Нора Робертс - Королевский роман

– Нет, я не жду извинений. А ты?

Он удивился:

– Почему я?

– Потому что я желала этого и заставила тебя поступить по-моему.

Она хотела встать, но он удержал ее.

– Ты жалеешь, что сделала это?

Она чуть надменно ответила:

– С какой стати? Нет. А ты?

Бри первый раз отдалась мужчине, а он начал с того, что сморозил глупость. Разве она не заслужила откровенности? Он отбросил мысли о последствиях для себя. И ласково провел пальцами по ее щеке.

– Как я могу сожалеть, получив такой чудесный, божественно прекрасный дар? – Он поцеловал ее долгим, нежным поцелуем. – Какие могут быть сожаления, если, еще не остыв от твоих ласк, уже мечтаю о них снова?

Ее губы тронула довольная улыбка, и Рив, приподняв, прижал ее к себе.

На обратном пути в Кордину он снова начал думать, что предпринять, чтобы помочь ей. Но мысли возвращались к тому, что произошло между ними, и он отложил идеи и планы на потом.

А Бри впервые не чувствовала ни напряжения, ни беспокойства, ни тревоги. Только полный покой и расслабленность, приятное чувство от близости Рива. Она положила руку ему на грудь, сверкнул бриллиант, и она подумала, что он выглядит удивительно к месту. И одернула себя. Нет, не надо забывать, что кольцо – часть инсценировки. Впрочем, сейчас не стоит об этом думать. Закрыв глаза, она прижалась к Риву.

Кольцо было фикцией, но он был здесь, вполне реальный, теплый и близкий. И незаметно ее мысли унеслись в заоблачные выси, к несбыточным мечтам. Впереди неизвестность, но, пока он рядом, она счастлива, хотя продлится это недолго.

После морской прогулки и того, что произошло между ними, ничего не изменилось и не стало проще. Бри шла по широкому коридору, направляясь к бальной зале, чтобы проверить, все ли готово. Она не видела картин, многие из которых могли заставить настоящего ценителя замереть от восторга, не замечала антикварной мебели, которую веками любовно полировали. Она шла, глубоко задумавшись, ни на что не реагируя.

Как все сложно. Но разве Рив ей не говорил, что жизнь не бывает простой? И он оказался прав.

Прошла почти неделя после того, как она лежала с ним на узкой койке в каюте. После недолгого забытья они снова любили друг друга. Она остановилась около одного из больших окон. Они с Ривом теперь любовники? Но разве любовники не испытывают желание вновь и вновь быть вместе? Прошла неделя, а он был предупредителен, безукоризненно вежлив, даже по-своему добр, но избегал к ней прикасаться.

Она положила руки на подоконник и смотрела, как внизу проходила смена караула. Гвардейцы демонстрировали отлично отрепетированную, красивую церемонию. Глядя на них, Габриела думала, что будет с ней, когда он уедет.

Ей придется столкнуться с волной слухов, сплетнями, шума не избежать. Их обручение было главной новостью не только в Кордине и Европе, но даже в Соединенных Штатах. Ни один журнал не пропустил такого события.

Она пожала плечами: это не имеет значения. Слухи и шумиха проходят и забываются. Покрутила кольцо на пальце. Да, вся эта суета вокруг свадьбы не имеет значения, но Рив имеет.

Даже слишком. Если бы она понимала себя лучше, помнила свою жизнь, то была бы готова к тому, что с ней происходит? Ей приходится нелегко, она растеряна, потому что боится его потерять.

Любовь – это переживания, непростые ситуации, но в ее положении, когда в жизни столько белых пятен, столько условностей, столько ответственности, любовь больше пугает, чем радует.

Рив скоро вернется на свою ферму, надо помнить это. Вернется в свою страну, к своей прежней жизни. Она знала это с самого начала. Как и члены семьи, а также узкий круг доверенных лиц. Если он позовет ее с собой, как ей быть? Но этого не будет, не стоит и мечтать, надо смириться с грядущей потерей. Она просто эпизод, одно из любовных приключений, еще одна женщина. У нее так обострены чувства, потому что он – ее первый мужчина.

Ответственность. Она закрыла на мгновение глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Надо думать об ответственности и перестать грезить наяву. Не будет роскошной свадьбы, белого платья и фаты, на которые сейчас мечтают получить заказ самые прославленные модельеры мира. Не будет огромного торта, скрещенных мечей. Только вежливое прощание и расставание навсегда. Она не имеет права желать другой судьбы. Не имеет сил, чтобы что-то изменить.

Габриела обернулась, почувствовав рядом чье-то присутствие. Неожиданно возникшая перед ней мужская фигура заставила ее испуганно прижаться спиной к подоконнику.

– Александр! Как ты меня напугал! – Она схватилась за сердце.

– Не хотел тебя тревожить. Ты выглядела такой… – брат едва не произнес «несчастной», – задумчивой.

– Я смотрела на караул. – Она улыбнулась ему той любезной вежливой улыбкой, которой улыбалась всем. Всем, кроме этого американца, Рива. Только, в отличие от Александра, сама этого не замечала. – Они такие красивые и такие ловкие, я невольно залюбовалась их движениями. Я направлялась в бальную залу, чтобы проверить, все ли готово. Так мало времени остается, и так много надо еще сделать.

