– Я не хочу. – Александр помолчал и добавил: – Ты слышишь, что я тебе говорю?

– Я понимаю, – сказала я, не глядя на него. – Тебе не нужно больше потрясений. Тебе не нужна подруга, которая должна позитивно мыслить о своем теле и постоянно напоминать себе о еде. Я не виню тебя за это.

– Я тебя не брошу, – сказал он мягким голосом. – Я никогда не хотел идеала. Я хотел тебя.

Я едва держалась на ногах, и Александр усадил меня на кровать. Когда он опустился рядом, он крепко обнял меня и не отпускал, пока из моих глаз текли слезы, которые я сдерживала так долго. Я вдыхала его запах: от Александра пахло мылом, пряным одеколоном и чем-то непередаваемым, что принадлежало только ему. Он не ослаблял объятие, и я наконец успокоилась.

– Я все же хочу, чтобы ты понял, – пробормотала я. У нас обоих были секреты. Теперь я понимала, что не могу ничего скрывать от него.

Александр кивнул, но промолчал.

Сделав глубокий вдох, я сосредоточилась на том, что я узнала об обмене во время групповой терапии. Никто не должен судить тебя, сказала я себе. Это было правильно тогда, и, я чувствовала, это правильно сейчас. Александр не хотел уходить. Это должно было меня успокоить. Но пока не рассказала ему обо всем, я не могла быть уверена, что он не передумает позднее, когда узнает.

– Это началось в школе. Мать настояла на том, чтобы я училась в одном интернате в Калифорнии, и отец, как обычно, сдался. Я не хотела идти туда. Мне было четырнадцать лет. Мои друзья были моей жизнью, но они не вмешивались. Я думаю, это сделало переход тяжелее, и мне было сложно общаться с людьми. – Я прервалась, чтобы сделать успокаивающий вдох, прежде чем рассказывать дальше. – Наконец одна девушка взяла надо мной шефство. Она обучила меня макияжу и поведению с мальчиками. Почему-то я решила, что она очень популярна. Наверное, потому, что она казалась счастливой. И вот однажды после обеда она вошла в уборную, и ее вырвало.

Руки Александра застыли на мне. Он кивнул, чтобы я продолжала.

– Она подтолкнула меня к тому, чтобы испробовать это, а когда я отказалась, она начала делать разные намеки. Она потешалась над моим бельем. А однажды в раздевалке она шлепнула меня по бедрам и засмеялась, увидев, как они закачались. Однажды вечером мы пошли в ванную, и я вызвала у себя рвоту. Мне было тяжело. Потребовалось очень много времени, чтобы сделать это, пока она стояла рядом и подначивала меня. Когда у меня, наконец, получилось, то я решила, что никогда больше не буду этим заниматься. Я ненавидела это, но она была моей единственной подругой… – Я помолчала секунду и призналась: – Спустя столько лет я все еще чувствую себя глупой, когда рассказываю эту историю.

Александр коснулся пальцем моих губ, и я взглянула на него.

– Ты не глупая.

– Я вела себя глупо. Я поверила ей, когда она сказала, что мои родители отправили меня в этот интернат, потому что им было стыдно. Я поверила ей, когда она сказала, что чем тоньше буду, тем привлекательнее и популярнее. Уже перед весенними каникулами я весила меньше ста фунтов. Моя мама… – Мой голос прервался, и я задохнулась от рыданий. Александр поцеловал меня в лоб и подождал. – Моя мама заплакала, когда увидела меня. Они забрали меня из интерната. Каждый день мы с мамой ходили на терапию. Мама никого ко мне не подпускала. Тем же летом мы переехали в Англию. Папа думал, что так будет лучше для меня. Возможно, он был прав.

– Он был прав, – согласился Александр, положив голову мне на плечо. – Потому что сейчас ты здесь со мной, малышка.

Боль в моей груди вспыхнула, как лесной пожар, когда он сказал это, но я заставила себя продолжать.

– Мне очень хорошо помогла терапия. Я узнала, что расстройство пищевого поведения было механизмом, который я использовала в периоды стресса и одиночества. Курс терапии продолжался до второго года обучения в университете, а затем я познакомилась с Дэниелом.

– Это тот, кто пытался сломать тебя? – вспомнил Александр, с трудом сдерживая отвращение.

– Я должна была пройти через это, – сказала я.

– Не оправдывайся! – приказал Александр.

– Поначалу все шло неплохо, но потом вдруг резко изменилось. Дэниел изменился. В одну минуту он позволял мне чувствовать себя самым важным человеком в его жизни, а уже в следующую я оказывалась причиной его несчастий. Он ругал меня за то, что я слишком много ем, убеждал, что уделяю слишком мало времени тренировкам. Он постоянно соревновался со мной. Как-то раз, когда родители дали мне доступ к моему целевому фонду, мы вернулись домой после моего дня рождения, и я сказала Дэниелу, что устала. Ему это не понравилось.

Он обвинил меня в превосходстве над ним. Он сказал, что я чувствую себя элитой и что я слишком снобистски себя веду, чтобы спать с ним. Все произошло быстро, и он почти…

Александр вскочил с кровати и зашагал по комнате из угла в угол. Продолжив, я тщательно подбирала слова, понимая, что он уже на взводе.

