Я переадресую звонок одному из младших партнеров и снова подключаюсь к Шери.

— Это не лишено смысла, — убеждаю я Шери. — Мы встречаемся вот уже шесть месяцев. И четыре из них — живем вместе. Если он сделает мне предложение, это не будет большой неожиданностью.

— Не знаю, Лиззи. — Я уверена, что Шери качает головой. — Чаз говорил, что Люк немного… легкомысленный.

— Наверное, это из-за моего чуткого руководства, — говорю я, вспоминая, что несколько месяцев тому назад Чаз и меня предупреждал об этом неприятном обстоятельстве, но это, потому, что он завидовал. Ведь у Люка есть девушка, которая любит его, а не свою начальницу. — Он изменился.

— Лиззи, — не сдается Шери, — люди не меняются. Ты об, этом прекрасно знаешь.

— Понемногу меняются, — возражаю я. — Помнишь, когда ты только начала встречаться с Чазом, он каждый вечер ел свиные ребрышки с рисом, но ты: же отучила его от этого?

— Я просто пригрозила, что, если мы не разнообразим меню, я перестану с ним спать, — говорит Шери. — Когда меня нет рядом, он по-прежнему питается только этим.

— О-о-о! — Подает голос Тиффани, которая сидит рядом со мной и увлеченно читает журнал про свадьбы. Я притащила на работу целую охапку, чтобы они меня вдохновляли. — Когда вы с Люком назначите свадьбу, нужно будет попросить вашего персонального PR-агента разослать пресс-релиз, скажем, в «Вог» или «Дома и дачи», чтобы они прислали на вашу свадьбу репортеров, тогда у тебя будет еще больше клиентов. И бесплатная реклама.

Временами недалекая Тиффани, которая все время забывает после работы запирать кабинет, очень сообразительна.

— Здорово, — отвечаю я. — Просто здорово.

— Эй, — говорит Шери. — Ты со мной говоришь или с «Мисс мозги, склеенные лаком»?

— Ладно тебе. Перестань.

— Серьезно, Лиззи, я знаю, что ты любишь Люка, — продолжает Шери. — Но ты действительно считаешь, что вы проживете вместе лет пятьдесят? Или хотя бы пять?

— Да, — отвечаю я, озадаченная ее вопросом. — Конечно, а что? Что с ним не так? — Кто-то опять звонит по другой линии. — Черт, не бросай трубку. — Я включаю вторую линию. — «Пендергаст, Лоуглинн и Флинн», с кем вас соединить? С мистером Флинном? Одну минуточку, пожалуйста.

Через секунду я снова разговариваю с Шери.

— Серьезно, с чего это ты вдруг решила, что у нас с Люком нет будущего?

— Честно говоря, Лиззи, что у вас может быть общего, кроме секса?

— Да полно всего, — возмущаюсь я. — Мы оба любим Нью-Йорк. Нам обоим безумно нравится замок Мирак. Мы оба любим… вино. И Ренуара!

— Лиззи! — вздыхает Шери. — Это все любят.

— Он хочет стать врачом, — продолжаю я, — чтобы спасать человеческие жизни. А я хочу стать сертифицированным дизайнером свадебной одежды. Чтобы помогать невестам быть красивыми. Мы — почти одно целое.

— Ты все шутишь, — говорит Шери, — а я совершенно серьезна. Одна из причин того, что мы с Чазом не подходим друг другу, а с Пат — подходим, то, что мы с Пат близки интеллектуально. По-моему, о вас с Люком этого сказать нельзя.

Я чувствую, как слезы начинают застилать глаза.

— Ты считаешь, что в интеллектуальном смысле он меня превосходит? Только потому, что ему нравятся документальные фильмы, а мне — телешоу?

— Нет, — устала спорить Шери. — Я только хочу сказать то, что ему нравятся документальные фильмы, а тебе телешоу… но вместе вы все-таки смотрите документальные фильмы. Ты так хочешь ему понравиться, что делаешь только то, что хочет он, вместо того, чтобы объяснить ему, что ты сама хочешь.

— Это неправда, — кричу я. — Мы все время смотрим шоу, которые я люблю!

— Неужели? — Шери издает горький смешок. — Вот уж не думала, что вы оба подсели на «Найтлайн». Я считала тебя поклонницей Дэвида Леттермана. Ну, если «Найтлайн» поддерживает еще вашу лодку на плаву, то…

— «Найтлайн» — очень хорошая передача, — пытаюсь защититься я. — Люк смотрит ее, чтобы быть в курсе мировых событий, ведь он не успевает смотреть новости днем, когда занимается в библиотеке или сидит на лекциях.

— Раскрой глаза, Лиззи, я прекрасно понимаю — ты считаешь, что встретила, так сказать, своего прекрасного принца. Ты что, и себя считаешь принцессой? Я уверена, что это не так. И Люк наверняка тоже.

— Что ты хочешь сказать? — спрашиваю я. — Я — типичная принцесса! Потому что предпочитаю делать свои собственные платья, а не жду, пока сказочная крестная придет и осыплет меня сказочной пылью…

— Элизабет? — только сейчас я замечаю, что в приемную вошла Роберта. Вид у нее не слишком радостный.

— Прости, — говорю я Шери, — мне срочно нужно бежать пока. — Я кладу трубку. — Привет, Роберта, — улыбаюсь я. Тиффани уже сняла ноги со стола и, выдвинув ящик, расставляет по цветам радуги бесчисленные пузырьки с лаком, которые там хранятся.

