Танзи не видела лица протискивавшегося к ней человека, скрытого от нее толпой, но в какой-то момент дверь на улицу приоткрылась, впустив немного свежего воздуха; она увидела солнечный свет и услышала знакомый звук – ржание уставшей от долгого пути лошади. Знак того, что за этими стенами течет обычная, беззаботная жизнь.

Головы присутствующих повернулись, чтобы рассмотреть того, кто, толкаясь, пробирался по залу, и, люди криками стали выражать свое неудовольствие. Судья постучал по столу, требуя тишины, но человек, который привлек общее внимание, был очень настойчив, и неожиданно Танзи почувствовала, что это, конечно же, Том.

Сердце ее забилось от сознания близкого избавления и почти утраченного чувства надежды, и ей сразу же стало спокойнее. Она полностью полагалась на уверенного молодого человека, который встал у стены, смело глядя на всех собравшихся. Должно быть, это его лошадь услышала Танзи в те мгновения, когда приоткрылась дверь. Он примчался в Лестер так быстро, как только смог. Усталый и покрытый дорожной пылью, он появился здесь, чтобы помочь ей. Охранник опустил руку, и толпа расступилась, пропуская его. Для такого известного человека, как Том Худ, они не могли не сделать этого, подумала Танзи.

Но это был вовсе не Том. Это был Дикон. Дикон, внебрачный сын короля Ричарда, который учился в Лондоне на каменотеса. И в этот счастливый миг она обрадовалась не только его появлению, но и тем переменам, которые произошли в нем. Он не был больше робким, смущающимся юношей, к которому она испытывала материнское сострадание. Менее рослый, чем Том, темноволосый и серьезный. Человек, который познал радость и уверенность в себе благодаря успешному постижению выбранной профессии, имеющий собственные причины для сосредоточенности и сострадания к другим. Человек, которому небезразлична ее судьба и который в трудную минуту захотел быть рядом, чтобы защитить ее.

Взгляд Дикона нашел Танзи, и в тот же миг он, казалось, забыл о всех остальных. Он смотрел на нее, измученную, одиноко стоявшую на возвышении, и улыбался. И Танзи знала, что отныне она никогда больше не будет чувствовать себя одинокой.

– Если вы не украли деньги сейчас, а нашли их почти два года назад, почему же вы до сих пор их не истратили? Зачем вы их берегли?

– Для поездки.

– И куда вы собирались поехать?

– В Лондон. – Слабый, чуть слышный голос обвиняемой неожиданно приобрел уверенность и силу.

– Почему вы хотели поехать в Лондон? У вас там есть родственники?

– Нет, сэр.

– Может быть, там живет молодой человек, с которым вы помолвлены? – спросил мистер Лангстаф, которому было известно, что Роберт Марш очень хотел бы выдать свою дочь за Тома Худа.

Однако Танзи не смогла сказать, что помолвлена и объяснить, почему хотела поехать в Лондон, потому что это она хранила глубоко в своем сердце.

В зале воцарилось тягостное молчание, которое сразу же испортило впечатление от ее ответов, ставших в какой-то момент более спокойными и уверенными. И неожиданно это тревожное молчание было нарушено молодым человеком, который громко сказал:

– Я собираюсь на ней жениться.

Все головы разом повернулись в его сторону. Казалось, что его слова только осложнят и без того запутанное дело. Старый судья, перегнувшись через свой стол и приложив раскрытую ладонь к уху, спросил:

– Откуда вы приехали, молодой человек?

– Из Лондона. И это истинная правда, что я намерен увезти эту девушку туда, как только все эти люди перестанут ее мучать.

– Эти джентльмены не делают ничего предосудительного, они только помогают свершиться правосудию, – строго произнес судья. – Как ваше имя и чем вы занимаетесь?

– Ричард Брум, подмастерье мастера Орланда Дэйла из Олд Джуэри, сейчас я участвую в строительстве дома для сэра Вальтера Мойла, – ответил Дикон таким тоном, словно все это не имело никакого значения. – Разве вы не видите, милорд, что она едва стоит на ногах? Прошу вас, позвольте ей сесть.

Он говорил так спокойно и уверенно, что, недолго поколебавшись, судья велел приставу принести стул. Танзи опустилась на него, преисполненная благодарности к Дикону. Она почувствовала себя гораздо лучше потому, что публика перестала глазеть на нее, переключив свое внимание на необычного юношу в простой пропыленной дорожной одежде подмастерья, рискнувшего попросить королевский суд о милосердии и твердо сказавшего о том, что собирается жениться на обвиняемой.

– Если вы только что приехали из Лондона, откуда вам известно, что происходит здесь? Откуда вы знаете про здешние ужасные события?

– Я не знаю ничего про эти события. Но три дня назад Том Худ, ваш кузнец, разбудил меня рано утром и сказал, что совершено убийство. Он тоже работает на сэра Вальтера Мойла. – Дикон отвернулся от тех, кто задавал ему вопросы, и нежно посмотрел на Танзи. – Он был очень встревожен, но не смог приехать сам, ибо вот-вот должен уехать в Кале.

Дикон смотрел на Танзи так, словно хотел смягчить удар, который ей наносит, сам того не желая.

