Мэг Кэбот - Королева сплетен в большом городе

Ну вот. Я это сказала. Слово-воробей вылетело. И летает теперь по всей вселенной. И все его слышат, включая Люка.

И он, как я в глубине души и подозревала, подозревала гораздо раньше, чем Шери с Чазом попытались меня предупредить, он пугается.

— Жениться? — взрывается он. — Лиззи… Ты же знаешь, что я тебя люблю. Но… мы знакомы всего шесть месяцев!

Шесть месяцев. Шесть лет. Какая разница? Я поняла это только теперь. Некоторые лесные зверьки, сколько бы крошек вы ни рассыпали… с каким бы терпением ни выжидали… никогда не станут вашими. Они никогда не дадут себя увлечь в ловушку. Потому что быть свободными и гулять на воле в одиночестве нравится им гораздо больше, чем все остальное.

Люк такой. Это видели все, кроме меня. Я — единственная идиотка, которая отказывалась принимать правду. О том, что он счастлив жить со мной лишь в данный момент. Шесть месяцев. Шесть лет. Он никогда не разрешит себя связать.

По крайней мере, мне.

— Нам было так весело вместе, — говорит Люк. Он искренне расстроен. — Мне нравится с тобой жить. Это очень здорово… но женитьба. Понимаешь, Лиззи, я не могу сказать, где буду в следующем году, не говоря уже о том, что будет через четыре года, когда я закончу медицинскую школу. Я даже не знаю, закончу ли я ее вообще! Как я могу просить тебя выйти за меня замуж? Как я вообще могу кому-то это предложить? Я даже не уверен, женюсь ли я когда-нибудь. Захочется ли мне когда-нибудь жениться или нет?

— О, — спокойно говорю я.

Что мне еще остается? Конечно, мы должны были поговорить об этом немного раньше. Если женитьба (на мне ли, на ком-то другом) не входит в его жизненные планы…

Хотя, если бы я вела свою партию более хладнокровно, возможно, он и захотел бы когда-нибудь. Но я все разрушила своим длинным языком. Если бы я подождала еще чуть-чуть…

Но нет. Через год ли… через два… он сказал бы то же самое. Я вижу панику в его глазах. Совсем не так смотрел Джон Мак-Дауэлл на свою Джилл. Совеем не это было во взгляде Чаза, обращенном к Шери.

Как я могла быть такой слепой? Как я могла не понять, что никогда не прочитаю этого во взгляде Люка? — Все в порядке, — мягко говорю я. Я так устала. Так сильно устала. Я так тяжело работала. А завтра мне нужно сесть в самолет и лететь домой.

Слава богу. Единственное, чего мне сейчас хочется, это оказаться дома, в объятиях мамы. Джилл наверняка тоже этого хотела. Только поводы у нас с ней разные. У нее — радостный.

А у меня? Совсем нет.

— Боже, Лиззи, — говорит Люк. — Я так ужасно себя чувствую. Неужели я сделал что-то такое, что заставило тебя подумать… но ты же сама сказала, что хочешь открыть собственное ателье. Я решил, что ты думаешь так же, как и я. О женитьбе речь вообще не шла. Ну, поженились бы мы, а мне пришлось бы перейти в медицинский институт в Калифорнии. Тогда тебе пришлось бы отказаться от мечты о собственном ателье! Ты бы сама этого не захотела. Оставить ради меня свой бизнес? Конечно, об этом не может быть и речи. Или, предположим, после окончания учебы я найду работу где-нибудь в Вермонте? Разве ты отправишься в Вермонт следом за мной?

Разумеется, да. Конечно, отправлюсь. Я отправлюсь с тобой куда угодно, Люк. И откажусь от всего. Только чтобы мы были вместе.

Ясно, что он не чувствует того же по отношению ко мне.

— Просто я… — Люк поворачивается и включает свет. Лампы вспыхивают так ярко, что я моргаю. — Лиззи, прости. Господи, я все испортил, да?

— Нет, — качаю я головой и вытираю слезы тыльной стороной ладони. — Нет, ты не виноват. Это я дура. У меня в голове одни свадьбы. Профессиональное заболевание, писчего не поделаешь. Только…

— Что? — Он подходит ко мне и обнимает за талию. — Лиззи, что мне сделать, чтобы все исправить? Я хочу, чтобы нам: опять стало весело, как всегда.

— Да, — отвечаю я и уже готова сдаться. В конце концов, что случилось?

Только почему-то на этот раз… я не могу. Просто не могу. Может, потому, что видела радость на лице Джидл. Может, из-за того, что не смогу как ни в чем не бывало ответить на вопрос моих сестер: «Это что у тебя на пальце, обручальное кольцо?» Не знаю.

И вдруг я понимаю, что надо быть честной. С Люком. — И с самой собой.

— Очень хорошо, когда весело, — говорю я. — Но знаешь, Люк… когда-нибудь мне все-таки хочется выйти замуж. Правда хочется. Если ты против… тогда зачем, нам вообще быть вместе? Может, нам лучше расстаться и поискать кого-то другого, с кем бы, мы могли представить свое будущее?

— Эй! — Люк прижимается губами к моим волосам. — Эй, не надо, так говорить. Я не имел в виду, что не представляю, себе, будущего с тобой — я вообще его ни с кем не представляю!

