Виктория Холт - Королева в ожидании

Но и на банкете, и на балу, последовавшими за свадебной церемонией, жених ни слова не сказал невесте и своим видом дал ясно понять, что этот брак ему противен. А ночь он бесстыдно провел с любовницей.

Каролина приехала к матери в Дрезден, и город показался ей очень богатым. Говорили, что там при дворе самые распущенные нравы во всей Германии, а после женитьбы курфюрста они стали еще развратнее. Иоганн Георг, подчинившись желанию своих министров, женился на женщине, которую едва терпел. Но после свадьбы он дал понять, что на этом дело кончено. И пусть министры не заблуждаются. Женщина, которую ему навязали, может жить в его дворце, но ничего общего у него с ней не будет. Он встречался с женой только во время государственных приемов, а в остальные дни вел себя так, будто ее не существовало. И конечно, он не делал секрета из своей неослабевающей страсти к Магдалине фон Рёхлиц. А ее мать не давала дочери покоя, вбивая ей в голову, что любовник ее обманул. Дескать, хорошо, что она получила от него подарки, но он должен наградить ее и высшим даром – титулом курфюрстины. В Магдалине вдруг тоже проснулось честолюбие, и она требовала от любовника именно того, чего он не мог ей дать. И в душе Иоганна Георга все больше росла ненависть к жене.

Каролина очень быстро обнаружила, что эта ненависть рикошетом задевает и ее. В результате восьмилетняя девочка почувствовала себя в Дрездене очень неуютно. Дворец саксонского курфюрста был очень красивым. Сады, устроенные на французский манер с фонтанами, статуями и колоннадами, походили на Версаль. И все придворные подражали французскому двору. А сам курфюрст вел себя так, будто он и есть Король-Солнце. При дворе устраивались расточительные банкеты, фестивали в садах и развлечения во дворце. Если доходил слух, что то или это сделано при французском дворце, такое же развлечение немедленно устраивалось и в Дрездене. И все праздники возглавляла темноволосая женщина, без которой отчим Каролины не мог прожить ни минуты и которую все называли курфюрстиной, хотя она и не носила этого титула.

Первое время девочка недоумевала: в чем дело? Ведь этот титул принадлежит ее матери. Конечно, курфюрстиной была мать, и на государственных приемах в роскошном платье и она стояла рядом с курфюрстом. Но потом тут же уходила в свои апартаменты, снимала платье, отпускала слуг, ложилась в постель и плакала. Каролина это знала, потому что видела своими глазами. Никто не обращал особого внимания на ребенка. Считалось, что она пребывает в маленьких апартаментах, отведенных ей, с няней, гувернанткой и несколькими слугами. Никто не интересовался ею. Она была просто довеском к никому не нужной женщине. На Каролину обращали еще меньше внимания, чем на ее мать. Ту, по крайней мере, хотя бы активно презирали. А девочка была чем-то вроде скамейки в вестибюле дворца или цветка на клумбе, обрамлявшей фонтан. От скамейки, правда, проку было больше, а цветок больше радовал своей красотой, но если бы они – как и Каролина – исчезли, это прошло бы незамеченным.

Курфюрстина София Шарлотта рассказывала Каролине о Дрездене с таким упоением, словно считала, что девочка там будет очень счастлива. Конечно, курфюрстина никогда не жила в Дрездене. А жизнь здесь оказалась совсем не такой, какая рисовалась Софии Шарлотте. Наверно, с самого начала все пошло наперекосяк. У Каролины был пытливый характер. И она страстно хотела понять, что же происходит вокруг, в особенности если дело касалось и ее. Девочку очень тревожил несчастный вид матери. Правда, Элеонора никогда не отличалась веселым нравом и не была такой блестящей дамой, как София Шарлотта, но раньше она так не печалилась. После приезда в Дрезден мать внешне постарела, под глазами появились темные круги, день ото дня она худела и бледнела.

Так огорчительно быть маленькой и беззащитной! Но Каролина понимала, что, прежде чем пытаться укрепиться при дворе, следует разобраться в происходящем вокруг.

Природа наградила девочку наблюдательностью и острым слухом, и она решила воспользоваться этим даром. Когда слуги и придворные шептались недалеко от нее, ей частенько удавалось уловить обрывки разговоров, не предназначенных для детских ушей. Втайне ее смешило: и как это взрослые могут так обманываться, думая, что она, во-первых, глухая и, во-вторых, глупая? Порой, заметив ее, они взглядами предупреждали друг друга: мол, надо держать язык за зубами. Но желание посплетничать – к счастью для Каролины – всегда брало верх над осторожностью.

– Говорят, он еще ни разу не разделил с ней постели.

– Конечно! Он ни на мгновение не желает оторваться от своей Магдалины!

– Нельзя сказать, что она не знала об этом заранее. Он дал ей ясно понять.

– О да, она знала, что он не хочет жениться на вдове с двумя выродками.

