Принц Георг мерил шагами гостиную в резиденции «Ройял-Хаус», расположенной поблизости от замка — в его тени. Вечно в тени. Георга снедала ненависть: он не прощал вероломства.

Ему только что стало известно, что Д'Фабрэ переметнулся на сторону князя Генриха в наболевшем вопросе о присоединении к Франции.

«Мы никогда, даже под страхом смерти не объединимся с Францией», — говорилось в заявлении Генриха. И министр финансов, этот жалкий лизоблюд, тут же подхватил: «Если нас подчинит Франция, мы потеряем свою национальную самобытность, превратимся в деревенских бедняков и мелких буржуа — кое-кому это было бы только на руку».

С каждым днем становилось все очевиднее, что народ склоняется к позиции Генриха. А его вообще перестали замечать… На днях одна бульварная газетенка по недосмотру редактора прибавила ему десять лет, и эта ошибка прошла почти незамеченной — он догадывался, что люди считают его никчемным стариком, отжившим свой век.

Это предубеждение необходимо было искоренить — причем безотлагательно. Для этого требовалось заручиться поддержкой кого-нибудь из министров, но не червяка, вроде Д'Фабрэ, а преданного человека, разделяющего его взгляды и убеждения. У Георга имелся на примете достойный кандидат — Франсуа Жерар. Они были знакомы со школьной скамьи. Вместе играли в футбольной команде. И что немаловажно — к нему благоволил Генрих.

Георг нахмурился и потер виски. Должен же быть какой-то выход… Кажется, у Жерара есть связи в армии. Там можно найти дисциплинированных специалистов, которые не станут задавать лишних вопросов.

Да. Это то, что нужно. Придется, правда, действовать через посредников. Исполнителям вовсе незачем знать имя того, кто… Георг остерегался даже мысленно произносить это слово. Как-никак, он — принц. Член правящей династии не опустится до низменных материй… если не заставит жизнь.

Маленький двухмоторный самолет кружил над Лазурным берегом. Внизу мелькали черепичные крыши Сен-Тропеза, золотые полоски пляжей, россыпи островков на фоне морской синевы. К востоку от Канн берег поднимался уступами. Мыс Антиб вдавался далеко в море.

Этьен Д'Фабрэ и его жена Эмилия впервые за долгое время смогли позволить себе отправиться на отдых. У Эмилии, дочери богатейшего парижского парфюмера, была вилла неподалеку от мыса Антиб.

— Этьен, — ворковала Эмилия, прильнув к мужу, который даже в самолете не отрывался от папки с документами, — Этьен, я — как бы это сказать? — очень хочу…

Министр устало повернулся к своей пятидесятилетней жене. В ней сразу можно было угадать француженку: невысокая, смуглая, оживленная, она всегда следила за модой и не утратила женской привлекательности. Ей было невдомек, что муж пустил по ветру ее капиталы. Она по наивности доверила ему ведение своих финансовых дел и ничего не заподозрила, когда он показал ей фальшивые отчеты, свидетельствующие о мифических прибылях. Этьен проигрался в пух и прах. В прошлом году, оказавшись по делу в Соединенных Штатах, он завернул в Атлантик-Сити. Это было роковой ошибкой. Американские казино не желали ждать. Пришлось набраться духу и выпотрошить большую часть ее счетов. Если она дознается…

Тогда не миновать развода. Его имя будет опорочено навек. Придется эмигрировать из Коста-дель-Мар.

Он нуждался в помощи.

Как назло, совсем недавно у него возникли серьезные разногласия с принцем Георгом. По одному из важных вопросов Этьен принял сторону Генриха. А куда было деваться? В конце концов, страной управляет Генрих.

Вообще-то говоря, они с женой отправились на отдых только для того, чтобы не попадаться на глаза Георгу. Пусть немного остынет.

— Этьен! Ты меня совсем не слушаешь, — обиделась Эмилия.

— Ничего подобного, я все слышу. Ты хочешь… ввести меня в искушение, — ответил он, легко проводя пальцем по ее ладони: это прикосновение всегда сводило ее с ума. — Тебе это не составит труда. Ты невероятно соблазнительна.

Он бросил красноречивый взгляд на маленькую ванную комнату, оборудованную на борту самолета. Им уже случалось уединяться там во время полетов.

— Как ты считаешь, дорогая, не удалиться ли нам?..

— Oui, — с готовностью прошептала она.

Они поднялись со своих кресел и направились по проходу к тесной ванной комнате. Д'Фабрэ случайно взглянул в иллюминатор по левому борту. Его ослепила ярко-красная вспышка, похожая на извержение вулкана.

Тут же огненный шар ворвался в салон. Д'Фабрэ на какую-то долю секунды охватила невыносимая боль, и самолет вместе с экипажем и пассажирами превратился в бурлящую лаву.


Принцессы сделали первую остановку возле маленького магазинчика, торговавшего старинными кружевами. Когда продавщица упаковывала покупки Габи, с улицы вошли две женщины.

Та, что была помоложе, бросила негодующий взгляд на принцессу Габриеллу и, понизив голос, обратилась к своей приятельнице с какой-то тирадой. Она говорила по-французски, и к тому же тарахтела, как трещотка, так что Тедди смогла уловить только имя Лиссе, а в конце — непонятную фразу une poufiasse vache salope.

