— Да… очень много, и я хочу тебе помочь. Я думала, что можно каким-то образом договориться с недовольными, с «Гелиосом», дать им понять, что ты открыт для общения и что вместе мы сможем сделать Акору процветающим государством. Конечно, это будет нелегко, потому что мы знаем, что представляют собой некоторые из них, но это возможно и…

— Кассандра…

— Или если тебе не по душе эта идея, то я могу сделать что-нибудь еще…

— Идея прекрасная, но ты и так уже много сделала. — Он прищурил глаза, но все же в них была любовь.

Кассандра знала, что рано или поздно, но им придется поговорить о том, что она видела свою собственную смерть, и о том, что решила никому об этом не говорить. Но сейчас он спросил:

— Не пора ли тебе подумать о себе?

— О себе?

Он терпеливо пояснил:

— О своем счастье.

— Ах, об этом. Я не знаю, Атрей. Мне кажется, что счастье приходит не ко всем.

— Конечно, нет. Счастье не приходит к каждому. Ты должна сама его искать. Как это называют американцы? Погоня за счастьем? Как странно, что люди имеют право хотя бы попытаться быть счастливыми, но все же это здорово.

— Это именно те слова, которые должны услышать приверженцы «Гелиоса».

— Не меняй тему. Мы говорим о тебе.

— Ты говоришь обо мне, а я иду спать.

— Кассандра… — В его голосе появились нотки, напоминавшие о том, что она говорит с ванаксом. Брат взял ее за руку. — Я буду рад, если ты найдешь свое счастье.

Она чуть не заплакала и отвернулась. И очень тихо, почти шепотом, произнесла:

— Атрей, я живу в мире, в котором и не думала оказаться. Я этому очень рада, но не могу найти путь, по которому следует идти. Я не знаю, что мне делать.

— Мама посоветовала бы прислушаться к своему сердцу.

— И она права, но не совсем. Ведь у меня есть не только сердце, но еще и разум, и душа. — Она посмотрела на Атрея и увидела в нем брата и ванакса, простого человека и избранного, почувствовав, как радость от того, что он был жив, вновь переполнила ее. — Что ты скажешь?

Атрей скупо улыбнулся.

— Учитывая то, что у меня нет опыта в таких делах? Она тоже слегка улыбнулась, удивившись себе.

— И мы оба знаем, что бы сказала мама по этому поводу. Она очень хочет, чтобы ты женился.

— Мы говорим о тебе, — быстро сказал Атрей. Ее улыбка стала еще шире.

— Ты не сможешь вечно избегать этого.

— Наверное, нет, но сейчас я вот что тебе скажу: верь. Звучит так просто, но порой бывает так сложно это делать. Верь в то, что Создатель любит нас. Здесь, на Акоре, мы верим в это до глубины души. Мы в какой-то мере даже принимаем это как должное. Но хотелось бы мне знать, как часто мы действительно думаем об этом? Создатель любит нас. Мир был создан с любовью. Не существует большей силы.

Конечно, Атрей прав. И она верила в это, как он сказал, до глубины души. Но на нее нахлынули воспоминания, как только в темноту ворвался первый луч света.

Ройс уедет. Как и она когда-то, он был призван исполнить свой долг.

Она причинила ему боль, но, по правде говоря, его нежелание простить ее тоже причиняло ей боль.

Говорят, время лечит.

«Посмотрим», — подумала она.

Глава 21

Дул свежий ветер — уже скоро начнется прилив. Ройс все стоял и стоял на месте до тех пор, пока уже не было причин не садиться на корабль. Готовясь взойти по трапу, он еще раз посмотрел на пристань.

Кассандры не било. Утром их пути ненадолго пересеклись. Она улыбнулась, пожелала ему счастливого пути и пошла дальше.

Он пытался убедить себя в том, что это к лучшему. Джоанна с Алексом спустились в гавань, взяв с собой малышку Амелию. Его сестра и зять выглядели счастливыми и довольными, а почему бы и нет? У Амелии сначала было серьезное личико, но потом она улыбнулась ему, заставив улыбнуться в ответ.

Он слегка потеребил ее за подбородок, отчего она нахмурилась, но он поиграл пальцами у нее перед глазами, и она вновь заулыбалась.

— Мы будем скучать по тебе, — сказала Джоанна.

— Я тоже буду скучать по всем вам. — Он посмотрел на Алекса. — Ты уже знаешь, когда вы вернетесь в Англию?

Его сестра с зятем переглянулись, и Алекс ответил:

— Трудно сказать, судя по ситуации.

Ройс кивнул. Им больше нечего было сказать друг другу. Он обнял сестру, пожал руку Алексу и чмокнул в лобик Амелию.

— Заботься о них, — обратился он к Алексу.

— Обязательно, будь уверен.

— Ну, может, увидимся через пару месяцев?

— Рождество в Хоукфорте, — сказала Джоанна и улыбнулась, хотя слезы проступили у нее на глазах.

