Вспоминала ли я о Томасе? Мои воспоминания о нем не поблекнут никогда. Но с Недом мою скорбь о нем можно было отодвинуть на задний план.


Я ничего не сказала Неду об одном странном инциденте, испортившем мне настроение. Не то чтобы я в это поверила, но произошедшее вызвало у меня чувство тревоги, потому что в последнее время небесных знамений вокруг нас и так было хоть отбавляй. Очень раздражало то, что меня продолжали преследовать мысли о случае в Вестминстере, омрачая радость ярких дней, когда мы наслаждались плодами собственной экстравагантности у себя в Беркхамстеде. А дело было так. Сэр Бартоломью Бургхерш, один из престарелых рыцарей при дворе короля Эдуарда, сидел на лавочке, греясь под лучами солнца, и развлекал прислужниц Филиппы байками о своих прошлых подвигах, о привидениях и демонах и прочей чепухой.

– Есть у нас одна книга… – начал он, поймав момент, когда девушки уселись и приготовились слушать. – Считается, что в ней содержатся пророчества Мерлина. И знаете, что там сказано?

Они зашумели, что нет, не знают. Начали хихикать. Хотели подбить глупого старика на рассказ, потому что любое упоминание о Мерлине всегда собирало толпу слушателей. Это заинтересовало меня, и я направилась к ним.

– Это должно насторожить короля. И принца, его сына, тоже. Может быть, это и очень древняя магия, но она предсказывает будущее.

Я среагировала быстро, как форель, бросающаяся к упавшей на поверхность воды мухе. И, резко остановившись, стала слушать.

– Корона Англии не перейдет к принцу Уэльскому. – Он обвел взглядом всю группу девушек, которые теперь явно были заинтригованы, но на мне не задержался. – Как не достанется она и никому из его братьев, несмотря на то что все они принцы крови и дети короля.

– Тогда кто же будет править Англией? – спросила я.

– Мерлин предсказал, что власть перейдет к династии Ланкастеров, миледи.

Это утверждение отсеивало многих, кто мог посчитать, что его претензии на трон более обоснованы, чем у Джона, герцога Ланкастерского.

– Вы хотите сказать, что страной будет править какой-то еще не родившийся сын герцога Джона?

– Это не я хочу сказать, миледи. Это утверждает сам Мерлин. – Присмотревшись, старик наконец узнал меня. – Это наложит свой отпечаток и на вашу жизнь, миледи.

– Только если верить во весь этот вздор. Вам следовало бы лучше подумать, прежде чем развлекать прислугу, сэр Бартоломью.

Я пошла прочь. Это встревожило меня, но не слишком. Я не верила в пророчества. Потом я обернулась через плечо:

– Возможно, вам следовало бы рассказать об этом королю, сэр Бартоломью.

– Возможно, миледи. Только я не уверен, что он захотел бы это услышать.

Нет, это не могло быть правдой. Просто какой-то старик копается в своих воспоминаниях. Ну как ему верить? Или как верить мифическому Мерлину с его магическим могуществом, проявлявшимся в далекие времена правления короля Артура? Зачем портить такое славное утро разными мифами и легендами, пустыми, как бездумное щебетанье глупых птиц, которое заполняло мои уши и внезапно начало сильно раздражать меня. Нет, править Англией будет Нед, а после него – наши дети.

Нужно игнорировать этих бумагомарателей, этих предсказателей с заоблачным самомнением. А также игнорировать слухи.

Меня тревожило, что я до сих пор не была беременна. Это становилось уже настоятельной необходимостью.

Глава тринадцатая

Август, 1363. Епископский дворец в Бордо

Мы обосновались в епископском дворце в Бордо, где собирались нарушать ставшее уже привычным для нас воздержание в просторной комнате с видом на город и гавань. Нед, потягивающийся, будто его долго держали в тесной клетке, пребывал в приподнятом настроении. Я заметила, что с момента высадки на берег он изменился: был возбужден, полон новой энергии, – тогда как я с трудом старалась угнаться за ходом его мыслей. На мне, как обычно, была одежда из дамаска и парчи, однако мой наряд угнетал меня уже с самого начала этого дня, когда солнце еще полностью не взошло и не начало припекать по-настоящему. В то утро южное очарование Бордо не захватывало меня, как могло бы.

А вот Неду все более чем нравилось.

Потому что в нашей совместной жизни в Кеннингтоне и Беркхамстеде в качестве принца и принцессы Уэльских существовала одна проблема. Там, с точки зрения Неда, было очень мало такого, чем он мог бы серьезно заняться. Все еще не было войн, куда Нед мог бы отправиться, полный энтузиазма, военных планов и боевого азарта. Правда, с мирным договором, подписанным в Бретиньи, стали возникать сложности, поскольку формально король Франции еще не отказался от своих претензий на территории, согласованных при первоначальном обсуждении. Исходя из этого, было решено, что Эдуард откажется от претензий на французский трон в обмен на полное владычество над территориями, которые он унаследовал, а также теми, которые он получил в результате завоевания. Отношения между Англией и Францией напоминали медленно гноящуюся язву, которую мог бы попытаться залечить Томас, однако Неду столь затяжные переговоры были вовсе не по вкусу. Более того, я думала, что он и не смог бы преуспеть в подобных делах, потому что быстро терял терпение, если спор развивался не в его пользу.

