Сменявшие друг друга слуги приносили графине еду, убирали комнату, готовили ванну, забирали белье в прачечную. Постоянно дежурили только Жерве и Генри. Подслушав однажды перешептывание слуг за дверью, Даниэлла узнала, что принц Эдуард приказал, чтобы никто из них не заходил к ней слишком часто. Видимо, принц опасался, что строптивая графиня может с кем-нибудь подружиться и уговорить его помочь ей бежать из замка.

Дни казались ей долгими, монотонными, а бесцельность существования сводила с ума. Графиня никогда не была сильна в вышивке гарусом по канве, поэтому много читала, ездила верхом и ждала. Еда, которую готовили в замке, ей не нравилась, и Даниэлла часто ощущала болезненную слабость. Шло время, чувство тревоги и злость становились сильнее. Графиня была убеждена, что не причинила зла ни принцу Эдуарду, ни Адриану и они не имеют права так поступать с ней. Ее дом — Авий, там осталось ее сердце.

По ночам Даниэлла представляла своего мужа в объятиях Терезы. Эти образы мучили графиню, не давали ей заснуть, и она долго лежала с открытыми глазами, думая о роли женщин в обществе и в политике. Смириться с подобным положением Даниэлла не могла. Это было несправедливо, чертовски несправедливо! Вот и сейчас все восхищались красотой графини, все мужчины желали ее, но никто из них не хотел ее выслушать… Когда же раздражение проходило, Даниэлле становилось страшно. Она молилась, чтобы войнам и царящей кругом враждебности пришел конец. Графиня боялась за Адриана и переживала за Францию.

Однажды ночью, меряя шагами комнату, Даниэлла обнаружила дверь, ведущую на маленький полукруглый балкон, и с тех пор полюбила стоять на нем, глядя в ночное небо на сверкавшие звезды. В такие минуты она шептала молитвы, умоляя Бога смилостивиться над ней, не дать ей сойти с ума от вечного ожидания и помочь найти выход из создавшегося положения.

И Господь услышал ее молитвы. Однажды, выйдя на балкон и прислонившись к стене, Даниэлла вдруг почувствовала, что за ее спиной кладка слегка поддалась — там оказалась маленькая дверца. За дверцей обнаружилась узкая винтовая лестница, ведущая во двор. Было темно, кругом висела паутина, и Даниэлла боялась спуститься по лестнице. Но вскоре графиню охватила паника: молодой женщине стало казаться, что ее оставили заживо гнить в этой комнате. Затем ей почудилось, что с минуты на минуту она умрет: от плохой пищи, от бесконечного ожидания, от тоски… И Даниэлла не выдержала: взяла лампу и решила обследовать старые каменные ступени. Они выходили в угол двора, туда, где были расположены конюшни.

Поначалу графиня просто прошлась по двору, закутавшись в плащ и накинув на голову капюшон. На следующую ночь она прогулялась в деревню. Было еще не очень поздно, и деревня жила своей жизнью: дети таскали из колодца воду, в окнах маленьких хижин светились огни, на порогах открытых дверей сидели крестьяне и ремесленники, отдыхая после долгого трудового дня.

Постепенно Даниэлла пришла к выводу, что никто в замке не замечает ее отсутствия.

Теперь каждую ночь она ходила на прогулку, но все еще не решалась покидать пределы города. Постепенно осмелев, она начала выходить пораньше и даже отважилась покупать маленькие безделушки у золотых дел мастера, работавшего под стенами замка. Однажды вечером, когда она уже готова была уйти, купив восхитительную брошь, мастер остановил ее:

— Графиня?

Вздрогнув от неожиданности, Даниэлла пригляделась к нему внимательнее. Серьезный худощавый человек, лет пятидесяти, с длинными тонкими пальцами — как раз такими, какие нужны для его работы. Даниэлла промолчала, боясь, что ее могут узнать фанатичные приверженцы мужа или принца Эдуарда. Этим верноподданным доставило бы большое удовольствие доложить о ночных прогулках графини. Но ремесленник придвинулся к ней ближе и зашептал:

— Если вам когда-нибудь захочется выйти за черту города, дайте мне знать.

Даниэлла застыла на месте, поняв, что перед ней сторонник короля Иоанна. Графиня и мастер долго молча смотрели друг на друга. Сердце Даниэллы тоскливо сжалось, в голове промелькнула мысль: а что, если прямо сейчас принять его предложение и убежать из этого замка? Убежать от мужа, который окончательно забыл ее, убежать под защиту короля Иоанна — человека, который всегда признавал ее права на Авий. Но как бы ни злилась она на Адриана, убегать ей не хотелось. Даниэлла лишь желала, чтобы муж наконец понял: она никогда и ничего не замышляла против него. На какое-то мгновение Даниэлла даже представила себе картину: Адриан на коленях просит у нее прощения за то, что сомневался в ней.

Не отрывая взгляда от лица мастера, графиня медленно покачала головой, приветливо улыбаясь при этом: пусть этот человек не боится, что выдал себя с головой.

— Я должна оставаться гостьей принца Эдуарда, — ответила Даниэлла, — но мне приятно сознавать, что здесь у меня есть друг.

Ремесленник указал на серебряную безделушку, которую графиня только что у него купила:

— Если вам будет нужна моя помощь, пошлите мне эту штуку с моим сыном Ивом. Он работает на кухне.

