У входа в покои королевы Мартин попрощался. На глазах у нескольких фрейлин, проходивших по коридору, он прижал ее к себе и поцеловал в губы. Понимая, что многие из них завидуют ей, она отстранилась сразу, как только это можно было сделать, не нарушая приличий. Если бы они знали об их истинных отношениях! — подумала она с горечью.

— Я буду неподалеку, в моем кабинете. Там есть скамья, которая при нужде служит мне кроватью. Если я вам понадоблюсь, пришлите Алису.

Она сделала чинный реверанс и отправила Алису поискать леди Элизабет, не зная, можно ли ей войти в спальню королевы сразу же, не дожидаясь вызова.

Доктор Хоббс, врач короля, показался из дверей королевской опочивальни; за ним следовал его ученик, держа в руках чашу, покрытую салфеткой из тонкого полотна. Губы врача были крепко сжаты, слившись в тонкую линию; заметив Крессиду, он коротко приветствовал ее кивком головы и плотнее запахнул на своем тощем теле суконную мантию.

Следом за ним шла Элизабет Йоркская. Врач на минуту остановился, продолжая что-то говорить ей, потом низко поклонился, кивнул своему ученику и, повернувшись, торжественно проследовал по коридору.

Леди Элизабет тотчас подошла к Крессиде, протягивая ей руки.

— Спасибо, что поспешили приехать. Положение трудное и… щекотливое. Разумеется, все фрейлины рады служить ее величеству, но они… много болтают. — Принцесса сжала губы. — Вы мой друг, Крессида. С вами я могу быть откровенна.

— Что королева?

Элизабет покачала головой.

— Больше кровотечения не было, но она постоянно кашляет и совершенно измучена. Доктор Хоббс обеспокоен, но, — она беспомощно пожала плечами, — он слишком озабочен тем, чтобы не встревожить короля, хотя…

— А он-то понимает, как серьезно больна королева?

— Ричард? — Голубые глаза Элизабет потемнели от жалости. — О да, как же может быть иначе. Ричард не из тех, кто боится смотреть в лицо правде. Он видел слишком много ужасного в жизни, чтобы обманывать себя.

— А королева? — спросила Крессида с болью. — Понимает ли она, в самом деле, как… как серьезно ее состояние?

Глаза Элизабет увлажнились.

— Она отчетливо сознает, что умирает. Она… она всеми силами старается держать себя в руках, чтобы… не огорчить короля еще больше. Он — свет очей ее.

Крессида безмолвно раскрыла губы.

— Да поможет им обоим Пресвятая Дева, — шепнула она чуть слышно.

— А теперь пойдемте. Я сказала ей, что послала за вами, и она непременно хочет вас видеть.

Королева полулежала на высоко поднятых расшитых подушках. Когда леди Элизабет и следовавшая за нею Крессида приблизились к ее ложу, остальные фрейлины удалились. Лицо Анны покрывала смертельная бледность, ее губы были совсем бескровны, только на щеках ярко горели чахоточные пятна; однако на минуту ей стало дышаться легче, и она встретила Крессиду почти озорной улыбкой.

— А, наша прелестная девочка-жена. Как вам нравится быть замужней женщиной, маленькая Крессида?

Девушка присела в низком реверансе. Она храбро улыбнулась, решив, что королева ни в коем случае не должна заметить, как она испугана ужасными переменами в ее самочувствии и внешнем виде, происшедшими всего лишь за несколько дней.

— У меня все хорошо, ваше величество, и я рада видеть, что вы отдыхаете. Мне сказали, что вас беспокоит кашель.

Улыбка Анны стала еще шире.

— Скоро он уже не будет беспокоить меня. Нет, нет, — продолжала она, положив нежную руку на плечо Крессиды, — не отворачивайтесь, не пытайтесь скрыть жалость. Вижу, что, несмотря на молодость, вы разумны, храбры и честны — слишком честны, чтобы стараться обмануть меня бесполезными утешениями. Я рада, что вы рядом со мной, хотя предпочла бы не портить вам медовый месяц.

— Ваше величество знает, что лорд Мартин любит вас всей душой и охотно позволяет мне быть вам полезной.

— Он преданный друг, — тихо проговорила Анна. — Ричарду нужно бы побольше таких, как он, когда… когда придет время. Благодарение Пресвятой Деве, такие люди около него есть — Фрэнк Ловелл, Дик Рэтклифф, Роб Перси, много верных сподвижников. Я не буду бояться за него… что бы ни случилось. Знаю, он смелый и стойкий. Конечно, он будет страдать, но… потом… потом он поступит так, как нужно для королевства.

Крессиду поместили в прежней ее комнате, и последовавшие несколько дней она служила королеве бок о бок с леди Элизабет. Их обязанности стали теперь менее сложны, так как королева была слишком тяжело больна, чтобы подниматься с постели. Они ничем не могли ей помочь, кроме как заботиться о ее удобствах и развлекать, насколько это им удавалось. Приступы кашля то и дело сотрясали ее слабое тело, лишая последних сил.

