– Ваше высочество. – Джанет осторожно шагнула ей навстречу, давая себе отчет, что сейчас надо как никогда держать себя в руках. – Возможно, нам этого не понять до конца, но все мы очень переживаем, и если я могу вам чем-то помочь…

– Нет. – Габриела обернулась. – Простите, Джанет. Я не имела права кричать на вас.

По лицу Джанет скользнула мимолетная улыбка.

– Но вам время от времени необходимо на кого-то кричать. Я подумала, что, может быть, разговор со старой подругой вызвал в памяти какие-то воспоминания.

– Ничего. Иногда мне кажется, это уже навсегда.

– Но доктора полны надежды, ваше высочество.

– Доктора. Кажется, я уже сыта ими по горло. – Она вздохнула и стала поправлять букет гардений в вазе. – Как я могу оставаться спокойной, когда вместо воспоминаний вижу какие-то неясные картины, как вспышки?

– Значит, у вас бывают прорывы памяти? – Джанет подошла ближе. И после секундного колебания участливо взяла принцессу за руку. – Перед вами возникают картины прошлого?

– Все неопределенно и смутно, как во сне.

Единственное, что она помнила четко, – рукоятка ножа в ее руке, но предпочитала забыть это навсегда, и сознание прятало это воспоминание в своих глубинах. Хотелось бы вместо этого вспомнить что-то приятное и легкое, то, что сознание не оттолкнет.

– Но ведь кусочки мозаики могут быть собраны воедино, не так ли, Джанет?

– Я не доктор, ваше высочество. Но, может быть, лучше принимать пока все как есть и не пытаться так напрягать себя?

– Вы предлагаете принять тот факт, что моя жизнь началась только месяц назад? – Габриела покачала головой: – Нет. Я не могу и не хочу. Я обязательно найду первый кусочек, с которого начнется восстановление всей моей прежней жизни.


А этажом выше Александр в своем просторном, выдержанном в строгих холодноватых тонах кабинете беседовал с Ривом. Наследник приготовился тщательно к этому разговору и теперь старался взвешивать слова, не поддаваясь присущей ему вспыльчивости.

– Я ценю, что уделили мне время, Рив.

– Не сомневаюсь, что у вас важная причина, Алекс.

– Самое важное для меня, как и для всех нас сейчас, – Габриела.

Рив наклонил голову, соглашаясь.

– Как и для меня.

Это был не совсем тот ответ, которого ожидал Александр.

– Я, разумеется, очень благодарен за ваше содействие, но чувствую, что мой отец слишком зло употребляет старой дружбой с вашим отцом. Ваше положение становится все более деликатным.

Рив откинулся на спинку стула. Хотя между ними было десять лет разницы, он не считал Александра мальчишкой. Александр стал мужчиной раньше, чем его сверстники. Рив подумал немного, какой выбрать тон, и решил в пользу сдержанной агрессивности.

– Вы озабочены возможностью того, что я могу стать вашим шурином, Александр?

Если принц и разгневался, то не подал вида.

– Мы оба знаем, что за игра идет сейчас. И я тревожусь за Габриелу. Она очень ранима. Но мой отец захотел, чтобы именно вы находились к ней ближе всех, что только вы способны видеть и оценить, что с ней происходит.

– И вы боитесь, что я сделаю заключение и наблюдения в свою пользу и посоветую то, что будет не в интересах семьи.

– Я вижу, почему мой отец остановил выбор на вас, Рив, и восхищается вами. И понимаю, почему Бри вам доверяет.

– Бри, но не вы.

– Вначале – нет, но сейчас я вам доверяю. – Он говорил уверенно, наследник не мог допускать колебаний и нерешительности. Но сделал паузу, подбирая слова и стараясь найти верный подход. – Пока Бри в надежных руках и ей ничего не грозит. Пока. – Их взгляды скрестились. – Я сказал пока… Потому что теперь, кажется, надо наблюдать и за вами.

– Вполне откровенно. То есть вас я устраиваю как телохранитель принцессы, но вы озабочены возможностью возникновения между нами интимных отношений.

– Не скрою, я возражал, более того, я всячески сопротивлялся, не желая этого обручения.

– Я знаю, что и вы, и Любэ были солидарны и выражали свои сомнения по этому поводу.

– Не надо объединять меня с Любэ. – Александр улыбнулся. – Мой отец ценит таланты Любэ и его опыт министра, считая, что это компенсирует его некоторые особенности.

– Я знаю о его увечье. – Увидев огонек во взгляде Александра, Рив сделал паузу, затянулся сигаретой и выпустил струю дыма. – Что неудивительно, потому что истории наших семей известны каждому, Алекс. Мой отец тоже находился в автомобиле в тот момент, когда произошел несчастный случай, тридцать пять лет назад. Ваш отец сломал руку, мой получил легкое сотрясение, но Любэ, к несчастью, получил более серьезные травмы.

– Но этот случай не имеет никакой связи с положением Любэ. Он не поэтому занимает такой высокий пост.

