– С этим отвратительным человеком, Джервезом, который присвоил ваши деньги, – сказала Танзи, думая о том, как бы они сейчас пригодились Дикону. – Лорд Стэнли был вознагражден за свои труды титулом графа Дерби, да?

– Да. И, кроме того, он что-то вроде королевского отчима, хотя всем известно, что он давно не живет вместе с леди Маргаритой Бофор. И вот наш дорогой дядюшка Яспер Пемброк теперь стал графом Дерби. В то время, как такие верные люди, как Лоуэлл, прозябает где-то в изгнании… если он вообще жив.

– А что случилось с молодым Уориком, сыном покойного герцога Кларенса? Я слышала, как милорд Лоуэлл говорил кому-то, что король Ричард отправил его в безопасное место, куда-то на север, вместе с леди Елизаветой Йоркской.

– К шерифу Хаттону, в Йоркшир. Но Тюдор привез его в Лондон и посадил в Тауэр. И это еще одна тема, которую тоже все обсуждают. Многие считают, что его уже нет в живых.

– В здешнем «Голубом Кабане» посетители всегда хвалят нового короля за то, что он сдержал слово и женился на леди Елизавете. И недовольны тем, что даже сейчас, когда она родила ему сына и считается королевой, все еще не коронована.

– Похоже, это волнует всех женщин, – Дикон стряхнул крошки со своей выходной одежды и повернулся к Танзи, улыбаясь своей неповторимой очаровательной улыбкой.

– Но почему этот узурпатор со всеми его делами должен портить наши короткие свидания? – спросил он, притягивая ее к себе.

– Похоже, что мы живем в очень трудное время, – прошептала Танзи, с грустью понимая, что ему гораздо сложнее отречься от всех этих мыслей даже тогда, когда он держит в объятиях любимую девушку.

– Известно, что всегда трудно живется при смене династий, – сказал он, глядя на Танзи с нежностью. – Но я обещаю, что бы ни произошло, всегда прежде всего думать о своей любимой жене и о своем ремесле.

Однако вскоре выяснилось, что сдержать это обещание очень непросто. Оказалось, что Фрэнсис, лорд Лоуэлл, не погиб, и Джон де ля Поль, сын одной из сестер короля Ричарда, перебрался к нему в Дублин, при этом он распространял слухи о том, что Уорику удалось бежать из Тауэра и он находится вместе с ними, и ребенок, которого Ричард Саймон отвез в Ирландию, вовсе не его ученик, а мальчик, которого собираются выдать за наследника Плантагенетов.

В Англии начались разговоры об этом ребенке и о том, что те, кто поддерживают его, стремятся к возрождению Йоркской династии. Кто-то упорно поговаривал о том, что мальчик – всего лишь сын какого-то пекаря. Другие верили, что он – один из двух юных принцев, которые так таинственно исчезли после того, как епископ Стиллингтонский признал брак их матери незаконным, и короной завладел Ричард Третий.

Королева-мать, разумеется, была заинтригована, что же касается другой сестры Ричарда, вдовствующей герцогини Бургундской, то она была готова помочь любому, кто выступит против узурпатора, отнявшего корону у ее брата и прервавшего их династию.

Распространение и обсуждение подробностей, касающихся жизни ребенка, отправленного в Ирландию, возмутило кажущееся спокойствие начавшегося правления Генриха Седьмого и несколько пошатнуло его популярность, которая была связана не столько с его личностью, сколько со стремлением страны, измученной войнами, к спокойной жизни и ожиданием некоего процветания особенно после того, как он дал своему сыну, родившемуся в Винчестере, легендарное имя Артур. Несмотря на всю свою хитрость и трудолюбие Генрих Уэльский не был привлекательным человеком и не имел ни шарма, ни обаяния, чем сильно отличался от Плантагенета, которого либо ненавидели, либо боготворили. Даже после его смерти еще оставались люди, готовые рисковать жизнью ради него.

Дикону, хоть он и был поглощен любовью и работой, не удавалось отвлечься от всех этих мыслей, возвращавших его к давним событиям, с которыми он чувствовал теснейшую связь. Юный подмастерье прикладывал невероятные усилия для того, чтобы казаться совершенно равнодушным к разговорам и скрывать свой интерес к новостям, однако он испытывал сильнейшее внутреннее волнение всякий раз, когда при нем обсуждали поступки Лоуэлла или Линкольна или упоминали юного претендента.

Дикон работал над украшением камина в доме сэра Вальтера Мойла – наносил резной рисунок на пилястры, поддерживающие навес, – и был полностью поглощен своим делом. Однако, услышав, как мастер Дэйл и слуга сэра Вальтера обсуждают эти проблемы, он весь обратился в слух.

– Я думаю, что когда Линкольн присоединится к остальным в Ирландии, он скажет Лоуэллу, что юный Уорик сбежал из Тауэра и жив, – говорил Орланд Дэйл, ведя своего спутника из комнаты в комнату по почти достроенному дому. – А пока эти безумные йоркцы утверждают, что мальчишка – Эдуард, граф Уорик.

– Он должен быть прекрасным учеником, чтобы сыграть роль графа, – рассмеялся слуга, которого значительно больше волновало, будет ли готов дом к возвращению его хозяина из Кале.

