Кэм, не отвечая, начал есть. Раздраженная Мариза взяла с блюда яблоко, подержала, охватив его ладонями и вонзила зубы в сочный плод. Теперь руки ее были свободны, и она могла погладить яблоко, как ей хотелось погладить кожу Кэма, ласкать его, обвить его шею. О! Мариза вдруг вспомнила, как он отпрянул от нее в летнем домике. И раньше, в гостинице, когда она пришла к нему благодарить за спасение своей жизни. Теперь Мариза поняла. Кэм не хочет, чтобы она прикасалась к его телу. Он связал ее, чтобы она не ласкала его.

– Ты… не хотел… чтобы я касалась тебя? – спросила она медленно.

Он молчал, крепко сжав губы, и она поняла, что угадала.

«Я чувствовал, что она поймет, – думал Кэм. – Мариза умна и чутка, и обмануть ее не удалось. Ну что ж, он защитит свое сердце еще одним хитроумным обманом».

– Да, миледи жена, вам суждено было стать моей именно таким образом, – хладнокровно подтвердил он Маризе. – Так я решил. И у меня были основания. Первое: вы должны были зачать ребенка от меня, – продолжал он объяснять резко и сухо.

– Ребенка?

– Да, моего наследника. Надеюсь, мальчика.

– Но зачем было так поступать со мной?

– Бог мой, дадите вы мне договорить?

– Да, – тихо выговорила Мариза, еще на что-то надеясь.

– Итак, я воспользовался той частью вашего тела, которая мне нужна была для моих целей, – четко сформулировал он. – Ваши нежненькие ласкающие ручки мне были ни к чему.

Кровь бросилась в лицо Маризы; от запаха еды ее. затошнило.

– Когда я скакал в постели, оседлав тебя, я думал о женщине, которую люблю, – продолжал Кэм, – я воображал, что ее руки обвиваются вокруг моей шеи.

Он говорил искренне, но Мариза не знала, что этой женщиной была она сама.

Он закончил:

– Я не могу иметь эту женщину, но никакая другая мне не нужна.

Унижение жгло душу Маризы, как огонь. Она – проклятая влюбленная дура, а муж ее любит другую женщину.

– И вы любили эту женщину, когда женились на мне?

– Я, как верноподданный, исполнил желание Его Величества короля. Женитьба принесла мне более того, на что я мог надеяться. «Она принесла мне любовь…» – подумал Кэм.

– В равной мере и мне, – невыразительно сказала Мариза. – Извините меня, мне что-то не хочется есть…

Она спокойно направилась к двери, но едва только вышла, глаза наполнились слезами.

Кэму тоже кусок в рот не шел. Он сидел за столом, опустив голову, и думал, что по своей воле оттолкнул женщину, которую хотел бы всю жизнь иметь рядом с собой как самое близкое на свете существо. Он бросил взгляд на дверь. Окликнуть ее? Кинуться за ней? Нет, уже поздно… Непоправимо…

Он тяжело встал, удерживая рвущийся из горла крик, и в порыве гнева толкнул стол и опрокинул его, еда и тарелки разлетелись по каменному полу, вино разлилось багровым пятном.

Мариза бежала к конюшне. Слезы застилали ей глаза, гнев и боль метались в душе.

Ромул и Рэм приветственно заржали, увидев Маризу. Отвязав Рэма, она вывела его из каменного стойла, вынесла лежавшее на полу конюшни седло, оседлала своего белого красавца. Встав на деревянную бочку, она вскочила в седло и сразу дала коню стремена. Ни одной лишней минуты она не хотела оставаться здесь, и еще сильнее не хотела, чтобы Кэм сопровождал ее.

Кэм услышал звонкое ржание одного из жеребцов. Открыв дверь, он увидел, как Мариза поскакала на Рэме в лес.

Он понимал ее гнев. Она могла бы схватить его кинжал и ранить его – нрав у нее горячий, а он нанес ей глубокую обиду. Но нанося эту обиду, он спасал от боли и обиды самого себя. Его израненная душа не вынесла бы пронзительного испуганного крика любимой женщины, увидевшей его уродство.

Да, но он нанес ей тяжелый удар. Ее зеленые глаза, так прямо и искренне глядевшие на него, помутились от боли. Если он оседлает Ромула, он еще догонит ее. И привезет назад. Но зачем? Для чего?

Кэм закрыл дверь, решив, что для его жены будет лучше, если она залижет свои раны в одиночестве.

Он посмотрел на рассыпанную по полу еду, красную лужу вина, лежащий на боку стол, поднял ранец и сунул в него плед с кровати и мокрый носовой платочек. Помедлил на пороге, окинув взглядом комнату, где думал найти счастье, и оглушительно захлопнул за собой дверь. Никогда более он сюда не заглянет. Если бы он мог так же легко избавиться от воспоминаний…

Мариза лежала в теплой ванне. Когда она прискакала домой, слуги заметили ее растерзанный вид, воздержались от расспросов, – даже Чарити, увидев затравленный взгляд своей госпожи, ничего не спросила. Глянув на себя в зеркало, Мариза увидела, что она похожа на несчастного беспризорного мальчишку, и приказала согреть воды для ванны.

Теплая вода смыла следы прикосновений Кэмерона к телу Маризы, но воспоминания о том, что произошло между ними, саднили душу. Теплая вода успокоила боль в ляжках – результат скачки и первого любовного опыта.

