Я сказала, что буду обедать наверху одна. Какое мне это доставило удовольствие! Я не видела маму целый день и испытала некоторую неловкость, когда пришло время проститься на ночь. Мне показалось, что она изменилась за этот день, в ней появилось нечто новое — какая-то покорность, и мне стало немного жаль ее. Но я заставила себя вспомнить ее нелепое поведение, повлекшее за собой многочисленные осложнения. И поняла, что единственное, чем я могла бы осчастливить ее — это, уступив, предоставить ей управление всей страной. Нет, я должна быть тверда. Она была в высшей степени тщеславна; она не понимала людей и много сделала для того, чтобы восстановить их против себя. Нет, мама, подумала я, вашим честолюбивым устремлениям пришел конец. Я, поцеловав ее, холодно простилась. Она выглядела пораженной, но понимала, что все кончено. Она больше не осмеливалась советовать мне, что мне делать. Я повернулась и пошла в мою спальню, мою собственную спальню. В первый раз я буду спать одна. Я долго лежала, думая о моем первом дне королевы Англии. На следующий день меня посетил лорд Мельбурн.

— Нам предстоит обсудить с вашим величеством дело нашего друга сэра Джона Конроя.

Тон, каким он произнес «нашего друга», подразумевал, что это было далеко не так, и что лорд Мельбурн не любил его так же, как и я.

— О да, я бы хотела, чтобы с этим было покончено как можно скорее.

— Этот человек — шарлатан. — Как было умно со стороны лорда Мельбурна так быстро это обнаружить. — Вчера после заседания Совета, — продолжал лорд Мельбурн, — ко мне подошел барон Штокмар и выразил желание безотлагательно поговорить со мной о сэре Джоне Конрое.

— Так скоро?

— Он понимает, что проиграл. Ваше величество — внушительный и непоколебимый враг в борьбе с силами зла. Барон Штокмар сказал мне, что сэр Джон поставил свои условия.

— Условия? — воскликнула я.

— Да. Своего рода договор. Но он не сознает, что потерпел поражение. Он выдвигает непомерные требования. Он требует три тысячи фунтов в год, орден Бани большого креста[20], пэрство и место в Тайном Совете. Когда я увидел, что он написал, я уронил бумагу, настолько это было невероятно.

— Меня это не удивляет. Это возмутительно. Я откажу ему.

— Конечно, мэм. Если мы не придем к какому-то компромиссу, он может остаться на службе у герцогини. Ваше величество может уволить его, что вы и сделали. Но служба у герцогини — это совсем другое дело.

— Мы не должны уступать его требованиям.

— Это деликатный вопрос, мэм.

— Деликатный? Но я желаю от него избавиться.

— Как и все мы. Мы оценили его по достоинству и желаем его убрать. Но подождем немного, ваше величество. Пусть он потомится неопределенностью.

— Я хочу убедиться, что он уволен, и я больше никогда не увижу его.

— Вам нет необходимости его видеть. Я думаю, он постыдится смотреть в лицо вашему величеству. По крайней мере, ему следовало бы. Но как он поведет себя? Он скользкий тип.

— Я хотела бы избавиться от него раз и навсегда.

— Это конец, к которому порывается душа, говоря словами Шекспира. Но будем дипломатичны, мэм. Подождем немного. Вреда от этого не будет.

— А тем временем он останется с моей матерью.

— Этот вопрос будет решать герцогиня.

— Но если я желаю…

Он смотрел на меня, чуть склонив голову набок, с нежным выражением в прекрасных глазах.

— Желание вашего величества — закон для вашего премьер-министра. Поверьте, мэм, если бы я мог мановением волшебного жезла исполнить ваши желания, они были бы исполнены. Но это сложный вопрос, а когда имеешь дело с неловкой ситуацией, всегда лучше выждать.

— Я принимаю ваш совет, лорд Мельбурн.

Он взял мою руку и поцеловал. И хотя мне очень хотелось разом покончить с сэром Джоном, я была уверена, что лорд Мельбурн гораздо лучше меня знает, как поступить в данной ситуации.

Мы виделись с лордом Мельбурном каждый день, и мое уважение к нему быстро возрастало. Я уже не ждала с таким нетерпением писем от дяди Леопольда. Я не нуждалась в его помощи, когда у меня был такой советчик. Не знаю, почувствовал ли это дядя, ведь я не писала ему так регулярно и так много, как прежде. Но он должен был понимать, что мое положение существенно изменилось.

Он писал мне: «Мое любимое дитя, твои высокие обязанности не изменят и не увеличат моей давней привязанности к тебе. Да поможет тебе Господь и да ниспошлет он мне счастье способствовать успеху в твоей новой деятельности. Я был счастлив узнать, что приведение к присяге членов Тайного Совета прошло благополучно. Я советую тебе как можно чаще повторять, что ты родилась в Англии. Георг III[21] гордился этим, и поскольку ни один из твоих кузенов не родился в Англии, это твое преимущество. Всегда превозноси свою страну и ее народ. Две нации в Европе склонны до смешного восхвалять себя — это англичане и французы. Очень важно, что ты англичанка по рождению и никогда не покидала страну…»

Меня несколько раздражила критика дяди Леопольда в адрес англичан. Но, в конце концов, он не англичанин, а иностранцы относятся к нам с некоторой неприязнью… как и мы к ним, вероятно. Лорд Мельбурн казался мне английским джентльменом в высшем смысле этого слова, трудно было бы найти более симпатичного человека.