Двумя выродками! Естественно, достоинство Каролины было оскорблено. Ей ужасно хотелось посмотреть в глаза сплетницам и призвать их к ответу. Как они смеют называть принцессу Ансбахскую выродком? Что же касается ее брата, Вильгельма Фридриха, так он предполагаемый наследник трона. И если у сводного брата не будет сыновей, то Вильгельм Фридрих станет маркграфом. Именно по этой причине он и остался в Ансбахе, иначе бы приехал сюда и помог сестре бороться в битвах, проигранных матерью. И слуги смеют называть его выродком!

Она уже было собралась окликнуть сплетниц, как вдруг засомневалась. Какой смысл затевать этот разговор? Она точно знала, как они себя поведут. Сначала будут клясться, что она ошиблась. Потом станут очень осторожными, стараясь больше не проговориться в ее присутствии. А значит, она окажется в полном неведении. Да, пожалуй, глупо в угоду самолюбию потерять возможность разобраться в этой странной ситуации.

Тем временем разговор продолжался.

– За все богатства Германии я бы не хотела быть в положении мадам.

– Я тоже. Бедняжка! Я бы совсем не удивилась, если бы эти двое пошли на… с помощью мамаши.

– Именно за этой особой я и хотела бы проследить. Да меня это тоже ни капельки не удивило. Она способна на все, лишь бы избавиться от мадам Элеоноры и получить титул для крошки Магдалины. На месте мадам Элеоноры я была бы очень осторожной, предельно осторожной.

Каролина невольно положила руку на сердце, которое начало как-то странно прыгать. Что она имела в виду? Мать должна быть осторожной. Может, они хотели сказать, что она в опасности? Но если так, то… знает ли об этом мама?

Девочка уже начала понимать, что мама – беспомощная женщина, неспособная постоять за себя. Кто-то должен это сделать за нее. Но кто? Ее восьмилетняя дочь?

Что же она могла сделать? Ведь она всего лишь ребенок, смутно осознающий цель интриги, которую трое взрослых плели против ее матери.

Ей и самой надо быть очень осторожной! Она не должна больше думать о себе, как о ребенке, потому что дети делают так много ошибок. Предположим, она бы возмущенно прервала разговор двух сплетниц, как ей хотелось в первое мгновенье. Но сколько важных сведений она бы тогда упустила! Надо запомнить это на будущее. Прежде чем совершить опрометчивый поступок, следует остановиться и подумать.

Проходили месяцы один за другим, и Каролина все больше узнавала об отношениях между матерью и отчимом. Теперь она понимала, что это несчастный брак, вынужденный для обеих сторон. Он вступил в него по государственным соображениям. Ей же пришлось согласиться, дабы обеспечить себе и дочери прочное положение и безопасность.

«Стало быть, – рассуждала Каролина, – я причина ее несчастья. Вероятно, мать никогда бы не согласилась переехать в Дрезден, если бы не забота о моем будущем».

Каролине полагалось каждое утро делать уроки, но никто особенно не заботился о том, сделала она их или нет. Мать была полностью погружена в свое несчастье. А слуг, безусловно, не волновало, какое образование получит маленькая девочка из Ансбаха. Каролина каталась верхом в сопровождении двух-трех слуг, выбирая дорожки подальше от глаз придворных. Гуляла или сидела в великолепных садах, а услышав приближение гостей курфюрста, быстро пряталась. Из окна своей спальни она любовалась праздниками под открытым небом. Иногда слушала музыку, доносившуюся из бальных залов, стараясь подойти к ним как можно ближе. Но Каролина всегда выбирала такое место, откуда, если понадобится, легко убежать.

Ей удавалось не попадаться на глаза отчиму, которого она считала чудовищем. А он, естественно, не замечал ее отсутствия. Фактически он забывал о ее существовании и вспоминал только в тех редких случаях, когда на государственных приемах видел свою жену. Иоганну Георгу хотелось уязвить жену ее бесполезностью. Но случаев, когда бывало необходимо ее присутствие, становилось все меньше и меньше, а Элеонора нагоняла на него такую скуку, что он не получал удовольствия даже от ссор с нею.

Каролина тоже находила мало удовольствия в обществе матери. Нервы Элеоноры были в таком страшном напряжении, что она не могла заниматься дочерью. Ее разум был поглощен одной-единственной мыслью – собственным угнетенным положением. И конечно, она не считала возможным обсуждать его с девочкой. А помимо этого, ей нечего было сказать Каролине.

С того дня, как она приехала в Дрезден, прошел год, но Каролина чувствовала, что стала старше на целое десятилетие. Ей было всего девять, но она уже очень много знала об отношениях между мужчинами и женщинами. Она видела, как во время праздников пируют в садах отчим и его любовница. И наблюдая за их грубыми ласками, Каролина мечтала побыстрее вырасти. Ведь больше некому защитить мать от судьбы, грозившей ей. И все же дочь не вполне понимала, какая ужасная опасность нависла над Элеонорой.

При дрезденском дворце был только один человек, перед которым благоговела Магдалина фон Рёхлиц. Этим человеком была ее мать. Магдалина никогда не забывала, что именно благодаря матери она попалась на глаза курфюрсту. Когда же роман начался, мать потихоньку давала дочери такие умные советы, что получилась не мимолетная любовная интрижка, а прочная связь.