Я кладу голову ему на грудь и чувствую, как шуршит накрахмаленная рубашка, вдыхаю запах одеколона, которым он пользуется после бритья. Этот запах ассоциируется у меня с сексом, и смехом.

До сих пор ассоциировался.

— Я знаю, — говорю я и слегка отталкиваю его от себя. — Мне тоже очень жаль. Но мне пора уходить.

Я поворачиваюсь и иду в спальню, где стоит мой чемодан, который я подготовила для завтрашней поездки. Единственное, что я еще не упаковала, — это туалетные принадлежности. Я иду за ними в ванную.

— Ты разыгрываешь меня? — Люк следует за мной. — Это шутка.

— Это не шутка. — Я засовываю зубную щетку и мыло в косметичку. Я едва вижу, что делаю, — слезы застилают глаза. Дурацкие глаза.

Я протискиваюсь мимо него и укладываю косметичку в чемодан. Потом вытягиваю ручку и качу чемодан к двери.

— Лиззи! — Люк встает у меня на дороге. Он в бешенстве. — Что с тобой происходит? Я никогда не видел тебя такой…

— Что? — повторяю я немного резче, чем хотела. — Ты никогда не видел, как я злюсь? Ты прав. Это потому, что я старалась вести себя как можно лучше, Люк. Потому что мне хотелось доказать тебе, что я тебя достойна. Достойна жить с таким парнем, как ты. Это как… как с-квартирой, в которой мы жили. С этой прекрасной: квартирой. Я старалась вести себя так, как должен вести себя человек, живущий в таком месте… в месте, где на стене висит маленькая девочка, которую написал Ренуар. Но знаешь, что я поняла? Я не хочу жить в такой квартире. Потому что мне не нравятся люди, которые живут в подобных местах, — люди, которые изменяют своим мужьям, которые заставляют девушку поверить в то, — что их ждет общее будущее, хотя это совсем не так, них в принципе не интересует женитьба, они хотят только веселиться. Мне кажется, я заслуживаю большего.

Люк смотрит на меня.

— Кто изменяет мужу? — потрясение спрашивает он.

— Спроси свою маму, с кем она встречалась за ленчем после Дня благодарения? — вырывается у меня помимо желания. Я издаю стон. Ну и что. Я ухожу. Сейчас же. — Прощай, Люк.

Люк не понимает намека и не отходит. Наоборот, он упрямо выставляет вперед челюсть.

— Лиззи! — говорит он совсем другим голосом. — Это просто смешно. Сейчас уже десять часов вечера. Куда, интересно, ты пойдешь?

— А тебе не наплевать? — спрашиваю я.

— Лиззи! Мне не наплевать. Нет, мне не наплевать. Как ты можешь вот так просто взять и уйти?

— Потому что мне нужно не сейчас, мне нужно навсегда, — отвечаю я. — Я это заслуживаю.

Я обхожу его, отпираю дверь, выставляю чемодан в холл и снимаю с вешалки пальто и сумку.

Тяжеловато изображать супертрагический уход вот так, стоя в ожидании лифта. Люк, прислонившись к двери, смотрит на меня.

— Знаешь, я за тобой не побегу, — говорит он.

Я не отвечаю.

— И завтра я уезжаю во Францию, — продолжает он.

Я слежу за тем, как одна за другой зажигаются лампочки над дверью лифта. Правда, вижу я их, как в тумане. Слезы все текут.

— Лиззи, — бесстрастно, спокойно говорит он. — Куда ты пойдешь, а? Ты собираешься снять квартиру до рождественских каникул? В этом городе между Рождеством и Новым годом все вымирает. Постарайся успокоиться, пока ты будешь одна, ладно? Только… только будь здесь, когда я вернусь. Мы все обсудим. Ладно?

Слава богу, наконец-то подъехал лифт. Я вхожу в кабинку и, не обращая внимания на одетого в униформу лифтера, говорю:

— Прощай, Люк.

Двери лифта закрываются.

Свадьба закончилась…

Что делать со свадебным платьем?

Многие женщины хотят сохранить свои свадебные платья для будущих дочерей или внучек, чтобы те, в свою очередь, тоже надели его на свою свадьбу. Другие хранят платья просто так, на память.

Чем бы вы ни руководствовались, важно знать, что свадебное платье необходимо почистить, ведь на нем могут оказаться пятна, которые невозможно заметить, например от шампанского или от пота. Со временем они обесцветят ткань.

Но некоторые женщины, почистившие платья и сложившие их в специальный контейнер, вдруг понимают, что оно больше не вызывает у них никаких приятных воспоминаний. Возможно, их замужество закончилось разводом или даже смертью супруга.

Хотя платье и вызывает у вас болезненные воспоминания, не выбрасывайте его — пожертвуйте его ателье «Лиззи Николс дизайн» или в одну из многочисленных благотворительных организаций, которые существуют для того, чтобы помочь самым неимущим невестам устроить свадьбу их мечты. Благотворительные взносы вычитаются из налогов, так что вы и ваш бухгалтер тоже будете довольны.

Вы поможете какой-нибудь невесте, и, возможно, ваши несчастливые воспоминания сменятся другими, более радостными.

Попробуйте… и вы не пожалеете!

— Это я виновата, — каюсь я.