Я готовлюсь получить втык за личные звонки в рабочее время, но, к моему удивлению, Роберта говорит:

— Тиффани, уже почти два часа. Не могла бы ты сегодня начать работу чуть раньше, чтобы мы с Лиззи могли поговорить наедине?

— Конечно. — Во взгляде, который украдкой кидает на меня Тиффани, читается: «Ну, ты и погорела?» Мгновенно мои внутренности скручиваются в узел. Я плетусь за Робертой в ее кабинет и вдогонку ловлю на себе сочувственный взгляд Дарила, нашего мастера по копирам. Он тоже думает, что я погорела. Ну и что? Если «Пендергаст, Лоуглинн и Флинн» собираются уволить меня за один личный звонок, тогда им нужно вообще всех уволить! Я сама слышала, как Роберта разговаривал а с мужем в разгар рабочего дня!

Господи! Не допусти, чтобы меня уволили, пожалуйста…

По-моему, меня сейчас вырвет.

И, только войдя в кабинет Роберты и увидев на второй странице «Нью-Йорк пост» огромную фотографию, я понимаю, что дело совсем не в том, что я использую служебный телефон для личных звонков. Мне удается разглядеть надпись внизу: «Таинственная подружка Плаксы». На фотографии я провожаю Джилл к лимузину после вчерашней примерки.

Узел в животе стал тугим, как кулак.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — говорит Роберта, поднимая газету. — Разве это не ты?

Я сглатываю. Мое больное горло, которое вчера чудесным образом прошло после того, как Люк сообщил об «инвестиции в будущее», сполна отомстило за это:

— Вообще-то, — говорю я, — нет.

Честно говоря, сама не знаю, почему я соврала. Но слово не воробей.

— Лиззи, — говорит мне Роберта. — Ясно, что это ты. На тебе то же самое платье, в котором ты была вчера. И не говори мне, что на Манхэттене у кого-то есть такое же.

— Я уверена, что таких полно, — отвечаю я; И на этот раз я не вру. — Альфред Шахин был очень плодовитым дизайнером.

— Лиззи! — Роберта садится за стол. — Это очень серьезно. Вчера я видела, как ты разговариваешь с Джилл Хиггинс в женском туалете. Потом вы, видимо, где-то встретились после работы. Ты же знаешь, что в нашей фирме очень серьезно относятся к соблюдению конфиденциальности, в отношениях с клиентами. Я вынуждена снова тебя спросить» Что ты делала вчера с Джилл Хиггинс и, если верить фотографии, с ее женихом, Джоном Мак-Дауэллом?

Я снова сглатываю. Мне бы сейчас мятных леденцов… Вот если бы я так отчаянно не нуждалась в этой работе…

— Я не могу сказать, — отвечаю я.

Роберта приподнимает бровь:

— Прости, что?

— Я не могу сказать, — повторяю я. — Но уверяю вас, это не имеет никакого отношения к вашей фирме. Честно. Это касается совсем другого дела. Но оно тоже секретное. Я не имею права говорить.

Вторая бровь Роберты ползет вверх и присоединяется, к первой.

— Лиззи. Ты признаешься, что на фотографии именно ты?

— Не могу ни отрицать, ни подтвердить этого, — повторяю я фразу, которой научила меня сама Роберта. Ее нужно говорить всем репортерам, которые звонят на фирму, чтобы получить информацию для статьи.

— Лиззи! — Роберту это не веселит. — Это очень серьезно. Если ты докучаешь или преследуешь мисс Хиггинс…

— Нет, — кричу я, испугавшись не на шутку. — Она сама ко мне пришла!

— Для чего? — спрашивает Роберта. — Чем ты занимаешься на своей второй работе, Лиззи?

— Если я вам расскажу, вы узнаете, зачем она ко мне приходила. А она не разрешила мне об этом рассказывать. Я не могу вам сказать, простите, Роберта.

Странно. Я не выдала секрет. Это явное свидетельство моего внутреннего роста. Я себя поздравляю. Какой кошмар, кажется, меня стошнит.

— Если хотите, можете меня уволить, — продолжаю я. — Но я вам клянусь, что не преследую Джилл. Если вы мне не верите, позвоните ей. Она вам скажет.

— Так она теперь для тебя Джилл? — В голосе Роберты явственно слышится сарказм.

— Она разрешила мне так ее называть. — Я чувствую себя оскорбленной.

Роберта смотрит на снимок. Похоже, она признает свое поражение.

— Все это очень странно, — говорит она наконец. — Я, честно, не знаю, что сказать.

— В этом нет ничего противозаконного.

— А мне почему-то кажется, что есть, — орет Роберта. — Ты будешь с ней еще встречаться?

— Да, — обреченно отвечаю я.

— Прекрасно. — Роберта качает головой. — В таком случае постарайся быть осторожнее, чтобы в следующий раз не попасть на страницы «Пост». Если кто-то из партнеров видел это и узнал тебя…

— Я понятия не имела, что там был фотограф, — говорю я. — Но я обязательно буду осторожнее. Я могу идти?

Роберта удивлена.

— Ты так спешишь поскорее отсюда убежать. Хочешь успеть на рождественскую распродажу?

— Нет, — отвечаю я. — Я должна кое-что сделать для Джилл.

Плечи Роберты опускаются.

— Отлично, — говорит она. — Но будь крайне осторожна, Лиззи. Наша фирма гордится своей безупречной репутацией. Если мы заподозрим тебя в обмане, ты будешь уволена. Понятно?