В Англии он на несколько месяцев нашел применение своей энергии, перестраивая Кеннингтон: добавил большой сводчатый зал с буфетной комнатой, кладовые, кухни и прочие хозяйственные помещения, необходимые для поддержания стиля жизни, к которому мы оба стремились. Вовсю покупались резные камины, расписные плитки для пола, яркие гобелены, приносившие нам радость.

Но такие косметические улучшения не могли удовлетворить его надолго.

Я думала, что следовало бы объехать мои и Неда земли, параллельно взяв на себя функции управления, которые Эдуард счел бы нужным делегировать нам. С годами они могли бы расшириться, однако власть Эдуарда по охвату и силе продолжала оставаться такой же мощной, как и когда ему было пятьдесят. Таким образом, в будущем нашем чувствовалась какая-то незавершенность, отсутствие структуры, бесформенность. После насыщенных активными действиями военных лет Нед сейчас не имел конкретной задачи и находился вне каких-либо государственных дел, не считая членства в королевском совете. Тем не менее он не стал уединяться в провинции, как мог бы сделать какой-то крупный магнат, сосредоточивший все свое внимание на собственных поместьях и землях, – это было не в его характере и не требовало применения его талантов.

А как же моя беспокойная натура? Все эти месяцы в Англии у меня также не было какой-то конкретной роли, и, следовательно, разочарована я была не меньше, чем Нед. Я дала совет пребывавшему в унынии королю Эдуарду, как ему выйти из своей депрессии. А что бы я могла посоветовать Неду и себе самой? Строительство новых помещений в Кеннингтоне было уже почти закончено. Начать перестраивать еще один дворец, чтобы добавить в него роскоши, соответствующей нашему статусу и богатству? Я очень сомневалась, что это может заинтересовать его надолго.

– Если бы мне пришлось выступать посредником между двумя баронами, претендующими на один и тот же участок реки, я бы просто дал обоим дубинкой по голове.

– У наших ворот, – предупредила я, – стоит делегация купцов из города, которые рассержены, что…

Нед скорчил гримасу и, не переставая слушать меня, отправился разбираться с этим вопросом.

На помощь нам пришел мой кузен Эдуард, причем сделал это в стиле истинного Плантагенета, изящно и с демонстрацией своего могущества. В результате 9 июня 1363 года мы отплыли из Плимута, оставив после себя одну из двух часовен, которые поклялись построить во искупление своего греха; она была уже почти полностью закончена в крипте Кентерберийского собора. Эдуард и Филиппа благословили нас; король выглядел гордым, а королева – смиренной, но безмерно любящей. Я быстро поцеловала своих сыновей от Холланда, Тома и Джона, которым предстояло остаться в Англии, чтобы продолжить образование под опекой королевской семьи, после чего пожелала им мудрости. Первое они восприняли с неохотой, как и положено подросткам, а второе, вероятно, просто проигнорировали. Нед на прощание обнялся со своим братом Джоном Ланкастером, за чьими властными амбициями я начала пристально следить после услышанных от сэра Бартоломью Бургхерша спорных высказываний о пророчествах Мерлина.

– Если ты столкнешься с каким-то сопротивлением, я приду тебе на помощь, – предложил Джон.

– Мне не понадобится твоя помощь, дорогой мой младший брат.

– Знаешь, меня гложет зависть. Иметь свое собственное княжество…

Они были очень схожи, несмотря на десять лет разницы в возрасте. Оба высокие, с ловким мускулистым телом хороших турнирных бойцов и фехтовальщиков на мечах. Оба гордые, как Люцифер. Оба не терпели дураков, но Джон наживал врагов быстрее, чем друзей, – вероятно, в силу юности. Мне хотелось трактовать свои сомнения в его пользу, меня подкупало море его обаяния, которое он при надобности использовал.

– Последи тут за порядком, пока нас не будет. Не допуская слишком много хаоса, – посоветовала я.

– Хорошо, если вы обещаете пожалеть гасконских лордов, которые еще никогда не были под правлением англичанина, живущего среди них. И готов биться об заклад, что им этот новый опыт не понравится. – В циничном заявлении Джона угадывалась необычная для него серьезность.

– Они скоро привыкнут, – ответила я. Почему бы им не привыкнуть?

Я по-родственному обняла его.

– Позаботься о моих сыновьях, – добавила я.

– Я научу их парочке хороших приемов обращения с мечом и копьем. Ты их не узнаешь, когда вы с ними встретитесь в следующий раз.

– Хорошо, не проливайте слишком много крови. Не учи их неистовой нетерпимости. И еще приглядывай за мадам Перрерс.

Мне не хотелось оставлять эту женщину, аппетиты которой все нарастали, в ее нынешней роли, но не в моей власти было пресечь это. И пока я буду в далекой Аквитании, крыса эта, без сомнения, будет резвиться вовсю.