– Вот не хочешь говорить по-хорошему, да, шваль уличная? Не хочешь? Надеюсь, после этого ты станешь тише, – его слова гаснут перед той болью, когда огонь от зажигалки проходит по ещё свежей ране на груди. Орать хочется. Вопить во всё горло от тошноты и мучений. Сцепляю зубы. Ни звука.

– Ещё, – приказывает Карстен где-то в тумане из моей агонии. У меня нет сил бороться. Нет сил двигаться или влупить им. Терплю, пока рвота не вырывается из горла с сиплым стоном. Меня бросают на пол, пока желудок выворачивает наизнанку. Всё тело покрывается липким потом от боли. Хватаюсь за порез, воняющий сожжённым мясом.

Прости меня… прости… Мира… прости… я выдержу. Ради тебя. Выдержу.

– Вот теперь ты в своей среде, да, хороший мой? – Меня пинают и переворачивают на спину. Открываю глаза, и всё перед ними плывёт. Сука, как больно!

Оттаскивают к кровати и сажают, прислоняя спиной к ней. Но я радуюсь… псих… я радуюсь тому, что рассёк этому козлу губу. Радуюсь его крови. Ничего, будет больше. Будут реки этой крови.

– Что тебе надо от меня, тварь? – Хриплю я.

– Выносливый засранец, да? Не то что Кай. Тот был таким слабым, никчёмным и молчаливым. А этот просто находка. Вот где надо искать преступников, нашего Карателя, среди них, среди тараканов улиц. Отлично, – хлопает по щеке, а я отворачиваюсь.

– Может быть, ещё дать ему успокоительного? – Насмешливо интересуется белобрысый. По акценту узнаю. Мне плохо.

– Достаточно. А ведь дружеский визит был, всё ты испортил, Рафаэль. Сложно будет с тобой. Замахнулся ты не на того. Влюбился не в ту. Влез в мир, где тебе нет места. Да ещё и знаешь моё прозвище. Кровавый Валентин, как звучит, да? От этого мою принцессу трясёт. Она с ума сходит от воспоминаний. И тебе рассказала, как умная девочка. Тоже выносливая…

– Только попробуй её тронуть, я тебе… – дёргаюсь, чтобы его ударить, но парни не позволяют даже встать, а Карстен присаживается на корточки, широко улыбаясь.

– Ромео, как мне жаль, что ты Ромео. Отринь отца да имя измени, а если нет, меня женою сделай, чтобы Райз больше мне не быть, – цитирует Шекспира, как хреновый актёр на подмостках.

– Это так мило, что я готов пустить слезу. Только вот, увы, Ромео ты наш, не твоя это роль. Оставь её мне. Самое интересное, что моя Джульетта даже не подозревает, что она всегда была целью. Удачной целью, и она пока не поняла того, как легко я её разыграл. Беата, фальшивый бриллиант на её пальце, приказ моей принцессы, чтобы ей было больно. Всё готов сделать, веришь? И делаю. Защищаю её от таких, как ты. А самый лучший способ – сделать врага союзником. Как считаешь, долго будет сопротивляться? Думаю, нет. Мира такая невероятная. Она как роза с шипами, и я обожаю царапаться этими шипами ненависти. Она меня возбуждает так сильно, что я с ума схожу. Но пока рано, очень рано, милый наш Ромео. И следующий вопрос: на что ты готов пойти ради неё? Готов ли ты защитить невинный и сорванный не тобой цветок от боли и даже от смерти? – Он больной. Он, действительно, болен и очень сильно. Он тащится от насилия. Тащится, когда берёт девушек и разрывает их руками. И от этого мне страшно. Всё, что касается Миры, для меня огромная кровоточащая рана.

– Ты не причинишь ей боли. Ты, как Оливер. Оба видите в ней способ стать богаче, а она умна. Ты никогда не добьёшься от неё даже согласия на простое свидание, потому что не знаешь, что значит быть настоящим мужчиной для неё. Она выберет сильного, любящего. Она отдаст предпочтение нежности, заботе и мягкости, но в то же время стене, которая закроет её от всего этого проклятого мира. Он ей не нужен, как и ты, – шепчу я, голоса просто нет. А сказать ему это хочется.

– Вот видишь, Рафаэль, как всё просто. Я спрашиваю, и ты даёшь мне наводки. Я прихожу, и мы разговариваем. Спасибо, милый Ромео, теперь я точно знаю, как же обвести Эмиру Райз вокруг пальца и надеть ей на палец настоящее кольцо. Ты молодец, – блять, он развёл меня. Подонок. Я злюсь на себя из-за того, что повёлся, а он смеётся выпрямляясь.

– Ах да, вот забываю всегда о самых важных вещах. Будь начеку, твоё испытание начинается. Любовь… Она делает мужчин безумными. На меня посмотри и не повторяй моих ошибок. Но с другой стороны, любовь – отличный способ найти тысячу вариантов манипуляций. Ты готов защитить её? Готов ради неё стать одним из нас?

– Нет. Я уже понял, чего вы хотите. Каратель. Четвёртый всадник, который делает за вас всю грязную работу. Нет. Слышал? Пошёл ты в задницу, Карстен, тебе лечиться надо, – цежу я.

– Проверим, – его губы расплываются в пугающей улыбке. Что он задумал? Какую подлость? Мира. Она теперь в опасности, снова из-за меня. Блять! Да что это такое?

– Даже не думай, чтобы использовать её в своих играх. Она же нужна тебе, так? Ты не добьёшься ничего, если хоть пальцем её тронешь. Она…

– Знаете, я так проголодался. Надо забронировать столик в самом лучшем ресторане, к примеру, в Париже. Да, ребята? Надо отпраздновать такой великий день, когда Каратель встаёт на тропу борьбы. Пойдём, – перебивая меня, Карстен подхватывает пиджак и указывает парням на дверь.

