Глава шестая

Небольшая республика Трансвааль имела маленькое сельское население, состоявшее в основном из говорящих по-голландски бюргеров из числа бурских переселенцев. Это были простые люди, неорганизованные и по большей части необразованные, даже президент был полуграмотным. Они измеряли богатство количеством земли и волов, но по всем стандартам страна была банкротом. Суровые трансваальцы не признавали никаких налогов и противились им.

Именно в эту страну и направились Виллем с Даниэлем после того, как покинули алмазные рудники. В дикую свободную страну с огромными просторами равнин и высокой травой под ярким солнцем, со стадами овец и прозрачным свежим воздухом, пьянящим, как шампанское, на рассвете каждого нового дня. Это была земля крошечных поселков и небольших сообществ, земля сильных, суровых мужчин, которые проводили всю жизнь в седле с винтовкой в руках. Земля, которая была нужна только бурам, потому что в ней не было ничего ценного.

Так думали Виллем и Даниэль, когда они оставили позади бурую пыль и грохот Кимберли и вернулись к своему народу.

Они купили ферму в пяти милях к югу от Претории, которая называлась «Севефонтейн» — «Семь фонтанов», и хотя колодцев не было в изобилии, воды хватало, и Виллем с удовольствием вернулся к размеренной сельской жизни. Но Даниэль, или Дани, как его теперь называли, не мог успокоиться. В глубине его души по-прежнему оставалась глубокая обида на зло и несправедливость, которую не стерло даже нападение на Энн. Он не знал, к чему привел его поступок, не знал, осталась ли Энн жива или умерла, но понимал, что дело, которое он начал, далеко от завершения.

Для Дани первый предупредительный звонок прозвенел, когда начали поступать известия об открытии золота в Барбертоне на северо-востоке Трансвааля. В разговорах о золоте не было ничего нового, и Виллем и его друзья и соседи качали головами и пожимали плечами, слушая их. Однако, на этот раз золото действительно было и в больших количествах, но Барбертон был достаточно далеко, чтобы эти люди тронулись с места.

— Это скоро кончится, — говорили они о буме в Барбертоне, и оказались правы.

Но золотоискатели работали и поблизости. Уже выдавались лицензии на разработку, и по всему вельду возникали палаточные городки старателей. Потом один из соседей сообщил Виллему и Дани, что золото нашли всего в нескольких милях от них, на ферме «Ланглагте», которая принадлежала вдове Остхейзен. Вскоре она продала свою собственность какому-то чужаку за шесть тысяч фунтов. По описанию этого человека Дани сразу узнал его: это был Робинсон, и глаза Дани злобно сверкнули, когда он понял, что алмазные магнаты Кимберли вслед за ним найдут сюда дорогу.

Дани ничего не мог поделать с продажей фермы Остхейзен, но он решил помешать остальным совершить ту же ошибку. Трудность состояла лишь в том, чтобы убедить фермеров, что заключая такие сделки, они копают себе могилу.

Однако, он скоро понял, что его голос одинок. Если Робинсон обладал редким даром распознавать характер почв — хотя у него не было геологического образования, то Дани тоже инстинктивно чувствовал, как пойдет развитие Витватерсранда. Он оседлал свою лошадь и поехал по фермам поговорить с соседями.

— Я знаю этих людей из Кимберли, — убеждал он их. — Если Робинсон заплатил шесть тысяч фунтов, значит, земля на самом деле стоит шестьдесят тысяч.

Хозяева ферм засмеялись, услышав такую невероятную цену участка голой трансваальской земли.

— Робинсон — это только первая ласточка, — продолжал Дани. — Скоро другие алмазные магнаты из Кимберли будут здесь и начнут вкладывать деньги, полученные от продажи алмазов в нашу землю.

— Отлично! Значит, между ними начнется конкуренция, и цены будут расти, — сказал один фермер, гордый своим пониманием деловых отношений.

— Не продавайте! — просил их Дани. — Если там есть золото, оно должно быть нашим. Оно принадлежит нам.

— А как мы возьмем это золото из земли? — спросил другой, более практичный фермер. — Горнодобывающие машины очень дороги, а у нас может не оказаться столько золота, чтобы расплатиться за них.

— Мы можем заплатить людям из-за границы, чтобы они научили нас добывать золото. А правительство должно закупить машины, — сказал Дани.

Мужчины снова рассмеялись.

— Казна Пауля Крюгера пуста. Это всем известно.

— Тогда он должен взять заем у других стран, — упрямо настаивал Дани, вспомнив уроки, усвоенные им и Виллемом на алмазных копях.

Но буры покачали головами.

— Лучше мы продадим наши фермы здесь тому, кто больше заплатит, — заявили они, — и купим землю в другом месте. Так нам гораздо выгоднее.

— Вы ничего не понимаете, — медленно произнес Дани. — Вы не понимаете, что значит добыча золота для вас и нашей страны. Придут чужаки-иностранцы со своими иностранными обычаями и образом жизни. Они уничтожат нас и весь смысл нашего существования. Я видел, как это было в Кимберли; это может случиться и здесь.

