Сиен улыбаясь, немного сильнее сжимает мои пальцы и выходит из номера, оставляя на моей кровати разорванную и смятую бумагу с чувствами Рафаэля. Да, мне страшно поверить в это. Страшно увидеть то, что кто-то тоже мог быть жертвой обстоятельств, кроме меня. Страшно ошибиться снова. Страшно принять правду, которую я постоянно ставлю под сомнение. Страшно довериться прошлому. Думаю, что мне, как и любому человеку, прошедшему через такое, просто страшно. Я люблю его… люблю, как никогда и никого в жизни не любила. Рафаэль стал для меня особенным человеком, любимым, и от осознания этого горький ком застревает в горле, ведь нет никакого будущего, если было бы за что бороться… а так лишь пустота. И самое противное, что я ощущаю это прощение, которое уже давно засело внутри моего, до сих пор обледеневшего, сердца. Раньше я осуждала тех, кто продолжает жить с насильниками, а теперь сама стала такой. Но ведь они делают это, потому что хотят, а, может быть, Рафаэль, правда, не хотел? Господи, я хочу думать о тех событиях именно так, и это тоже отдаётся болью в груди.

Вздыхая, и, в который раз, ощущая себя полностью раздавленной и опустошённой, сбрасываю халат и переодеваюсь, решаясь спуститься вниз и выпить чая. Только бы не быть одной, а среди людей хотя бы, чтобы увидеть, что они живут, когда в моей жизни огромная пропасть. Я не знаю, что думать и как реагировать на всё. Слишком много событий для меня и моего разума. И я готова признать себя сумасшедшей от болезненной любви и ужаса.

Прячу карточку в задний карман брюк и медленно бреду к лифту.

Я рано научилась прятать свои эмоции и переживания за улыбками, смехом и отличным внешним видом. Но сейчас мне хочется, что все увидели меня слабой. Одинокой и честной. Раньше я восхищалась тем, как женщины, знающие об изменах своих мужей, о многочисленных любовницах, терпящие побои и насилие, выходят в свет и светятся от счастья. Я хотела быть похожей на них, и именно это дало мне понимание, что роскошь – это страшный мир, в котором ты никогда не будешь собой. Везде игра. Везде ставки. И всегда проигрываешь именно ты, потому что душа засыпает, и ты перестаёшь что-то чувствовать. Ты просто принимаешь правила и больше не противишься им, растрачивая свою жизнь на пыль. А я вот мечтала… о любви тоже мечтала. Оказывается, это больно, любовь в моём мире не живёт долго, или же надо быть очень сильными, чтобы сохранить её. Ведь твоё счастье – это повод причинить боль и найти слабости, чтобы разрушить.

Каково это – быть одинокой среди людей? Смотреть на них и видеть везде фальшь, которой они бравируют? Отвратительно. И я это делаю, проходясь взглядом по толпе, пляшущей на танцполе, и мне гадко находиться рядом с ними. В который раз убеждаюсь, что никому я не нужна, да и мои проблемы тоже. Да, Сиен волнуется, но если её заставить выбирать, то она предпочтёт Белча. Я не буду винить, потому что никогда не поставлю её перед выбором. Я одинока, и богата. Это две параллели моей жизни, и только раз одна из них была перечёркнута, а теперь же снова вернулась на своё место.

Вхожу в бар, в котором уже очень мало людей или остались лишь воркующие парочки, обсуждающие цену этой ночи и продающие себя вновь. И за что? За купюры, которые их убьют. Мне так жаль, что они не представляют, каково это – быть свободной, не ценят этого и…

Мои мысли обрываются, как и сердце ухает вниз, а затем с силой ударяет по грудной клетке.

Нет, этого быть не может!