– Но он этого не сделал, – сказала я. – Пришла Белль. Она увидела, что происходит, и пригрозила вызвать полицию. Той ночи для меня оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что он со мной делает, но я по-прежнему думала, что люблю его. Я отказалась от терапии, несмотря на уговоры Белль. Я была в порядке. Вроде бы все шло неплохо, но однажды во время занятий я упала в обморок. В больнице меня спросили, когда я проходила последний курс терапии, и я не смогла вспомнить.

Александр замер с неясным выражением на лице.

– Честно говоря, я подумала, что беременна. Мысль о рождении ребенка от Дэниела так меня напугала, что я заболела. Некоторое время я провела под капельницей… – Мой голос сорвался, когда я вспомнила тот день в больнице и вихрь эмоций, которые тогда испытала. – Я знала, что не так страшно родить ребенка, как быть привязанной к Дэниелу. Когда я думала, что у моего ребенка будет такой отец, то чувствовала невыносимую печаль.

– И ты убила ребенка, – высказал свою догадку Александр. Он резко остановился, а потом подошел к кровати.

– Мне не пришлось делать этого, – сказала я, заливаясь смехом. Теперь уже сложно было понять, как я могла быть такой наивной. – Результат теста оказался отрицательным. Я была не беременна, а истощена. Моя печень еле-еле работала. Я погибала. Я не специально перестала есть. Я не понимала, что делала. Врачи опросили меня и предложили вернуться к терапии, в частности, в группу поддержки. Именно там я осознала свою фиксацию на идее контроля, которого не существует. Я выбрала отказ от пищи. Возможно, из-за ужасных вещей, которые Дэниел говорил о моем теле. А может быть, потому, что подсознательно мне отчаянно хотелось что-то контролировать. Моя группа помогла мне увидеть, что вместо этого я позволила ему контролировать меня. Так что когда я говорю, что он сломал меня, то имею в виду именно это. Я любила его, а он чуть не убил меня. По крайней мере, я думала, что люблю его.

– А теперь? – спросил Александр.

– Теперь… – Я замолчала, не уверенная в том, что хочу сказать. Теперь мне пришлось сравнить его с Дэниелом, но я не смела сказать об этом Александру. – Скажем так, расстояние обеспечило мне некоторую перспективу. Хотя после сегодняшнего дня я чувствую себя отброшенной назад. Я думаю, что, как бы далеко ни зашла, я не смогу изменить прошлое, а это значит, что иногда мне придется сталкиваться с ним.

Взгляд Александра отдалился, когда он услышал это. Он понял, что я рассказала ему очень много. Я была свидетельницей его кошмаров и уловила смысл намеков, которые он то и дело вставлял в разговоры. Хотя он еще не открыл мне свою душу, я понимала, что могу доверять ему. И могла надеяться, что когда-нибудь он почувствует то же самое.

– Вот почему ты избегала подчинения.

Я кивнула. Я не хотела возвращаться к этому, тем более после событий последних дней, но избежать этого было почти невозможно.

– Не могу поверить, что я… – Он искал слова. Привычное выражение самонадеянности появилось на его лице.

– Нет, мистер Икс, – остановила я его. – Дело не только в этом, а еще в идее каких-либо отношений.

– Мои пристрастия, конечно, не облегчают твою жизнь, – заключил он.

– Сначала я думала так же. Но ты не он, а я теперь сильнее.

– А твое тело? Как ты относишься к своему телу?

Хриплый голос, которым он задал этот вопрос, так поразил меня, что я не знала, что ответить. Наконец я сумела выдавить из себя несколько слов.

– Чаще всего я просто не думаю об этом. Я ем и одеваюсь, хожу или бегаю. Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу тело, как у Пеппер.

Его глаза заблестели при упоминании ее имени, но он промолчал. Все так же не говоря ни слова, он взял меня на руки. Я обхватила его шею. Александр распахнул дверь ногой и поднес меня к зеркалу в прихожей. Он аккуратно поставил меня на ноги, чтобы я могла увидеть себя в зеркале. Слегка касаясь губами мочек моих ушей, он принялся медленно расстегивать мое платье, пуговка за пуговкой.

– Мне не хотелось рассказывать тебе, как я отношусь к твоему телу, – сказал Александр, щекоча мое ухо и этим вызывая легкий трепет возбуждения, спускающийся по шее вниз. – Твоя великолепная щелочка получает так много моего внимания. Когда я сказал, что все твое тело создано для секса, я имел в виду это.

Он удерживал за бретельки мое платье, не давая ему упасть на пол. Губы Александра исследовали кожу у меня на шее. Закрыв глаза, он оставил на ней затяжной поцелуй, и я растворилась в нем. Когда его глаза открылись, я увидела в них огонь.

– Они, – он коснулся моих губ, – созданы для поцелуев. Такие гладкие и мягкие. Когда ввожу член в твою идеальную дырочку, я теряю власть над самим собой.

Он сопровождал свои слова ласками губ. В какой-то момент его зубы прикусили мою кожу, и я вздохнула в знак одобрения. Довольная улыбка показалась на его лице. Александр целовал меня, сантиметр за сантиметром спуская с моих плеч платье. Он взглянул на мои руки.