– Не смей! Карстен! Не трогай её! – Кричу я и делаю попытку встать. Не могу. Раны горят до сих пор, кровь снова течёт по груди.

– До встречи, наш милый Ромео, – он подмигивает мне и, разворачиваясь, выходит из спальни, как и его шавки.

Чёрт возьми… чёрт.

Закрывая глаза, опускаю голову и хватаюсь за неё руками. Мне страшно. Я обычный человек, и мне страшно сейчас из-за того, во что мы влипли. Не только я, но и Мира, и Сиен, и Белч. Я ответственен за всех них, но завербованным быть не желаю. Я знаю, что это такое. С самого детства быть под Скаром, затем перейти под руководство Эрнеста, а теперь к ним. Ненавижу. Ненавижу, и мне так больно.

Смотрю на кровоточащие раны и собираюсь с силами. Они нужны мне. Но взять их неоткуда. В голове бьётся мысль: «защитить Миру, спасти Миру, не отдать Миру им». В данный момент сам я этого сделать не могу, ползу до ванны, чтобы хоть как-то остановить кровь и снова обработать порезы, выглядящие сейчас отвратительно. Куски кожи. Тёмные. Сожжённые. Мои руки трясутся, пока я смываю всё это под душем. Стоять не могу. Только сидеть и стеклянными глазами смотреть на то, как вода окрашивается в розовый цвет. Неужели, на них нет управы? Неужели, администрация позволяет всё это делать и оставаться безнаказанными? Для меня это дико. До сих пор дико.

Выбираясь из ванны, кое-как добираюсь до кровати и ищу свой мобильный. Защитить. Решаюсь на безумие. Решаюсь нарушить все свои правила и установки. Решаюсь позвонить Мире и попросить о том, чтобы она уехала. Просто взяла и уехала куда-нибудь на время.

Она заблокировала мой номер. Прикрываю глаза, держа у груди полотенце, окрашивающееся в алый цвет.

Другой номер.

– Да, – моментально отвечает Белч. Слава Богу.

– Это я… мне нужна твоя помощь, – хриплю я.

– Раф? Ты где? Что случилось? – Испуганно спрашивает он.

– Без вопросов. Сегодня и завтра не отходи от Миры. Пусть Сиен… не оставляет её одну. Ни на минуту… ни на секунду. Пусть будет с ней, даже когда она спит. Пожалуйста… прошу… помоги мне в этом.

– Раф, я сейчас приду…

– Нет. Не ходи ко мне. Смотри за ней… будь другом, помоги мне… мне сейчас нужна именно эта помощь. Смотри за ней… за Мирой… умоляю тебя. Не приходи… я не в форме. Не могу… у меня небольшие психологические проблемы, и только. Не ходи сюда. С ней будь… большего не надо. Одну не оставляй… Сиен… пусть она…

– Я понял. Понял. Хорошо. Раф, но я всегда готов прийти к тебе и помочь, помни об этом. Если надо, чтобы просто поговорить. Ладно?

– Да… спасибо, Белч. Я верну долг, – отключаю мобильный и бросаю его на кровать.

Чёрт. Дышать сложно. Очень сложно. И я падаю на постель. Зубы стучат друг о друга. Холодно так. Очень холодно. Нет, не засыпать. Я знаю, что со мной. Потеря крови. Мне нужна медицинская помощь, но я не могу выехать отсюда. Не могу, пока они здесь. Не могу…

Темнота забирает меня быстрее, чем я бы хотел. И нет сил бороться против неё. Нет желания. Нет физической возможности. Боль слишком сильна, а кровь продолжает течь. Я то просыпаюсь, пытаясь понять, где нахожусь, то снова проваливаюсь в бездну. И так до бесконечности. До крика во сне, что я должен идти к ней. Должен убедиться, что с Мирой всё хорошо, и Карстен не причинил ей боли.

Комната уже полностью погружена в темноту, когда я распахиваю глаза и поднимаюсь с кровати. Зажимаю между зубами какую-то тряпку и обливаю себя оставшейся водкой из бутылки, валяющейся в углу спальни. Кричу, но этого никто не слышит. Кричу, проваливаясь в очередное забытьё. Я не знаю, сколько сейчас времени. Не знаю. Ночь. Снова открываю глаза, валяясь на полу, и ищу бинты. Ничего. Только майки. Рву их и перематываю себя. С трудом, обливаясь потом из-за слабости, натягиваю спортивный костюм и набрасываю капюшон. Я дойду. Дойду. Я сильный. Справлюсь.

Как в тумане бреду в ночи к дому сестринства, скрываясь в тенях деревьев. Они следят за мной. Они знают всё, что происходит. Знают. Им докладывают. Везде их шпионы. Мне будет плохо за то, что я сейчас делаю, но меня это не волнует абсолютно. Я не в силах сейчас карабкаться по деревьям и незаметно попасть в дом «Оморфии», поэтому просто вхожу туда и, стараясь не шуметь, бреду к лестнице. Падаю, жмурясь от шума, и снова встаю. Буквально ползу до комнаты Миры, и дверь передо мной распахивается. Поднимаю голову, не сумев быстро придумать, оправдания моего появления здесь.

– Раф? – Сиен. Милая Сиен. Она опускается на колени и испуганно всматривается в моё лицо.

– Мира… она…

– Спит. Всё хорошо. Ты… боже, Раф, у тебя кровь. На толстовке кровь, – девушка закрывает дверь и, подхватив меня под мышки, тащит по полу. Нет, не надо больше темноты. Пожалуйста, не надо.

Она затаскивает меня в свою спальню и закрывает дверь. Быстро включает свет и тянется к моей одежде.