Вода остыла; Мариза вылезла из ванны и вытерлась большим мягким полотенцем. Скользнув рукой по своему плоскому животу, Мариза подумала: начинает ли в нем расти ребенок Кэмерона? Мариза едва успела достать из сундука белое домашнее платье с кружевами и накинуть его на себя, как дверь ее комнаты раскрылась: на пороге стояла ее бабушка, вдовствующая графиня Дерран.

– Что случилось, Мариза? – строго спросила она. Мариза, посмотрев на бабушку невинным взглядом, нагнулась и взяла на руки черного котенка – Лайонхарт играл на полу с клубком пряжи. Мариза начала чесать ему за ушком – и он замурлыкал от удовольствия.

Но Барбара не отставала.

– С тобой что-то случилось, – настаивала она, – Кендолл сообщил мне, что ты проведешь ночь с графом в коттедже. Ты сама так решила, и я не беспокоилась за тебя. И вдруг я узнаю от Мод, кухонной девушки, что ты уже вернулась, что приехала верхом в костюме мальчика, вся встрепанная. В чем дело? Ведь еще только восемь часов вечера, а ты хотела провести там ночь.

– Я передумала, бабушка.

– Ты или он?

Мариза опустила котенка на пол и посмотрела на бабушку. Наверное, надо ей все рассказать. Мать в Ирландии, и Маризе некому довериться, кроме этой старой опытной женщины, которая любит ее.

Мариза села у ног бабушки и прижалась виском к ее коленям. Та нежно гладила каштановые локоны. Когда Мариза подняла голову, чтобы начать свою исповедь, старая графиня подумала, что точно такие же зеленые глаза были в молодости у нее самой.

– Расскажи мне! – попросила она мягко. Мариза заговорила тихим, но ясным голосом:

– Кэмерон послал мне записку, чтобы я приехала к нему. Он еще вчера ночью сказал, что позовет меня…

– А что случилось вчера ночью?

– Я ушла с приема и гуляла в саду. Сидела в летнем домике. Туда пришел Кэмерон и…

– А – а… – только и сказала старая женщина, – но каким выразительным тоном!

– Мы целовались.

– Ну что ж, неплохо для начала.

– Я тоже так думаю, – сказала Мариза и запнулась.

– Скажи мне, – помогла ей вопросом бабушка, – ты любишь его?

– Люблю, бабушка. Даже не думала, что так полюблю. Барбара улыбнулась внучке мудрой улыбкой.

– Это и проклятие, и благословение женщин из рода Фицджеральдов, – сказала она, – даже мои старые глаза ясно увидели, что ты любишь его.

– Я это поняла уже в церкви, давая брачные обеты.

– Брачные обеты для женщин нашей семьи – или все, или ничего.

Мариза молчала, ее зеленые глаза затуманились слезами, и старая графиня забеспокоилась:

– Он причинил тебе боль?

– Да. Он ранил мою гордость и оскорбил мою любовь.

– Объясни!

– Я хотела, чтобы наш брак стал реальностью.

– Физически?

– Да, – призналась Мариза, – и я решила, что уже готова к этому… думая, что и он тоже.

– Он не овладел тобой? Мариза вспыхнула румянцем. Барбара поняла.

– Тогда что же было не так? – спросила она, думая, что, конечно, этот шотландец – не подходящий муж для ее внучки. Мужчина, избалованный женщинами, повеса и распутник, а ее внучка – чистая невинная девушка, да еще вдобавок возгорелась страстью к нему. «Ей бы надо такого супруга, который ухаживал бы за ней, лелеял бы ее», – вздохнула про себя Барбара.

– Прежде чем сделать своей женой, он привязал меня к кровати, – с трудом проговорила Мариза.

– Что?! – вскинулась Барбара. «Я чувствовала, что с этим браком что-то пойдет не так», – подумала она.

– Он взял мои руки, завязал вокруг запястий полоски из своей клановой шотландки и привязал их к изголовью кровати. Я спрашивала его, почему он так сделал. Сначала он отказался отвечать, а потом сказал, что любил и любит другую женщину, а мною овладел, чтобы родился ребенок, наследник графства. Поэтому он и связал мне руки – не хотел, чтобы я его ласкала. Он сказал, что мои объятия не нужны ему, раз объятия любимой женщины недоступны. Значит, он думал о другой женщине, называя меня своей невестой.

– Поэтому ты убежала оттуда? – спросила Барбара.

– Я не могла там оставаться, бабушка!

– Ты чувствовала, что он тебя предал?

– Да… – коротко подтвердила Мариза.

– Ты говоришь, что он до тебя полюбил другую женщину?

– Да.

– Тогда, дорогая моя, – сердито сказала бабушка, – ты должна добиться, чтобы он разлюбил ее.

– Как же я могу это сделать? – озадаченно спросила Мариза.

– Борись за своего мужа! Ведь ты из рода Фицд – жеральдов, значит – настоящая женщина. Ты сможешь!

– Но все – таки – как же?

– Главное – любишь ли ты его? Если любишь, то добьешься цели. Скажи, тебе не было неприятно, когда он овладевал тобой?

Мариза покраснела и прошептала:

– Нет.

– А он ласкал тебя?. – Да.

– Где?

– Бабушка, зачем тебе это знать? – удивилась Мариза.

– Не будь ханжой. Мне надо это знать. Когда мужчина любит женщину, он ласкает ее так, чтобы возбудить и доставить наслаждение и ей, а не только себе самому. – Барбара ободряюще улыбнулась внучке.