На следующий день Карл отписал деньги от налогов на ввоз вина Роджеру Палмеру. Поскольку французские вина лились рекой, то бюджет Палмеров тоже стал испытывать оздоровительные вливания.

На самом деле Палмеры крайне нуждались в деньгах. Их дом на Кинг-Стрит стал центром придворной жизни, и Барбара тратила изрядные суммы на приемы. Ожидалось, что Палмеры, которые во многом руководили роялистским движением, будут приближены к королю. Вскоре это стало очевидным. Его Величество предпочитал их дом всем прочим и ужинал у них почти ежедневно.

Лондонский свет, который в былые времена злословил о связи Барбары и лорда Честерфилда, сейчас отзывался о ней очень лестно, оценивая ее красоту, безупречный стиль в одежде и великолепные приемы. Особняк на Кинг-Стрит стал самым модным в городе. Постоянное присутствие короля действовало как магнит, как лакомая приманка, и все престарелые дамы с аристократическими манерами считали за счастье быть приглашенными в дом Палмеров.

Барбара нежилась в теплых лучах всеобщего признания, оно согревало ей кровь, и она казалась себе легким облачком, плывущим в голубых небесах. Ей нравилось встречать короля в своем доме церемонным реверансом. Склоняясь перед ним, она старательно прятала в глубине души свое тайное знание, воспоминания о его смуглом стройном теле и их страстных ночных объятиях.

Ослепленная счастьем, она не понимала, что их тайна давно известна в придворных кругах. Слухи медленно, но верно ползли по Лондону. Дамы, прикрыв рты веерами, шептали:

— Только такой слепец, как Роджер Палмер, может не замечать ее связи с королем!

Барбара наслаждалась сладкой опьяняющей славой; подмастерья выкрикивали ее имя, когда она появлялась на улицах, — верный знак популярности. Приятно быть признанной первой дамой Лондона.

Роджера тоже радовал ее успех. Однажды вечером он обходил дом после приема, давая распоряжения слугам, и даже не расстроился, как бывало, из-за винных пятен на новых бархатных креслах.

— Ты оказалась, как всегда, права, Барбара, — удовлетворенно сказал он, — король, несомненно, был бы благосклонен ко мне за мои заслуги, но о наградах могли просто забыть в суете бесконечных дворцовых дел. Однако твоя красота и способности принесли нам полный успех.

Роджер был крайне взволнован и разговорчив. Он вспоминал все важные события, случившиеся после приезда короля, а Барбара слушала, радуясь его счастью. Роджер продолжал:

— А вскоре король должен будет выбрать королеву. К тому времени, я уверен, наше положение настолько упрочится, что ты будешь вправе претендовать на место фрейлины Ее Величества.

Карл должен будет выбрать королеву… Эти слова точно оглушили Барбару, честолюбивые мечты взбудоражили ее воображение, как крепкое вино будоражит кровь. Она подарила Роджеру пленительную улыбку и сказала:

— Возможно, возможно…

Почему бы ей самой, Барбаре Палмер, не стать королевой? Невозможно представить себе, что Карл женится на другой женщине, ведь он любит ее. Эта мысль долго не выходила у нее из головы. Развод, конечно, дело трудное, но возможное. Король все же самый могущественный человек в королевстве, и он может облегчить этот процесс. Ей хотелось жить с Карлом свободно и открыто. Хотелось забраться на галерею Шепотов собора Святого Павла и крикнуть о своей любви всему свету.

Через несколько дней Роджер узнал о ее связи с Карлом. Барбара тихонько вошла в дом на рассвете и обнаружила встревоженного Роджера, выходившего из ее покоев с намерением кликнуть слуг и начать розыски.

— Где ты была? — спросил он со смешанным чувством тревоги и облегчения.

Барбара втянула его обратно в свою комнату и плотно закрыла двери, испытывая странную радость от того, что настал момент рассказать Роджеру о своей любви к Карлу. Теперь она сможет жить открыто и честно и предпринять первые шаги к разводу.

Она сняла плащ и сказала:

— Я была в Уайтхолле.

Роджер побагровел, лицо его исказила ярость.

— Разве лорд Честерфилд вернулся? Или ты нашла себе еще какую-то сладострастную скотину? — закричал он, брызгая слюной.

Барбара расстроенно посмотрела на него. Он никогда не испытывал к ней сильного влечения; исключительно мужская гордость привела его в такую ярость. С видом оскорбленного достоинства она гордо произнесла:

— Я была с королем!

Роджер изумленно открыл рот.

— С королем?..

Она развела руками и сказала:

— Мы любим друг друга.

Роджер весь затрясся, его едва можно было узнать.

— Ты готова забраться в постель к любому мужчине! Шлюха! — Он выплевывал слова и, казалось, был готов убить ее.

Сочувствие Барбары к нему заметно поубавилось. Разве его равнодушие к исполнению супружеских обязанностей не является изменой? Да, он изменяет ей каждый день и после этого смеет упрекать ее. Ведь она просто вынуждена искать любви… любви, которая необходима ей, как хлеб и вода.