– Бри, тебе обязательно говорить со мной так, как ты говоришь с посторонними?

Она открыла рот, чтобы возразить, и закрыла. Наверное, он прав.

– Прости, мне так неловко.

– Я бы предпочел, чтобы ты обращалась со мной так, как с Ривом.

Голос ее стал ледяным:

– Я уже извинялась и не стану делать этого дважды.

– Мне не нужны твои извинения. – Александр с решительным видом человека, который всегда знает, чего хочет, подошел ближе. Ему предстоит править страной, и надо к этому готовиться. – Все, что я прошу, – относиться к своим родным с таким же доверием, какое ты даришь чужаку.

Габриела устала чувствовать себя виноватой.

– Это совет или приказ? – В ее голосе вместо сожаления прозвучал вызов.

– Никто не смеет приказывать тебе, – ответил Александр излишне строго. – Никто не сможет тебе дать совет по этому поводу. Ты не терпишь ничьих советов, если бы это было не так, не пришлось бы призывать телохранителя со стороны.

– Рив не имеет отношения к нашему разговору.

– Разве? – Александр по старой привычке взял ее за руку. – Но тогда скажи, что происходит между вами?

– Это не твое дело, – отрезала Габриела.

– Проклятье, Бри, я твой брат.

– Так говорят. – Она не помнила себя от ярости и могла причинить ему боль. – И младше меня на несколько лет. Я не считаю, что должна советоваться и спрашивать, как мне поступать. Ни тебя, ни кого другого. Это мое личное дело.

– Я, может быть, и младше тебя, – процедил Александр сквозь зубы, – но я мужчина и знаю, что на уме у мужчины, когда он смотрит на женщину так, как смотрит на тебя американец.

– Перестань! Ты не должен называть его так. Если бы мне не нравилось, как Рив на меня смотрит, я бы прекратила это. Я сама способна позаботиться о себе.

– Если бы это было так, нам не пришлось бы пройти через муки ада несколько недель назад. – Он видел, как она побледнела, но уже не мог остановиться: – Тебя похитили, удерживали, потом ты была в больнице. Мы ждали, беспомощно, только молились. Ты можешь понять, через что пришлось нам пройти? Может быть, ты нас не помнишь, мы для тебя ничего не значим в настоящий момент. Но мы не можем чувствовать по-другому.

– А ты думаешь, мне нравится свое состояние? – Предательские слезы потекли по лицу, она не ожидала этого и не смогла предотвратить. – А ты знаешь, как тяжело пытаться вернуть прошлое? Ты загнал меня в угол, критикуешь, укоряешь, требуешь и оскорбляешь.

Гнев Александра мгновенно испарился, он почувствовал острую жалость к сестре. Вспомнил, как она стояла только что у окна, такая несчастная и такая задумчивая.

– Я всегда такой. Бри, ты часто говорила, что я собираюсь властвовать и поэтому практикуюсь на тебе и Беннете. Я люблю тебя. Я не могу перестать тебя любить.

– Ох, Алекс. – Она бросилась ему на шею, прижалась. Впервые она испытала порыв любви к нему. Он был такой высокий, такой надежный и такой правильный. Но она гордилась им сейчас. Ей, конечно, трудно, но и ему тоже нелегко. – Мы всегда так спорили с тобой?

– Всегда. – Он на мгновение прижал ее к себе и поцеловал в макушку. – Папа говорит, что это происходит потому, что мы оба думаем, что знаем все лучше всех.

– Ну, сейчас я этого не стану утверждать. – Она всхлипнула и отстранилась. – Прошу тебя, не надо ненавидеть Рива. Я тоже вначале возмущалась, но потом поняла, что он пожертвовал ради нас многим и должен заниматься нашими делами вместо того, чтобы спокойно жить у себя дома.

– Да я знаю, он поступил так по просьбе отца. Не обращай внимания, он мне даже нравится, поверь.

Она улыбнулась. Александр повторил слова Беннета.

– Я и не сомневалась.

– Я говорил так потому, что вообще против того, чтобы в семейные дела вмешивать людей со стороны. Любэ – необходимость, хотя мне не нравится, что он в курсе всех наших дел.

– Ты рассердишься, если я скажу, что предпочитаю опеку Рива, а не Любэ.

Александр ухмыльнулся. Но тут же стал серьезен.

– Я бы подумал, что ты сошла с ума, если бы предпочла Любэ.

– Ваши высочества. – Они обернулись. Джанет Смитерс аккуратно присела перед каждым. – Прошу прощения, принц Александр, принцесса Габриела, что прерываю вас.

Секретарь была в деловом костюме, элегантном, безукоризненном и все-таки какого-то унылого цвета, темные волосы забраны назад в тугой узел, тонкое лицо чуть тронуто косметикой. Ее произношение было тоже безукоризненным, без малейшего акцента. На Бри она наводила тоску, хотя была умна, исполнительна и совершенно невозмутима. В комнате, где находится несколько человек, ее никто не заметит. И возможно, эта неприметность заставляла Бри быть к ней из сострадания снисходительной.