Когда сидеть рядом с ложем страдающей королевы выпадала очередь Крессиде, она вся трепетала от страха. Ей никогда еще не приходилось ухаживать за кем-либо, стоявшим столь близко к могиле, ощущать ледяное дыхание смерти. Родители Крессиды всегда пребывали в добром здравии, и за все детские годы ей доводилось горевать разве что по любимым собачкам. И теперь эта долгая мучительная агония переворачивала ей душу.

Король все свое время, которое мог освободить от государственных дел, проводил с умирающей королевой. Он вел себя с нею необычайно ласково и помогал ухаживать за нею, когда это требовалось. Под глазами его залегли тени, губы были плотно сомкнуты. Невозможно было измерить глубину его страдания. Он отходил в сторону с доктором Хоббсом и мрачно кивал головой, слушая его указания; все замечали, как глубоко благодарен он леди Элизабет.

Однажды, выйдя из опочивальни, Крессида увидела, как король схватил обе руки Элизабет, наклонился, судорожно поцеловал их и чуть не бегом бросился в свои апартаменты, словно был не в состоянии дольше находиться там, где умирала его жена.

Лорд Мартин часто навещал больную. Королева каждый раз встречала его радостно, а он садился с нею рядом, шутил, болтал о счастливых днях, когда они жили еще в Мидлхэмском замке.

Однажды, когда у королевы случился приступ кашля, и вызвали доктора Хоббса, Мартин отвел Крессиду в другую комнату.

— Вы еще слишком молоды, — сказал он охрипшим от волнения голосом. — И если вам такое служение не под силу, если вам страшно…

Она посмотрела ему в лицо, ее широко распахнутые глаза засверкали.

— Конечно, мне страшно… Мы все боимся за нее, особенно леди Элизабет. Но это не значит, что мы хотим ее покинуть.

Он пристально посмотрел ей в глаза и, наклонившись, пальцем ласково приподнял ее подбородок.

— Вам пришлось повзрослеть слишком быстро, маленькая Крессида. Я сожалею об этом, но восхищаюсь вашей силой духа. Делайте для Анны все, что в ваших силах. Она заслуживает наших молитв и просто помощи.

— Ее ни на минуту не оставляют одну, леди Элизабет специально следит за этим, — воскликнула Крессида.

Мартин отвернулся на мгновение; когда же вновь посмотрел на нее, она увидела в его глазах тревогу.

Вскоре он покинул ее, чтобы вернуться к своим обязанностям, и она была одновременно взволнованна и сердита. Отчего он по-прежнему обращается с ней как с ребенком? Почему не хочет признать, что обстоятельства сделали ее взрослой и за королевой ухаживает теперь зрелая женщина, хотя она и трепещет в душе в преддверии смерти, ждать которой уже оставалось недолго?

Позднее, уже утром, она попросила разрешения ненадолго покинуть комнату больной и села у окна в нише парадного зала; к ней тотчас подошел незнакомый паж:

— Миледи графиня, там внизу, на лужайке, что над рекой, один человек хочет поговорить с вами. Он назвался другом вашей семьи и сказал, что у него есть для вас новости…

Крессида посмотрела на него испытующе.

— Он не назвал себя?

— Нет, миледи. Это молодой человек, одет хорошо, хотя и просто. У него темно-каштановые волосы…

— Да, я его знаю. — Она быстро встала; ее сердце отчаянно заколотилось. — Если меня спросит королева, тотчас беги за мной. Смотри же, не медли.

— Слушаюсь, миледи.

Покидая спозаранок свою комнату, она захватила плащ, так как допускала, что ей захочется выйти ненадолго из слишком жарко натопленных апартаментов королевы, тогда как в других помещениях дворца было еще прохладно. Хотя наступил март, весной пока что и не пахло. Минуя один за другим дворцовые дворики, Крессида печально вздохнула. От реки дул холодный ветер, и на бурой земле дворцовой площадки еще нигде не пробивалась трава. Навряд ли королеве доведется увидеть, как все вокруг зазеленеет.

Итак, Хауэлл возвратился из Дувра. Она всей душой надеялась, что сэр Мартин сидит сейчас, запершись, с королем. Он запретил ей встречаться с Хауэллом без его разрешения, и, судя по всему, Хауэлл догадывается об этом, не случайно ведь он пожелал встретиться с ней конфиденциально.

В известиях от родителей у нее не было нужды. Они приезжали во дворец всего два дня тому назад. Увидеть королеву им не удалось: она спала, — но Крессида смогла урвать часок, чтобы встретиться с ними; они заверили ее, что у них все благополучно и что в Греттоне все как обычно.

Она почти радовалась тогда, что времени на эту встречу у нее было в обрез, и родители просто не имели возможности расспрашивать о ее отношениях с Мартином. Отец вообще говорил мало; что же касается матери, то она, как показалось Крессиде, что-то почуяла, хотя сама едва разжимала губы и всячески старалась обходить эту тему. Крессида надеялась, что родители объяснят себе сдержанность дочери ее тревогой за королеву.

Хауэлл ждал в углу, у стены над рекой, завернувшись в коричневый плащ и надвинув на лоб капюшон, так чтобы люди, проходившие мимо от сходней к дворцу и обратно, не могли разглядеть его лицо. Крессида запахнула свой отороченный мехом плащ, спасаясь от промозглого утреннего холода, и набросила капюшон поверх придворного геннина с замысловатыми складками вуали над проволочной бабочкой.