Всем было известно, какую выгодную работу получил в Лондоне молодой лестерский кузнец, поэтому слова незнакомца не вызвали ни у кого сомнения и были встречены с интересом.

– Но вы сказали, что именно вы собираетесь жениться на Танзи Марш, – спросил адвокат Лангстаф с некоторым удивлением. – Давно ли вы знакомы с ней?

– Около двух лет.

– Известно ли вам, что у нее есть эти деньги?

– Да.

– Знаете ли вы, как они к ней попали?

– Она говорила мне, что нашла их на полу под королевской кроватью вскоре после того, как король уехал из «Кабана» в Босворт.

Хотя его еще не было в зале, когда Танзи отвечала на этот же вопрос, их слова полностью совпали, и он почти слово в слово повторил ее ответ. И друзья Танзи вздохнули с облегчением. Господин Лангстаф торжествующе высыпал монеты на стол.

– Эти монеты не имеют никакого отношения к убийству. Не имеет никакого значения, зачем она хранила их, но дочь Роберта Марша владеет ими с августа 1485 года.

– Не совсем так, сэр. В течение этого времени она владеет не всеми этими деньгами, – поправил адвоката Дикон. – В течение первого года она при всем желании не могла потратить их, потому что отдала их мне взаймы, во всяком случае, большую часть этой суммы.

– Зачем? – в недоумении спросил мистер Лангстаф. Новая волна страха навалилась на Танзи, но Дикон выглядел вполне спокойным и решительным. Только правда сможет очистить Танзи от всей той грязи, которой ее вымазали все – и убийцы, и их жертва. О себе он совсем не беспокоился.

– Чтобы я смог уехать из Лестера после Босворта, – ответил он.

После этого простого вопроса в зале суда воцарилась тишина.

– Значит ли это, что вы были сторонником короля Ричарда?

– Самым преданным, – признался королевский сын.

– И вы вернули долг? – в голосе судьи появились новые, доброжелательные интонации, которые без труда позволяли определить, кому он симпатизирует.

– Разумеется, милорд. Сразу же, как только смог их заработать.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил адвокат Мольпаса, просто для того, чтобы что-нибудь спросить.

– Торговец из Лондона, Гаффорд, который живет на Чипсайд. Он часто бывает в Лестере и, наверное, знаком кому-нибудь из вас.

Судя по тому, как люди, обращаясь друг к другу, повторяли это имя, было понятно, что его многие знают. И все сказанное молодым человеком суду приобретало несомненную достоверность. Даже те, кто поначалу принимал всерьез сомнительные показания преступников, с видимым облегчением говорили друг другу о том, что ни на минуту не верили в виновность дочери Роберта Марша.

Танзи почувствовала облегчение. События, связанные с ночным кошмаром, приближались к развязке. Теперь никто не обвинял ее. Все смотрели на преступников, о которых она говорила суду. Люди верили ей. Она осмелилась взглянуть в лицо судьи, но то, что она прочитала на нем, наполнило ее новым страхом. Не за себя, а за Дикона. Что сказал ему король, его отец? «Если меня убьют, уезжай из Лестера и никогда туда не возвращайся. Ты слишком похож на меня». Но он вернулся, вернулся, чтобы помочь ей.

И маленький, старый судья близоруко всматривался в Дикона. В его взгляде было гораздо больше любопытства и внимания, чем требовало заурядное судебное разбирательство. Как бы ни был он близорук и глуховат, умственные способности его не вызывали сомнений, и память у него была прекрасная. Сколько помнила Танзи, он занимал этот пост и служил, по меньшей мере, при двух Плантагенетах. И сейчас его глаза изучали беззащитное лицо Дикона.

– Как, вы сказали, ваше имя? – спросил он. Несомненно, какие-то мысли родились в его цепком, тренированном мозгу. Какое-то сходство взволновало его.

Простой намек – имя Ричард и фамилия – вполне могли навести его на определенные мысли.

Дикон и Танзи в тревоге смотрели друг на друга, и Дикон немного помедлил с ответом. Именно в это мгновение что-то отвлекло внимание судьи, его мысли обратились к другому, и ситуация была спасена.

И тут Глэдис, поняв, что ей не удастся уйти от наказания, рванулась к дверям: у нее сдали нервы. Она пыталась пробиться сквозь толпу, размахивая руками. Послышался стук переворачиваемой скамьи, и Хью Мольпас бросился вслед за ней, но у самых дверей был схвачен Джодом.

Атмосфера в суде полностью изменилась. Поскольку похищенные деньги так и не были найдены, суд решил, что преступная пара имела сообщников, которые и спрятали их. И дальнейшее разбирательство было прекращено.

Глава 15

Сразу же после окончания судебного разбирательства мистер Джордан увез Танзи к себе. Она едва держалась на ногах, однако вскоре почувствовала себя лучше и вернулась в «Голубой Кабан», который отныне принадлежал ей. Танзи хотела проститься со своим домом, в котором она провела всю жизнь. Среди ее друзей было немало желающих проводить ее, но она выбрала Дилли и никому, кроме Уилла Джордана, ничего не сказала о своих планах. Измученная всеми переживаниями, выпавшими на ее долю, Танзи была счастлива побыть в тишине и покое и, не глядя на закрытую дверь мачехиной спальни, она поднялась к себе на знакомый чердак.