– Уверен, что нет. Но князь более терпим к нему. Арманд был тогда за рулем, и угрызения совести, как это свойственно человеку, играют здесь свою роль. В любом случае наши семьи близки, всем известна дружба наших отцов в течение долгих лет. Поэтому новость об обручении меня и вашей сестры не вызвала ни недоумения, ни особенного удивления.

– А вы как приняли эту новость?

Риву следовало хорошенько подумать, прежде чем дать ответ.

– Алекс. Вы предпочитаете ответ, который вас устроит, или правду?

– Правду.

– Это было нелегко для меня – согласиться на фиктивное обручение с Габриелой. Пройти инсценировку с помолвкой, с кольцом и так далее. Нелегко, потому что я люблю ее.

Александр молчал. Потом протянул руку и погладил серебряную рамку фотографии на столе, с нее улыбалась сестра, такая очаровательная и веселая.

– И что вы намерены делать?

Рив приподнял бровь.

– Разве не прерогатива вашего отца задавать мне такой вопрос?

– Но вы ему не сказали.

– Нет. – Рив медленно погасил сигарету в пепельнице. – Я ничего не собираюсь предпринимать по этому поводу. Я отдаю себе отчет, какую ответственность взял на себя. И стараюсь держаться в рамках, когда дело касается вашей сестры.

– Ясно. – Александр взял ручку со стола и стал крутить ее. Он, наверное, все-таки ошибался по поводу Рива Макги. – А каковы чувства Бри?

– Чувства Бри – это чувства Бри. Сейчас ей не нужны осложнения, которых ей хватает в жизни. Как только память вернется, я ей буду не нужен.

– Даже так?

– Я реалист. Понимаю: то, что происходит между мной и Бри сейчас, скорее всего, изменится, когда она все вспомнит.

– Но вы, тем не менее, хотите помочь ей вернуть память?

– Ей необходимо это, – просто сказал Рив. – Она страдает.

Александр снова взглянул на портрет.

– Я знаю.

– Вы так считаете? А вам известно, что ее страдания вызваны, прежде всего, с тем, что она не помнит своих близких? Людей, которые ее так любят. Однажды ей вдруг показалось, что она вспомнила кое-что, обрывок из того, что с ней случилось, это вызвало у нее дикий страх, и память не вернулась. Она, возможно, сама блокирует ее, чтобы не вспомнить нечто ужасное. Знаете вы это?

– Нет, – Александр положил ручку, – она не доверяет мне свои переживания. И, кажется, я знаю почему. И еще я понимаю, почему мой отец всецело вам доверяет. – Он смотрел на свои руки, вид у него был расстроенный. – Так ее посещают видения?

– Она вспоминает иногда темноту, голоса и страх.

Рив имел в виду рассказ Габриелы о ноже, но не стал говорить о нем Алексу. Это касается только Бри, и решать ей.

– Понимаю. Мне теперь стала более ясна картина. – Александр поднял голову, и они снова обменялись взглядами. – Вы правы, когда вас возмущает мой допрос, но я имею право спрашивать.

– Мы пришли к согласию в этом вопросе. – Рив встал, давая понять, что считает разговор оконченным. – Помните одно: я делаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить безопасность вашей сестры.

Алекс тоже встал.

– Да, мы пришли к согласию в этом вопросе.


Поздно вечером Рив стоял под горячим душем, тугие струи воды успокаивали, снимали напряжение трудного дня. Сегодня он сопровождал Бри на прием, и там их засыпали вопросами о свадьбе. Когда, где и кто приглашен? Сколько будет гостей?

Им было трудно объяснить, почему приготовления к свадьбе откладываются. Особенно после этого приема, где они появились как жених и невеста.

Требовалось назначить фиктивную дату свадьбы. Но если все так пойдет и дальше, они скоро предстанут перед алтарем, только чтобы прекратить слухи и домыслы.

Это станет венцом глупости и обмана. Или нет? Жениться, чтобы прекратить разговоры. Но тогда ситуация будет еще сложнее, чем теперь.

Он сидел сегодня вместе с ней за ужином, смотрел на нее и думал, как он счастлив. Вспоминал, что произошло на яхте, на узкой койке маленькой каюты. Но с тех пор он всячески избегал оставаться с Бри наедине, что было нетрудно, потому что расписание принцессы было насыщенным и они все время проводили или в автомобиле, или на благотворительных мероприятиях. Он возил ее в представительство Красного Креста, в здание Комитета помощи детям. В музей. Но не планировал больше морских прогулок. Они не должны больше этого делать.

Рив вышел из душа, укрепившись в решимости, что поступает правильно. Кто же думал, что все случится именно так, что он полюбит ее и забудет о правилах и обязанностях? У него работа, на которую он сам согласился. У нее впереди другая жизнь. Без него. И как только это произойдет, все будет кончено. Именно так и должно случиться, и это правильно.

Обмотав талию полотенцем, он взял еще одно, чтобы вытереть волосы. Бри не для деревенского домика на холмах. А он не создан для дворцов. Все очень просто.

Он вышел из ванной. И сразу его решимость и логика улетучились. В комнате горел только нижний свет. Бри сидела в кресле под лампой, свет падал на ее плечи и на раскрытую книгу. Она волновалась, несмотря на решительный вид, и теперь, стараясь спрятать волнение, подняла на него глаза.