Я слышала, что его называли человеком «с прошлым». Он был вовлечен в два бракоразводных процесса, и его собственный брак был неблагополучным. Его единственный сын умер. И, однако, он всегда был в хорошем настроении и умел находить в жизни забавные стороны.

Мне хотелось знать о нем все, но, разумеется, я не могла расспрашивать его самого. Были другие способы. Я назначила Гарриет Льюсон-Гор, герцогиню Садерлендскую, моей старшей статс-дамой. Она была очень красива, а меня всегда привлекали красивые люди. Она любила одеваться и сплетничать, хотя и занималась разного рода благотворительностью. Она была очень интересной собеседницей и много знала обо всех при дворе. Мне легко удалось навести ее на разговор о лорде Мельбурне. Она согласилась, что он обворожительный человек. «И что самое удивительное, — продолжала она, — несмотря на все эти скандалы, он все-таки стал премьер-министром».

Я не сразу узнала от нее всю историю, так как мне неудобно было каждый раз заговаривать о нем, но через несколько недель мне стали известны основные факты.

Его звали Уильям Лэм, и он унаследовал титул после смерти старшего брата. Даже само рождение его было очень романтично. Его мать была красавица Элизабет Милбэнк, дочь баронета из Йоркшира. Ее семья была благороднее Лэмов, так как отец лорда Мельбурна был виконтом только в первом поколении. Все Лэмы были юристы, составившие себе большое состояние и только недавно получившие пэрство. Леди Мельбурн любила всеобщее преклонение. Одним из ее любовников, как говорили, был граф Эгремонт.

— Лорд Мельбурн поразительно похож на графа, — сказала мне Гарриет, — и я слышала, что ребенком он проводил много времени в поместье графа, где тот уделял ему много времени. Брата его туда не приглашали, что само по себе знаменательно. Так что, вероятно, все это правда.

— Ужасно! — сказала я с живейшим удовольствием.

— Но романтично, — прибавила Гарриет, и я втайне согласилась с ней. В лорде Мельбурне все было романтично. — В молодости он, должно быть, был очень хорош, — продолжала. Гарриет.

— Он и сейчас очень красив, — сказала я убежденно.

— Да, такие мужчины хороши с колыбели до могилы. Что в нем особенно привлекательно, так это то, что он ничему не придает значения… Я хочу сказать, что он никогда ни к чему не стремится. Он просто принимает все как должное. Я не имею в виду по отношению к другим людям, но по отношению к себе. У него прекрасные манеры. Он всегда такой спокойный и невозмутимый.

— Я думаю, это потому, что он человек очень светский.

— Да, это верно. Он везде принят. Он был очень дружен с Георгом IV, особенно в бытность того регентом. Он бывал и в Карлтон-хаус, и в Холланд-хаус, и у Бессборо в Роухэмптоне. Там он познакомился с леди Каролиной Понсонби — младшей дочерью лорда Бессборо. Говорят, что она была очень хороша. Ее называли Ариэлем[22]… эльфом и царицей фей.

— Она, наверно, была очаровательна, и он влюбился в нее.

— Да… к несчастью для себя.

— Почему к несчастью?

— Сначала в ее семье считали, что он ее недостоин.

— Лорд Мельбурн… недостоин?! — воскликнула я в негодовании.

— Тогда он не был лорд Мельбурн, а просто Уильям Лэм. Но когда умер его брат и лорд Мельбурн стал наследником титула, они изменили свое мнение. Сначала они были счастливы, но потом она стала… вести себя очень странно.

— Странно? В каком смысле?

— Стала совершать странные поступки.

— Бедный лорд Мельбурн!

— Говорили, чтобы выносить это, он развил в себе эту отчужденность, это равнодушие. Только так он мог ужиться с ней. У них был ребенок… мальчик… очень непохожий на других детей.

— Вы хотите сказать, что он был умственно отсталый?

— Да.

— Бедный лорд Мельбурн! А он всегда такой веселый!

— Вы не находите его немного циничным?

— Я бы сказала, что он как бы подсмеивается над людьми. Я уверена, что он очень умен.

— Он запирается от всех со своими книгами.

— Он так много читает?

— О да.

— А что случилось с леди Мельбурн?

— Произошел большой скандал из-за лорда Байрона[23].

— Из-за поэта?

— Да. Она воспылала к нему страстью, а вашему величеству известна его репутация.

— В высшей степени неприличная.

— Она его преследовала. Он был очень жесток с женщинами. Он заводил с ними романы и потом бросал их. Он сошелся с Каролиной Лэм после того, как она совершенно осрамилась, преследуя его повсюду. Он какое-то время прожил в Мельбурн-холле, около девяти месяцев, говорят. Но потом она ему надоела, как и все женщины, и он ее оставил.