Еще один взгляд вниз на пристань, вверх по украшенным цветами дорогам, ведущим во дворец и сверкающим на солнце. Еще одно мгновение…

Она не пришла. Он должен был с этим смириться. Ну что ж, тогда…

Он быстро поднялся по трапу. Его тут же убрали, и капитан отдал команду поднять якорь. Быстро, слишком быстро ветер понес корабль по волнам.

Он махал рукой стоявшим на пристани Алексу и Джоанне до тех пор, пока они не превратились в маленькие черные точки, быстро исчезавшие из, вида. Только после этого он спустился вниз в специально для него предназначенную каюту. Она была большой и уютной, даже роскошной. Но он этого практически не заметил. Разложив свои вещи, он вернулся на палубу и оставался там до тех пор, пока корабль не вышел из северного залива в открытое море.

Десять дней до Англии. Десять дней воспоминаний и раздумий.

Десять чертовски длинных, тоскливых дней. И к тому же десять ночей, наполненных горькими видениями и ощущением потери: это опустошило его, будто бы он стал всего лишь оболочкой того человека, которым он был раньше, полным жизни и любви.

Не помогло даже то, что он взял с собой портрет Кассандры, купленный им некогда у Рудольфа Аккермана. Сколько бы раз он ни пытался оставлять рисунок в ящике комода, куда он положил его, предварительно распаковав, портрет все время оказывался на столике рядом с его койкой. С первыми лучами солнца он просыпался и видел то же лицо, что являлось ему во сне. Нет, это совсем не помогало.

Сразу по прибытии Ройс направился в Карлтон-Хаус. Лучше бы поехать к себе, но после десяти тоскливых дней он был в дурном настроении и составил бы плохую компанию своим преданным слугам, которые были среди тех немногих в столице, кого он уважал. Принц-регент находился в Лондоне, а не в Брайтоне, где он обычно пребывал в это время года, что также подчеркивало военное положение страны, воюющей на два фронта. Сам город казался прежним — та же смесь старого и нового, неряшливого и изысканного. Но он немного изменился — стал более густонаселенным, более опасным, более грязным, нежели Ройс помнил. Он думал, что это было из-за того, что мысли об Илиусе витали у него в голове. И в его сердце.

У Принни толпились портные, которые принесли на примерку новый атласный жилет. В разгаре напряженной беседы по поводу достоинств золотой вышивки в сравнении с серебряной он заметил Ройса.

— Хоукфорт! Черт, как я рад тебя видеть! Верность традиции, воспитанная веками, заставила Ройса ответить подобающе:

— Спасибо, сир. Как ваше здоровье?

— Терпимо, во всяком случае, лучше, чем было. Война — как живительная влага, не правда ли?

Ройс не был с ним согласен, но предпочел не высказывать свое мнение. Как только слуги поспешно убрали все предметы одежды, ожидавшие примерки, и портные удалились, принц-регент налил себе стаканчик бренди в целях поправления здоровья. Ройс присоединился к нему, как того требовал этикет, но пить не стал.

— Ты ведь действительно был там, — сказал принц, не в силах сдержать свое волнение. — Был на Акоре? Ты видел ее?

— Да, сир. Она занимает обширную территорию. Она такая, как мы всегда и предполагали, настоящее королевство-крепость.

— А ванакс, какой он?

— Он… ему, конечно, недостает изысканности вашего величества. — Бог простит ему такое притворство, ибо оно было проявлением благих намерений.

Принни был польщен.

— Не могу с этим не согласиться, да я и не ожидал ничего другого. Но что он собой представляет? Что еще ты можешь мне про него рассказать?

Только не то, что Атрея чуть было не убили и он все еще до конца не оправился. Никогда бы Ройс этого не сказал.

— Он был рожден воином, сир, и воспитан соответственно. Но также он мыслитель. Он понимает, что Акора больше не может существовать изолированно от мира.

— Превосходно! На это я и надеялся. Тот, с кем мы можем иметь дело, не так ли?

— Безусловно, сир. На самом деле ванакс передал через меня послание вам. Он хотел бы посетить Англию с визитом.

Принни был безумно рад. Развлечения были его страстью. Его изобретательный ум, все еще живой, несмотря на долгие годы, когда он потакал любому своему желанию, что не могло дурно не сказаться на здоровье, мгновенно перенес его в страну грез, где были приемы, балы, маскарады, фантасмагории и все остальное, что могло бы понравиться такой августейшей особе, как ванакс Акоры.

— И мы будем рады принять его; черт нас возьми, если это не так. Развлеки его как следует. Я поручаю все это организовать такому хорошему человеку, как ты, Ройс. Я знал, что всегда могу рассчитывать на Хоукфорта.

— Вы слишком добры, сир.

— Вовсе нет, совсем нет. Теперь расскажи мне об этой прекрасной принцессе Кассандре. Как она поживает?

Ройс внутренне вздрогнул. Он посмотрел на бренди и отставил бокал.

— Я предполагаю, что довольно хорошо.

— Не предполагай, когда дело касается женщин, — посоветовал принц. Он убедился в этом на своем собственном горьком опыте. — Никогда этого не делай.

— Как скажете, сир.