— Спасибо.

— Для меня огромное удовольствие служить вам, графиня. Даниэлла снова поблагодарила его и поспешила домой.

Три дня спустя после этого случая Даниэлла, как всегда, поздно вечером спускалась по лестнице, чувствуя, что если не выйдет на прогулку, то просто сойдет с ума. Ей уже стало казаться, что Адриан, уехав с войском Эдуарда, покинул ее навсегда. Ома чувствовала себя больной, обессилевшей, опустошенной и подумывала о том, чтобы улизнуть домой. Монтейн часто писала своей госпоже, письма поступали и от сэра Джайлза с Дейлином. Даниэлла, в свою очередь, отвечала им всем, но ее неудержимо тянуло встретиться с ними в своем родном замке.

Спустившись по лестнице, графиня внезапно увидела группу из трех вооруженных всадников, которые только что въехали во двор. Даниэлла прислонилась к стене и застыла на месте. Она собралась было вернуться обратно, но всадники стали разговаривать, и Даниэлла решила подслушать беседу. Никто из мужчин не заметил ее, говорили они достаточно громко, и Даниэлла отчетливо слышала каждое слово.

— Когда же придет конец этой войне? — спросил самый молодой из рыцарей, слезая с лошади. — Вот взять бы в плен самого французского короля! Тогда его люди заплатили бы нам хороший выкуп, который покрыл бы все наши потери в войне.

— Было бы неплохо, — отозвался второй рыцарь, — но как его схватить на поле боя? Едва ли мы сможем добраться до него в самом пекле.

— У нас есть возможность захватить его, — заметил третий, по тунике которого можно было определить, что он принадлежит к английскому дому Перси. — Ходят упорные слухи, что через три дня Иоанн с немногочисленным эскортом поедет инспектировать войска. Их можно будет атаковать даже малыми силами…

— Такими, как наша группа? — поинтересовался первый рыцарь.

— Вот именно. Даже если мы случайно прикончим Иоанна, принц Эдуард будет только рад. А какая награда нас ожидает! Нас посылают присмотреть за графиней, а мы не только выполняем поручение, но еще и привозим французского короля. Живого или мертвого — это уже не имеет значения. Принц наградит нас по заслугам!

— Если только сами не погибнем в этой схватке, — сказал первый рыцарь.

— Ну что за жизнь без риска? — отозвался второй. Смеясь и похлопывая друг друга по плечам, рыцари передали лошадей груму и поспешили в замок.

Даниэлла едва дышала. Она еще долго стояла, прислонившись к стене и раздумывая, что ей теперь делать. Она дала клятву перед Господом, что сделает все возможное, чтобы спасти короля Иоанна, если его жизнь окажется под угрозой. Но тогда муж снова обвинит ее в измене. Хотя, с другой стороны, если ей удастся предупредить Иоанна и тем самым спасти его жизнь, она освободит себя от одной из клятв. Она обещала, что поможет только раз, всего один раз. К тому же она исполнит сразу две клятвы: ту, что принесла матери, и ту, которую была вынуждена дать человеку, выдававшему себя за священника. Возможно, после этого она сможет наконец стать именно такой женой, какой хочет ее видеть муж.

Муж! Человек, с которым она рассталась несколько недель назад и который даже не удосужился прислать ей весточку о себе. Он уехал от нее…

И возможно, уехал вместе с любовницей.

Даниэлла быстро поднялась по лестнице в свою комнату, опасаясь, что в этот вечер кто-нибудь может хватиться ее. Она уже подходила к тайной дверце на балкон, когда услышала, что в дверь комнаты кто-то стучит и окликает ее по имени. Даниэлла узнала голос Генри. Подбежав к двери, она открыла ее. На пороге стояли Генри и один из рыцарей, которых она только что видела во дворе.

— В чем дело? — спросила она.

Рыцарь поклонился ей.

— Мы только что приехали, чтобы узнать, как вы поживаете и не будет ли у вас каких-либо распоряжений, — сообщил он.

Даниэлла молча покачала головой.

— Сэр Регволд к вашим услугам, миледи, — представился рыцарь.

— Вы приехали от моего мужа? — поинтересовалась графиня.

— Нет, миледи.

— Тогда от кого же?

— От принца Эдуарда, миледи.

— Понимаю…

Рыцарь опустился перед ней на одно колено.

— Всегда к вашим услугам, миледи.

— Спасибо. Я ни в чем не нуждаюсь. Спокойной ночи.

Закрыв дверь, Даниэлла принялась бесцельно ходить по комнате. Немногим позже она отколола от своего плаща серебряную брошь и вышла в коридор. На страже стоял только Генри.

— Я ужасно проголодалась, — сказала ему Даниэлла, — и мне бы хотелось выпить немного вина. Не откажите в любезности прислать ко мне мальчика, который работает на кухне.

— Конечно, миледи.

Генри поклонился и ушел, оставив ее одну в коридоре, но, свернув за угол, тотчас же вернулся.

— Я послал на кухню служанку, миледи.

— Вы очень добры, — заметила графиня.

Улыбаясь, она вернулась в комнату и, взяв бумагу и перо, села писать письмо графу Ланглуа. Опасаясь, что письмо могут перехватить, она не стала указывать адресата и ставить свою подпись. Она просто описала ситуацию и обозначила себя как человека, связанного с людьми, находящимися на службе у английского короля.