— Любовь короля Англии, — ледяным тоном сказала она, — едва ли сделала меня шлюхой. Это достойная роль…

— Ты не лучше девки, торгующей своим телом на улицах!

— Любовницы королей всегда считались уважаемыми и высокочтимыми дамами.

— Вот как я почитаю тебя! — крикнул Роджер и плюнул в ее сторону.

Задыхаясь от возмущения, Барбара подобрала подол платья и презрительно взглянула на него.

— Ты мерзкий хам!

Роджер поднял было руку, точно хотел ударить жену, но опустил ее и отвернулся, его плечи устало поникли. Он начал вышагивать взад и вперед по комнате и, остановившись к ней спиной, глухо спросил:

— Зачем ты вышла за меня?

Барбара сказала откровенно:

— Я была почти без ума в то время… испугана… расстроена. Но, Роджер, я была бы тебе хорошей женой, если бы ты хотел моей близости. — Она подошла к нему и положила руку на его плечо. — Я была так благодарна тебе и хотела быть верной всю жизнь.

Роджер недоверчиво взглянул на нее.

— Тогда зачем же…

— Ты никогда не любил меня по-настоящему, именно меня, Барбару. Ты любил некий образ — красивое, скромное и довольно бледное создание, которое должно было вести домашние дела и ничего от тебя не требовать ни в физическом, ни в духовном отношении. Даже если бы я хотела стать такой из благодарности к тебе и старалась бы изо всех сил, у меня все равно бы ничего не вышло. — Она убрала руку с его плеча и с жалостью посмотрела на него. — Ты представить себе не можешь, какое это наслаждение, когда каждая клеточка твоего тела воспламенена любовью!

Роджер сердито отошел от нее.

— Твои возвышенные разговоры о любовном кипении сводятся к обыкновенному разврату! Я презираю тебя!

Он решительно направился к двери, распахнул ее и остановился на пороге.

— Ты будешь гореть в аду за прелюбодеяние! — угрожающе воскликнул он и скрылся за дверью.

Барбара тупо смотрела на захлопнувшуюся дверь, лицо ее побледнело. Любовь к Карлу была такой естественной и чистой, что она забыла обо всем на свете. Прелюбодеяние! Она поежилась, грех прелюбодеяния был одним из самым тяжких. За него осуждали на вечные муки. Она представила, как языки адского пламени лижут ее тело, и содрогнулась.

— Господи, почему ты позволил мне выйти замуж за Роджера? Ты должен был знать, что мы не подходим друг другу. — Она заплакала. — Почему Ты создал нас с Карлом друг для друга, если не хотел, чтобы мы были вместе?

Странная мысль закралась в голову Барбары. «А существует ли этот ад на самом деле? — думала она. — Все ведут бесконечные разговоры о геенне огненной, молитвенные книги полны ужасных картин. Но ведь не было никого, кто побывал бы в аду и вернулся, сказав определенно: да, ад существует». Глаза ее испуганно округлились от таких богопротивных мыслей.

«И даже если ад существует, — размышляла Барбара, — пройдет еще много лет, прежде чем я попаду туда». Утешившись этим, она осушила слезы и коснулась рукой своего молодого тела, словно желала убедиться в собственной правоте. «Я не умру, пока не стану старухой. А уж когда стану сгорбленной и морщинистой, то побеспокоюсь о прощении. Займусь благими делами, буду заботиться о сиротах, раздавать груды золотых соверенов нищим». Она лихорадочно соображала, какие еще добрые дела можно совершить, чтобы обеспечить себе не слишком жаркое место на том свете. Старость и огонь ада показались Барбаре равно далекими, и душа ее постепенно успокоилась.

Главная сложность сейчас была в отношениях с Роджером. Чувствуя почти физическую необходимость свободы, она накинула плащ, позвала Нэнси, и они отправились на прогулку. Пройдя через сад, они вышли к Темзе и неторопливо побрели вдоль берега. Барбара изливала внимающей ей девушке свои страхи и надежды.

— Может быть, это вынудит Роджера развестись со мной. И я стану свободной как ветер.

Даже с Нэнси Барбара не поделилась своей мечтой о том, что, возможно, когда она станет свободной, король женится на ней.

Роджер задумчиво мерил шагами свой кабинет — восемнадцать шагов вперед, восемнадцать назад. Но мысль о разводе не возникла у него. Венчание соединяет мужчину и женщину до смерти, только она может разорвать эти узы. Когда в семье бывали печальные разногласия, как в их случае, то обычно находилось компромиссное решение и совместная жизнь продолжалась удобным для обоих супругов образом. Барбара принадлежала Роджеру по закону, как имущество и дом, карета и лошади. По закону он мог отправить ее из Лондона, заточить где-нибудь в глуши. Или, если пожелает, даже убить ее. И общество не слишком осудило бы его поступок.

Однако ему трудно было думать о Барбаре — умной и жизнерадостной Барбаре — как о неодушевленном предмете. К тому же здесь еще были замешаны интересы короля, с которыми приходилось считаться. Конечно, ему не удастся увезти ее из Лондона и тем более убить без ужасного скандала. Роджер остановился в бессильной злобе и ударил кулаком в собственную ладонь.