В Гемптоне он сделал попытку завоевать хоть немного популярности, ведь в его отсутствие сын в этом смысле добился огромных успехов. Для Георга это была нелегкая задача, но он старался. Так, он разрешил беседовать за обеденным столом, и даже сам иногда принимал участие в разговоре, изъясняясь по-французски. Правда, он по-прежнему не делал ни малейших усилий, чтобы выучить хоть несколько английских фраз. Иногда он сидел в павильоне и наблюдал за играющими в кегли или принимал участие в карточный игре. Или слушал музыку. Ужинать он любил один, только с Эрменгардой, которая теперь получила титул герцогини Кендальской. Это давало ему уверенность, что он сможет рано уйти к себе в спальню.

Каролина радовалась переезду в Гемптон. Она снова была беременна и на сей раз решила лучше позаботиться о себе. Она мечтала о сыне. Ведь ее вражда к королю была обусловлена тем, что он не разрешал Фрицхену приехать в Англию.

Кабинет вигов претерпел реформы, и теперь во главе стояли Стенхоп и Сандерленд. Последний завоевал расположение короля тем, что, во-первых, терпеть не мог принца, во-вторых, подружился с герцогиней Кендальской, чувствовавшей себя после долгих лет сожительства чуть ли не супругой Георга, его главным советником. Даже Стенхоп, блестящий мастер дипломатии, не мог соперничать с Сандерлендом. Что же касается Тауншенда, который хотя и потерял свой пост, но вместе с Уолполом считался важной фигурой, то, к досаде Каролины и принца, после возвращения короля дружба между ними заметно пошла на убыль. Создавалось впечатление, что Тауншенд и Уолпол вместо обещанной поддержки, просто решили сохранять с принцем хорошие отношения, дожидаясь времени, когда он придет к власти.

Но оставались виги, не удовлетворенные правящим кабинетом, которые и образовали ядро партии принца.

Кроме того, был один человек, которого принц и Каролина не любили больше, чем всех остальных, и не доверяли ему. Герцог Ньюкастлский открыто выражал свое презрение принцу и постоянно и твердо выступал против него. Георг Август и Каролина считали, что подобное отношение трудно простить.

Но, к счастью, им вовсе не обязательно было встречаться с этим человеком. И вообще, ссылаясь на свое положение и главным образом на то, что последние роды кончились так катастрофически, Каролина пользовалась любым предлогом, чтобы спокойно проводить в своих покоях.

Замкнутый образ жизни доставлял ей огромное удовольствие, потому что она могла больше заниматься с дочерьми. Девочки, очень привязались к ней и тоже радовались тому, что так много бывают с матерью. Правда, Каролина с легкой треногой замечала, что от Анны не ускользают странности поведения отца. Мать обратила внимание на то, что девочка удивленно наблюдает за ним, когда он выставляет напоказ свое тщеславие или вспыльчивость, и изумляется его полному непониманию происходящего. Если она начнет критиковать отца, придется ее поправить. Каролина даже вздрагивала при мысли, что у ее детей начнутся конфликты с родителями. Анна была уже довольно большая и, конечно, знала о разладе между отцом и дедом. Но такое печальное явление ни в коем случае не должно повториться.

Жизнь в кругу семьи, оживляемая интригами, которые плели политики, оставшиеся верными принцу даже после возвращения короля, выглядела совсем нескучной. Но временами, когда Каролина видела холерический темперамент мужа и мрачную мстительность свекра, у нее возникало чувство, что она сидит на бочке с порохом.

Все лето в знойном воздухе носилось предчувствие бури, и каждый сравнивал это тяжелое лето с очарованием прошлогоднего.

В октябре Каролина и принц вернулись в Сент-Джеймсский дворец, чтобы быть готовыми к появлению ребенка.

Ровно через год после несчастья, когда Каролина потеряла ребенка и чуть не распрощалась с жизнью из-за ненужной стыдливости, отказавшись пригласить сэра Дэвида Гамильтона, она родила сына.

Она очень радовалась исполнению своей мечты, но не больше, чем Георг Август. Принц пришел к ней красный от избытка чувств, упал на колени и принялся целовать руки.

– Моя торогая, моя торогая, это самый счастливый день… Теперь ты не так будешь скучать по Фрицхену, да?

– Прекрасно… Прекрасно!.. – шептала по-немецки Каролина.

– И где малыш?

283Принесли новорожденного, и принц взял его на руки. Каролина смотрела на мужа, неловко нянчившего сына.

– Хороший… По-моему, он хороший. Где девочки? Пошлите за ними. Они должны видеть своего брата, – мешая английские и немецкие слова бормотал принц.

Каролина лежала на подушках и наблюдала за своей семьей: тремя дочерьми и мужем с новорожденным младенцем на руках.

– Вот! Разве он не прекрасный маленький человечек? – принц возбужденно носился по спальне. – Посмотрите на моего сына, как он доволен на руках у отца.

Анна с легким презрением смотрела на него.

– Разве малыш не мамин тоже? – спросила Амелия.

– Ха! Ха! Ха! – расхохотался отец. – И мамин тоже.

– Может быть, теперь мама хочет его подержать? – холодно заметила Анна.