– Ему надо быть таким же острым и блестящим, как толедский клинок, чтобы провести Генриха Тюдора, – сказал Дэйл, чьи интересы – и это было известно всем – были связаны с участием в строительстве одного из королевских дворцов. – Несколько недель назад король сам сказал Вертье, своему мастеру-строителю, что он послал секретных агентов разузнать про мальчишку все подробности. Королю известно, что он – сын оксфордского столяра и его имя Ламберт Сайнел. Отец мальчишки участвовал в строительстве нового колледжа, названного в честь Магдалины, и заработал кучу денег, вот и нанял сыну учителя.

Хотя собеседники ушли довольно далеко, и Дикон больше не мог их слышать, он стоял неподвижно, как статуя, в своем белом переднике, держа в опущенных руках стамеску и деревянный молоток. Его мысли были далеко отсюда, под узкой входной аркой колледжа Святого Эдмунда, где добросердечный священник, торопящийся уехать в Ирландию, предложил ему и Танзи переночевать в своем доме. Священник, который собирался начать борьбу с Генрихом Тюдором.

Вскоре по Англии с необыкновенной скоростью распространилась новость о том, что Ирландия встретила Ламберта Сайнела с восторгом, и что Линкольн и Лоуэлл короновали его в дублинском соборе под именем Эдуарда Шестого.

Как только закончилась трудовая неделя, Дикон появился в «Голубом Кабане». Госпожа Гудер всегда встречала его очень приветливо, хотя и не упускала случая сказать, что никогда не простит Дикону того, что он собирается забрать у нее Танзи. Как бы много клиентов ни сидело в таверне, она всегда позволяла им поболтать наедине несколько минут, а в этот вечер Дикон торопился сообщить своей невесте то, что ему случайно удалось узнать про оксфордского священника.

– Его зовут Ричард Саймон, – сказал Дикон. – Он тогда еще обратил внимание на то, что мы тезки.

– Он смотрел на вас с таким вниманием, которое всегда пугает меня. Вы понравились ему, и он оставил нам ключ, – ответила Танзи. – Что будет с ним, если король до него доберется?

– Неужели вы не понимаете, Танзи, что все эти тюдоровские россказни – вранье? Что этот мальчик действительно может быть настоящим графом Уориком?

Танзи смотрела на него с удивлением и жалостью.

– Господи, Дикон, неужели вы не слышали? Конечно, откуда, ведь вы целый день трудились в этом доме. Но глашатаи кричали об этом с утра. И в таверне только об этом и говорят.

– О чем?

– О том, что граф Уорик жив. И чтобы доказать это, король велел выпустить его из Тауэра. Он должен проехать через город. Вверх по Темз стрит, Ист Чип и дальше – до собора Святого Павла и обратно через Тауэр стрит.

– Когда?

– В воскресенье. Чтобы все могли его увидеть. Молодые люди, как мы, и старики, которые могут его узнать.

Дикон ничего не ответил. Только сейчас со всей неизбежностью он осознал, насколько его личные интересы связаны со всеми этими событиями и насколько сильно он хочет, чтобы тем или иным способом к власти вновь вернулись Плантагенеты. Чтобы его отец, наконец, был отомщен.

– Опять у Тюдора козырная карта, – с горечью сказал он.

В таверне, заполненной посетителями, обсуждающими ту же самую тему, Танзи не могла успокоить его. Она только сжала его руки и прошептала:

– Следует ли вам так беспокоиться?

Однако Дикон совсем не слушал ее, пытаясь проникнуть в скрытый замысел Тюдора.

– Он должен опасаться появления графа Уорика на улице, – злобно прошептал юноша.

– Почему? Ведь этим он может помешать своим врагам?

– Если племянник Ричарда проедет по улицам Лондона, этого будет достаточно для того, чтобы люди вновь почувствовали симпатию к своему покойному королю. Тюдор не дурак. Он не может не понимать этого. И ему надо как следует все обдумать. Может ли он заплатить такую цену за то, чтобы доказать, что не убивал графа Уорика, и разрушить планы Лоуэлла.

– Говорят, что граф появится в полдень. Мы оба будем свободны. Давайте пойдем и посмотрим.

– Я должен увидеть его, – сказал Дикон. – Я никогда не видел никого из своих родственников и никогда ни с кем не разговаривал, кроме отца, а Эдуард Уорик – мой двоюродный брат.

Глава 17

В воскресенье, задолго до назначенного часа, Дикон и Танзи были возле наружных ворот Тауэра. Конечно, они могли бы наблюдать процессию и на Чипсайд, как большинство людей, пришедших сюда исключительно ради простого любопытства, но, Дикону необходимо было рассмотреть графа Уорика как можно лучше, и присутствовать при его столь драматическом появлении на свободе от начала до конца.

Рядом с Диконом и Танзи оказалось немало зрителей – владельцев складов с Темз стрит и докеров с королевской верфи. На протяжении всего длинного пути от Тауэра до собора Святого Павла стояла толпа, которая увеличивалась по мере приближения к собору.

– Коронации, экзекуции, свадьбы – как вы, лондонцы, любите все это! – обратился к Дикону и Танзи торговец шерстью из Фландрии, и в его словах чувствовалась добродушная насмешка. – Однако эта – самая странная процессия из всех, не правда ли? Мужчину провозят по улицам и показывают толпе просто для того, чтобы подтвердить, что он жив!