Не верю своим глазам, а вот ощущениям верю. Смотрю на фигуру, сидящую за барной стойкой и крутящую бокал с водой. Ужасно выглядит. Тёмные борозды от моих ногтей исполосовали всё лицо. Губы опухшие, принявшие кривоватую форму от моих ударов. Рука забинтована, чёрный свитер… и сгорбившийся парень. Я словно вижу его впервые за последнее время и только сейчас отмечаю, что он, как будто прибавил несколько лет. Слишком серый оттенок лица. Слишком печальные уголки губ. Слишком дрожащие пальцы. Слишком родной… слишком любимый… слишком страшно чувствовать всё это в одну секунду. И мне бы убежать, унестись отсюда со всех ног, но они не двигаются, словно приросли к полу, и, мне кажется, что я сейчас упаду в обморок от силы эмоций, вновь накрывающих моё сознание.

Рафаэль залпом выпивает воду и отставляет бокал. Вздыхает и копается в кармане, доставая телефон. Он кому-то звонит и качает головой на что-то. Снова тяжёлый вздох, и его взгляд проходится по мне, словно не замечая, но потом резко возвращается ко мне, и его губы дрожат. Читаю по ним: «Мира». И в этот момент паника накрывает с головой. Отступаю, а он буквально скатывается с высокого стула. Ещё шаг назад, а он ко мне. Глаза в глаза. Боль встречается с другим оттенком этого же чувства.

Срываюсь на бег. Дыхание нарушается. Мысли превращаются в огромный сгусток болота, в котором я тону и не могу выбраться. Дрожащими пальцами ударяю на кнопку вызова лифта. Я не могу… не могу видеть его сейчас. Не могу принять всё. Не могу. Мне так больно оттого, что признание в любви криком застряло где-то в горле. Не в силах противиться чёртовой вере и мантре «невиновен».

Залетаю в лифт и жму на кнопку своего этажа, а затем держу на той, что закрывает двери. Последняя секунда, и Рафаэль заскакивает в маленькое пространство, вызывая жуткий страх и муку. Двери закрываются, и лифт дёргается вверх. Тяжело дышит, прислоняясь к стене. Я делаю то же самое. Не сводим глаз друг с друга, и при свете я ужасаюсь тому, как паршиво выглядит Рафаэль. Его глаза покраснели, под ними тёмные круги, осунувшийся, побледневший. Приоткрывает рот, и сразу же закрывает его.

Не приближайся!

Хочу кричать. Не могу. Всё рушится в который раз, и нет сил уже справляться с этим. Я умираю так медленно под его печальным взглядом. Он разрывает меня на клочки. Делает шаг ко мне, а я больше не вжимаюсь в стену лифта. Жду, что будет дальше. Пространство сужается и превращается в душную клетку, в которой только он и я. Два чудовища. Два зверя, готовых убивать друг друга бесконечно долго. Отходит снова назад, как будто боясь сделать что-то, говорить… дышать… господи, мне так плохо. Мало кислорода. Мало воздуха. Мало боли. Мало… всего мало.

Лифт пикает, оповещая о том, что приехали на мой этаж, и я могу сейчас же сбежать, а я не двигаюсь. Дверцы открываются. Смотрю на Рафаэля. Он на меня. Закрываются. Стоим. Глотать даже больно. Снова открываются, и я делаю решительный шаг к ним, но неожиданно сильные руки хватают меня за плечи. Вскрикиваю и цепляюсь за них, вмиг сжимающих меня.

– Прости… дай мне шанс, прошу. Дай мне шанс объясниться, – пытаюсь вырваться, но Рафаэль крепче прижимает меня к себе, а я открываю рот в беззвучных рыданиях.

– Ты нужна мне. Так нужна, девочка моя, любимая… я люблю тебя, – его шёпот убийственен. Его голос дрожит. Всё дрожит. И он. И я. Чувствую, как целует волосы, как его щека трётся о мою, и я издаю стон отчаяния.

– Если не закроешь номер, то это будет означать, что мы можем поговорить. Закроешь… уйду навсегда. Клянусь, что уйду и не сделаю попытки снова быть твоим… мон шер, я так скучаю по этому, – Рафаэль выпускает меня из своих объятий, и я успеваю вылететь из лифта, перед тем, как дверцы снова закроются.