— Уйдем отсюда. — Габи изменилась в лице.

Но Кристина с воинственным видом направилась к женщинам:

— Советую придержать языки!

Садясь в «роллс-ройс», Кристина гневно заметила:

— Им здесь слишком хорошо живется! Такие особы не заслуживают гражданства Коста-дель-Мар — они его не ценят. Пользуются бесплатной медицинской помощью, не платят налогов — и еще смеют так говорить о Габи!

— А что они сказали? — отважилась спросить Тедди.

— Ничего, — отрубила Габриелла, закусывая губу.

Она так крепко сцепила руки на коленях, что у нее побелели пальцы.

— Это наши внутренние политические дрязги, — помолчав, объяснила Кристина. — Кое-кто в нашей стране выступает против монархии и, соответственно, против монархического семейства. Такие люди ратуют за республиканскую форму правления. Но это все ужасная скука. Давайте заедем в салон «Коломба» — у меня назначена примерка. А ты, Тедди, посмотришь, какие там шьют умопомрачительные платья. Непременно выбери что-нибудь для себя.

Сидя в крошечном салоне и наблюдая, как манекенщицы демонстрируют ослепительные платья для коктейля, Тедди пыталась представить себя на месте принцессы. Она бы тоже входила танцующей походкой в самые дорогие салоны, заказывала что душе угодно… она бы тоже была привязана ко дворцу.

Провожая глазами изумительные облака шифона и крепдешина, она заметила, что принцесса Габриелла ни разу не улыбнулась. Она явно не могла прийти в себя после неприятного эпизода в магазине кружев.

Немного спустя Тедди скрылась в примерочной и через тонкие перегородки услышала спор двух принцесс.

— Кто тебя просил за меня заступаться? Я не нуждаюсь в защите!

— Но та женщина позволила себе грубость, — возражала Кристина.

— Я могла бы сама ей ответить. Зачем ты вмешалась?

— Однако ты ей не ответила — ты стояла как каменная. А сейчас вместо благодарности обрушиваешь на меня упреки.

— Я, по крайней мере, не вешаюсь на шею каждому встречному. Как поживает тот фотограф? Не иначе как ты теперь подбираешься к нему — Жан-Люк, я чувствую, вот-вот получит отставку. Или ты можешь с двумя одновременно?

Кристина чуть не задохнулась:

— А хоть бы и так! Зато я ничего из себя не изображаю — не висну во время приемов на папином локте и не делаю вид, что могу заменить собой маму.

— Что?

Даже не видя их лиц, Тедди содрогнулась.

— Что слышала. Ты — не мама и никогда не будешь даже отдаленно на нее похожа, хоть расшибись.

Габи, судя по всему, была близка к истерике:

— Но отец… он сам просит меня… Ему нужно, чтобы рядом с ним была хозяйка вечера.

— Он просто-напросто тебя использует! — выкрикнула Кристина. — Кто бы еще согласился терпеть все это занудство? Только не думай, что за это он станет тебя больше любить. Ты не добьешься даже элементарного уважения.

— Посмотрим. Теперь у меня есть собственное дело…

— Подумаешь! — беззаботно бросила Кристина. — А у меня есть Жан-Люк. Остальное мне неинтересно.

В голосе Габи зазвучал страх:

— Уж не собираешься ли ты?..

— А вот увидишь, — пообещала Кристина.

В примерочной Тедди лихорадочно стаскивала через голову воздушное гипюровое платье с блестками и мучилась угрызениями совести от того, что невольно подслушала чужой разговор.


На борту яхты «Белль Лиссе-II» играл оркестр из восьми музыкантов. В ожидании выступления Пола Анка и Лайзы Минелли пары в вечерних туалетах танцевали фокстрот.

Все разговоры сводились к недавней авиакатастрофе.

— Такое несчастье. Такая трагедия, — нашептывал на ухо Тедди ее партнер, солидный французский бизнесмен, который без умолку рассказывал ей о своей судоходной компании. — Разумеется, цены на ближневосточную нефть сказались на стоимости морских перевозок.

— Это интересно, — откликнулась Тедди, подавляя зевоту и стараясь не сбиться с ритма.

— В судоходстве существует — как говорится у вас в Америке? — жесткая?.. жестокая конкуренция. Это такой бизнес, в котором мужчина должен проявить…

Тедди только вздохнула. Это был ее последний вечер в Коста-дель-Мар. Она ожидала совсем другого. Официальный прием, устроенный князем Генрихом (Габриелла опять стояла рядом с ним как хозяйка вечера), проходил по заведенному порядку. Большинство приглашенных — их было не менее полутора сотен — составляли пожилые аристократы, чьи имена мелькали на страницах газет и журналов, а также преуспевающие бизнесмены, такие, как Андре Шамбор, партнер Тедди.

Обведя взглядом зал, она отыскала глазами принца Жака. Одетый в парадную военно-морскую форму, он как раз входил на танцевальную площадку, обняв за талию поразительно красивую темноволосую девушку.