе немного времени, но все равно далеко не уходите. А кто-нибудь видел Гаврила?! – крикнула она в воздух.

Генри показал на галстук, который ему недавно поправлял Эйкко:

– Это хорошо?

– Да, – кивнула я, стряхивая невидимые пылинки с его пиджака.

Затем я оглянулась на Эйкко. Он держался молодцом, проявив завидную выдержку. Оставалось только надеяться, что внешне я кажусь не менее хладнокровной. А вот внутри… Я напоминала себе вязаный джемпер со спущенной петлей. И кто-то все тянет и тянет за нитку, пока от меня не останется лишь узелок на полу.

Я обошла вокруг Генри, чтобы в последний раз проверить его костюм. Проходя мимо Эйкко, я как бы случайно опустила руку, наши пальцы встретились, обменявшись беззвучной лаской, а затем я снова встала рядом со своим женихом.

Охвативший меня трепет буквально наэлектризовывал кожу, поэтому я молитвенно сложила руки перед собой, пытаясь сосредоточиться на тяжести помолвочного кольца на пальце. А тем временем фигура Эйкко растворилась в толпе. Возможно, он, как и я, нашел себе неодушевленный предмет, способный помочь сохранить рассудок.

– Итак, – повернулась я к Генри, – ты готов?

Генри посмотрел на меня, но на его лице я не увидела привычного ликования.

– А вы?

Мне хотелось сказать «да», я уже перекатывала это слово на языке, но мои губы отказывались слушаться. Поэтому я молча кивнула и улыбнулась.

Генри словно видел меня насквозь.

Он взял меня за руку и потащил за собой туда, где стоял Эйкко.

– En voi[3]. – Я, пожалуй, еще никогда не слышала у Генри столь мрачного тона.

Эрик растерянно переводил взгляд с меня на Генри:

– Miksi ei[4]?

– Я медленно тут. – Генри показал на свой рот и, показав на глаза, добавил: – Но не тут.

У меня участилось дыхание. Я чувствовала, вся моя жизнь летит в тартарары, было страшно представить, что меня ждет.

– Вы любить, – сказал Генри, показывая на нас.

И когда Эйкко растерянно покачал головой, Генри вздохнул и, взяв друга за правую руку, ткнул пальцем в кольцо с королевской печатью. Затем Генри поднял мою правую руку, с кольцом Эйкко на пальце.

– Эйкко, объясни ему, ради бога! Я должна следовать правилам Отбора. Скажи ему, что он не должен сомневаться во мне.

Эйкко быстро перевел мои слова, однако на лице у Генри не дрогнул ни один мускул.

– Ну пожалуйста! – взмолилась я, схватив Генри за плечо.

Выражение лица Генри вдруг стало невероятно добрым.

– Я говорить «нет». – И он решительно снял помолвочное кольцо с моего пальца.

Внезапно все вокруг поплыло у меня перед глазами. Через несколько минут мне предстояло сделать объявление в прямом эфире, а меня только что бросили.

Генри взял мое лицо в свои ладони и заглянул мне в глаза.

– Люблю тебя, – торжественно произнес он. – Люблю тебя. – Он повернулся и схватил Эйкко за руку. – И тебя люблю. Мой хороший друг. Очень хороший друг.

У Эйкко заходили желваки. Казалось, он вот-вот разрыдается. Ведь за последние два месяца они с Генри стали не разлей вода. И если этот момент был поворотным для меня, то можно себе представить, каково пришлось им!

Генри подтолкнул нас друг к другу:

– Вы быть вместе. Я печь вам торт!

И, забыв о всех треволнениях, я расхохоталась. Я смотрела в глаза Эйкко, и мне безумно хотелось послушаться своего сердца и сделать одну-единственную вещь, которое оно просит. Однако я была не в силах побороть страх.

Тогда я обвела глазами комнату в поисках единственного человека, способного мне помочь. И, обнаружив его, я повернулась к мальчикам:

– Ждите меня здесь. Пожалуйста. – Я вихрем пронеслась через всю студию. – Папочка! Папа, мне нужна твоя помощь!

– Дорогая, что случилось?

– Я не хочу выходить замуж за Генри. Я хочу выйти за Эйкко.

– За кого?

– За Эрика. Его переводчика. Я люблю его и мечтаю выйти за него замуж. И пусть он терпеть не может фотографироваться, я хочу иметь тысячу его фотографий, чтобы потом повесить на стенку и, просыпаясь, смотреть на наши смеющиеся лица, совсем как вы с мамой. И я хочу, чтобы он пек мне пончики, совсем как его мама для его папы. И мне плевать, если я растолстею и не буду влезать в платья. И я хочу, чтобы у нас было что-то наше сугубо личное, пусть даже самое банальное, потому что, как мне кажется, если я выйду за него, то любой пустяк будет иметь для меня значение. – (У папы от неожиданности отвисла челюсть.) – Но одно твое слово – и я никогда больше не затрону эту тему. Ведь я должна поступить правильно, а ты не позволишь мне натворить глупостей. Папа, скажи, что мне делать, и я беспрекословно выполню твое пожелание.