Я в панике. Мне буквально на секунду было хорошо, как раньше, а потом разум заставил бежать, потому что ещё слишком свежи воспоминания. Раны ещё же не зажили. И я не могу… не могу поддаться этому проклятому зову сердца, изнывающему по его аромату, забившему каждую пору моего тела и души. Резким движением вставляю карточку и открываю дверь номера. Оборачиваясь, вижу его, ожидающего моего решения. Мне страшно. Сейчас он выглядит, как тигр, готовый разорвать меня, обвиняя и причиняя боль. Хлопаю дверью и прохожу дальше. Она медленно открывается. Ключом. Видимо, я выронила его и не заметила, а Рафаэль воспользовался этим, и теперь он так близко. Перекрыл путь, а я наступаю на листы с рисунками, разбросанные по комнате, и падаю на пол, кривясь и хныча от боли в руке и во всём теле.

– Мира, не бойся, умоляю, – он так быстро оказывается возле меня, желая помочь подняться, и вдруг его взгляд падает на комикс, на котором я сижу. Не дышу даже. Наблюдаю за ним, а Рафаэль бледнеет сильнее, подхватывая одну из бумаг.

– Что за чёрт? Откуда это… откуда у тебя всё это? – Шепчет с ужасом в голосе, и руками собирая всё, и поднимает ко мне лицо.

– Это не ты? – Хрипло, болезненно подаю голос.

– Никогда… это же… это… я не рисую больше. Не собираюсь продавать всё это. Я поступил, как последний ублюдок, зарабатывая на твоей жизни. Я… чёрт возьми, откуда это у тебя? – Сколько горечи в его севшем голосе. Рафаэль, словно я причиню ему боль, отползает от меня и прижимает к груди свою историю. Секунда, в которой я вижу теперь правду. Он загнан в угол. Он боится меня намного сильнее, чем я его. Животные всегда это чувствуют. Он зашуган и потерян. Он слаб.

– Сиен украла. Белч ей помог, чтобы я…я прочитала всё то, что ты хотел сказать мне, но не смог. Я… не виню тебя, – облизываю губы. Он настолько напуган сейчас, совсем как я. Теперь все слова Сиен не кажутся мне глупыми и бессмысленными. Я готова поверить… готова.

– Но ты должна меня винить, Мира. Я причина всех твоих бед и боли. Я, только я…

– Да, всё именно так. Но вот я знаю, что такое быть жертвой обстоятельств и чужого мщения. Я… прощаю тебя, Рафаэль, но это не значит, что я люблю тебя. Ты ошибка, которую я совершила, и, видимо, действительно, пришло время исправлять её, – не знаю, откуда берётся смелость, но я поднимаюсь на ноги. Он тоже. Его руки опускаются, и листы вновь падают на пол.

Мой мир – мир животных. Мы сразу же чувствуем аромат слабости, и это даёт нам силы перед нападением. Если же мы боимся, то, значит, зверь напротив ожесточённее и сильнее, чем ты. И тогда мы паникуем, ищем пути спасения и бегства. И в эту секунду в голове происходит расставление приоритетов. Для этого не нужны дни, часы или же недели. Нет, как оказалось, для понимания всей ситуации и предотвращения боли в будущем, вся картинка вмиг появляется в голове, как и решения, которые уже приняты. Страх встречи с Рафаэлем – страх признаться в том, что ничего не исчезло, наоборот, мои чувства к нему глубже, чем мне бы хотелось. Боль от его поступков – боль утраты любимого человека и повторение прошлого, в котором после подобного я потеряла близкого и родного мне человека, отца. Страдания – желание заставить Рафаэля прийти ко мне и убаюкать, уверить в том, что я для него нечто особенное, и он невиновен. Отрицание чувств – опасность, грозящая ему, если я вновь проявлю слабость. Но он не убил меня, вероятно, то, что со мной происходило всё это время, лишь заминка, подаренная мне, чтобы осознать реальность и принять её, чтобы двигаться дальше. Но сердце моё тянет. Покалывает и снова причиняет боль, потому что решение непоколебимо в моей голове.