Дани начал следовать за Робинсоном как тень, сопровождая его на некотором удалении, с болью в сердце наблюдая, как скупался участок за участком. Он проделал много миль по каменистым холмам и скалистым отрогам Винватерсранда — «Края белых источников», в отчаянной уверенности, что он единственный верный патриот этой земли. Он видел и других людей из Кимберли, в том числе и Ханса Зауэра, который подбирал участки для Родса. Потом настал день, которого Дани ждал: он увидел Мэтью.

Когда он обнаружил в вельде знакомый фургон Зауэра, он сумел разглядеть двух мужчин в повозке. Второй мужчина был в широкополой шляпе, и на большом расстоянии его было трудно узнать, но сердце Дани учащенно забилось, когда он осторожно приблизился. Фургон спускался в долину и Дани отлично видел его силуэт на фоне голых скал, не выдавая при этом своего присутствия. Когда фургон остановился, и двое мужчин вышли из него, Дани привстал на стременах и присмотрелся. Мужчины тщательно изучали землю, наклоняясь и осматривая куски грунта. Потом незнакомец выпрямился, снял шляпу и рукой пригладил волосы. Золотая грива волос сверкнула на солнце, и Дани узнал своего старого врага. Он глубоко вздохнул, и его рука непроизвольно потянулась к винтовке и легла на приклад.

Он мог бы сделать это здесь же и сейчас. Убить Мэтью. И исчезнуть, потому что на фургоне Зауэра его было не догнать, а на таком расстоянии его никто бы не узнал.

Дани соскользнул с лошади и привязал ее в стороне. Справа от него был небольшой холмик, откуда открывался отличный вид на долину. Пригнувшись, Дани перебежал к нему и взобрался по склону. Наверху он лег на живот и осторожно взглянул вниз.

Мэтью по-прежнему стоял к Дани спиной и рассматривал осколок породы, держа его в руке. Пока Дани смотрел на него, он что-то крикнул своему спутнику и пошел в сторону от повозки на другой участок земли.

Скользя на животе, Дани передвинулся по краю холма, пробираясь к огромному валуну, который мог бы скрыть его при выстреле, но, нет, Мэтью опять изменил направление, и беззвучно ругаясь, Дани был вынужден сделать то же.

Наконец Мэтью остановился. Очевидно, он нашел что-то интересное, потому что поднял с земли кусок грунта и возбужденно замахал Зауэру; в этот момент он стоял лицом к Дани.

Дани лежал неподвижно. Расстояние было большим — он рисковал промахнуться. Но у него был острый глаз и твердая рука настоящего бура, которая быстро собирала стадо и которая, случалось, сокращала численность английских солдат. Дани поднял винтовку и прицелился.

Но когда он уже приготовился нажать курок, то услышал топот копыт по твердой земле, и два всадника остановились у фургона. Это были буры, и Дани не сомневался, что это были владельцы земли, прибывшие вести переговоры с покупателем. Мэтью поспешил им навстречу. Дани в сердцах опустил винтовку и ретировался.

Вернувшись на ферму, он начал обдумывать свой следующий шаг. Сначала у него было искушение предпринять новую попытку застрелить Мэтью, но здравый смысл подсказывал ему, что это будет глупо. Он заблуждался, считая, что сможет безнаказанно совершить здесь убийство: его связь с Кимберли и его отрицательное отношение к золотым приискам немедленно поставили бы его под подозрение.

Должен быть другой способ борьбы. Его народу нужен был капитал, но Дани не знал, как найти деньги. Осознание роли, которую он должен сыграть пришло к нему не сразу, а как свет, пробившийся в темные уголки его сознания.

Его народу нужны организация и четкий план действий. Только объединившись, они могут защитить свои интересы. Они теряли свою землю и могли потерять основу и смысл существования, если не произойдут какие-то перемены, но совместными усилиями они могли бы вернуть то, что потеряли. Дани знал, что он должен продолжать свою кампанию, продолжать высказывать свое мнение до тех пор, пока ему не удается повлиять на людей и повести их за собой.

Сейчас был только один способ добиться этого. Священник в Кимберли научил его читать и писать по-голландски; благодаря Джону Корту он также хорошо знал английский. Вооруженный этим редким для бура сочетанием, Дани поехал в Преторию и предложил свои услуги «Вольксстем», ведущей газете Трансвааля. Редактор принял его на работу, и таким образом со страниц газеты непримиримый национализм Дани стал доходить до более широкой аудитории.

Первая статья, которую он написал, касалась золотых приисков Витватерсранда, которые официально были открыты 8 сентября 1886 года. «На месте палаточного городка Ферейра», писал он, «будет построен город. Он будет назван Йоханнесбург…»


Мэтью пробыл в Трансваале три месяца, скупая перспективные участки золотоносной земли. Он много работал и много играл в карты, кружась в бесконечном водовороте дел, чтобы забыть грызущую его душевную боль. Когда в начале ноября он вернулся в Кимберли, то уже мог держать под контролем свои чувства и спокойно встретиться с любовниками — гораздо спокойнее, как ему показалось, чем они с ним.