– Ха! Ха! Ха! – засмеялся Георг Август. Каролина затаила дыхание. Он не почувствовал подвоха в вопросе девочки, потому что и мысли не допускал, что дочери могут быть настроены по отношению к нему критически.

«Критика не должна разрастаться», – подумала Каролина.

– Отец сейчас очень счастлив. Он тревожился за меня, но все кончилось благополучно. И теперь все хорошо.

Маленькая Каролина стояла возле постели, вцепившись в руку матери. Она боялась, что с появлением нового малыша к ней ослабнет внимание. Как все будет теперь, ведь она уже не самая младшая?..

Принц отдал младенца жене, и малышка подошла, чтобы поближе разглядеть братика.

– Правда, он похож на папу? – спросил принц.

– Нет, – сказала Анна. – По-моему, он похож на маму. Мне он нравится.

Принц покачался на пятках, страшно довольный своей счастливой семьей.

– Клянусь, отец завидует нам! – воскликнул он, когда девочки ушли.

– В ссоре мало хорошего, – вздохнула Каролина. – Нам надо попытаться исправить положение… хотя бы внешне.

– Ох, отец – старый негодяй!

– Знаю, но он король. И может доставить тебе много неприятностей.

– Пусть попробует. Каролина вздохнула.

– Я хотела бы назвать сына Людвигом.

– Людвигом, – повторил принц. – Но это же его имя.

– Наверно, ты согласишься, что ему будет приятно, если ребенка назовут в его честь.

– А нам надо, чтобы ему было приятно?

– Он король. За эту ссору расплачиваемся мы. Принц задумался.

– Ты хочешь, любовь моя, чтобы мы назвали мальчика и его честь?

– Да.

– Тогда назовем его Людвигом.

– И мне хотелось бы, чтобы крестной матерью была твоя сестра.

– Моя сестра! Думаешь, она приедет из Пруссии? Каролина часто вспоминала Софию Доротею, о которой

время от времени доходили новости. Она вела бурную жизнь с Фридрихом Вильгельмом, ставшим королем Пруссии. Они ссорились яростно и непрерывно, но несмотря на это были крепко привязаны друг к другу и не расставались. Как было бы приятно снова увидеть золовку и вспомнить те дни в Ганновере!

– Вероятно, она пришлет своего представителя. Принц кивнул. Прекрасная мысль: пусть его сестра действительно станет крестной матерью ребенка. Он всегда любил се, а особенно сблизился с Софией Доротеей после того, как они потеряли мать и постоянно вспоминали о трагических обстоятельствах ее исчезновения.

– Мы попросим ее.

– А крестным отцом, наверно, мог бы быть твой дядя, герцог Оснабрюкский и Йоркский.

– Что? Тот, кого отец грозился сделать регентом на время своего отсутствия!

– Это понравится твоему отцу.

– Не хочу, чтобы этому старому негодяю что-то нравилось.

– Внешне… – улыбнулась Каролина.

Принц тоже начал улыбаться, и глаза у него загорелись злорадством.

– Да, неплохая идея. Мы доставим ему удовольствие…

– Покажем людям, что мы изо всех сил стараемся покончить с семейной ссорой.

– Прекрасная идея, – повторил принц, с каждой минутой все больше веря, что это он ее предложил.

* * *

Король пришел в апартаменты снохи, чтобы увидеть внука. Каролина приняла его, лежа в постели, и он был любезен с ней.

«Прекрасная женщина!» – подумал он, глядя на нее, опиравшуюся на подушки. На плечи свободно падали локоны ее простой прически. Правда, она слишком умна для женщины. Берншторф быстро догадался, и Ботмер, и Робетон тоже. Пусть они не спускают с нее глаз.

– Как хорошо со стороны Вашего Величества, что вы пришли, – мягко проговорила она. Но он не верил ее мягкости. Она была направляющей рукой в конфликте против него. Георг Август – дурак, который позволяет жене водить себя на помочах. И вдвойне дурак, потому что не сознает этого.

– Я приехал посмотреть на внука, – буркнул король с типичной для него бестактностью.

В спальню вошел принц. Каролина с тяжелым чувством наблюдала, как отец и сын смотрят друг на друга. Принц поклонился, король кивнул и быстро повернулся к кровати.

– Его Величество желает видеть мальчика, – сказала Каролина и сделала знак фрейлине принести ребенка.

Вошла няня и встала возле Георга, держа ребенка на руках. Король посмотрел на крохотное личико и хмыкнул.

– Принц и я решили назвать его Людвигом, – продолжала Каролина, ожидая увидеть на угрюмом старом лице что-то похожее на удовольствие.

Но – ничего подобного! Она увидела только грозно сжатые губы.

Решив, что король сжал губы, не желая показать, как он польщен, Каролина поспешно добавила:

– А в качестве крестных отца и матери мы выбрали королеву Пруссии и герцога Оснабрюкского и Йоркского.

Король с минуту помолчал, потом буркнул:

– Я назову его Георг Вильгельм и дам вам знать, кто будет его крестными.

После этих слов он быстро кивнул Каролине и, не взглянув на сына, покинул апартаменты принцессы.