У входа в комнату королевы Бесси пришлось покинуть их, но Жак сказал взглядом, что вскоре найдет ее.

Она тотчас заметила перемену в манерах молодого человека. В нем появилась уверенность. Елизавете нравились красивые молодые люди, а Жак был, несомненно, красив. Елизавета была очарована его французскими манерами. Жак знал, как ввернуть милый комплимент. Посещение английского двора в какой-то мере изменило Жака. Он преисполнился уверенностью, став послом, тогда как до этого был всего лишь секретарем.

— Жак, — сказала Мария, — я должна поблагодарить вас за то, как вы справились с моими делами. Если бы не вы, графиня Шрусберийская могла бы и дальше повторять свои скандальные истории.

— Для меня было большим удовольствием, — ответил Жак, — получить извинения в присутствии Совета.

— Вы нашли королеву Англии честной и справедливой?

— Да, ваше величество.

«Ах, — подумала Мария, — если бы только я смогла увидеть ее. Если бы только мне представилась возможность поговорить с ней».

Но поскольку она была лишена такой возможности, ее успокаивало, что такой человек, как ее добрый и преданный французский секретарь, мог вести ее дела.

Но Жак должен был сообщить ей еще одно известие. Он знал, что оно опечалит Марию, и боялся говорить ей. С того момента, как вошел в замок и увидел юную Бесси Пьерпонт, он стремился поскорее разделаться с делами и оказаться рядом с ней. Он удивлялся, что не испытывает почти ничего другого, кроме огромной потребности быть с Бесси.

— У меня есть новости о вашем сыне, ваше величество.

Выражение королевы изменилось; она крепко сжала руки.

Жак не смотрел на нее, когда произнес:

— Его величество король Шотландии считает, что ему трудно действовать как правителю вместе с вами. Поэтому он вступил в союз с королевой Англии как единственный правитель Шотландии.

Мария смотрела на своего секретаря и как будто не слышала его. Постепенно смысл сказанного дошел до нее. «Значит, он отрекается от меня! — подумала она. — В конце концов моим врагам удалось оторвать его от меня окончательно. Он… мой маленький Джемми, теперь считает свою мать препятствием на его пути. Он говорит мне, что я, по его мнению, больше не королева Шотландии».

Она медленно проговорила:

— Это действительно так?

Жак мягко ответил:

— Боюсь, что так, ваше величество.

Мария закрыла лицо руками.

— Ваше величество желает, чтобы я ушел? — тихо спросил Жак.

Королева кивнула.


Бесси ждала у апартаментов королевы и, как только он вышел, бросилась к нему в объятия.

— Как долго… — прошептала она. Они целовались, покрывая поцелуями лица друг друга.

— Бесси… моя Бесси… — бормотал Жак.

— Вы не можете себе представить, каким опустошенным казалось это место без нашего секретаря Жака.

— Может ли оно быть более пустым, чем английский двор без Бесси Пьерпонт?

— О, Жак… что мы будем делать?

— Есть только одно, что мы должны сделать… и быстро. Пожениться.

Бесси засмеялась.

— Я надеялась, что ты скажешь это.

— Ты думаешь, они позволят нам?

— Королева никогда мне ни в чем не отказывает.

— А твоя бабушка?

— Мне кажется, что я немного похожа на нее. Я собираюсь это сделать, а потом сказать ей. Ведь она сама помогала когда- то так сделать родителям Арабеллы.

Жак задумался. Ему следовало помнить, что он всего лишь секретарь. Он волновался, что предпримут Шрусбери, если он женится на их внучке. Он был страстно влюблен в эту очаровательную юную девушку, но он должен был думать за них обоих. Было бы ужасно, если бы ради короткой недели страсти они рискнули всем своим будущим. Жак был влюблен впервые в жизни, но как бы страстно он ни желал Бесси, он все же был способен задумываться о годах, которые лежали перед ними. Бесси должна была стать не только его женой, но и матерью его детей. Это не было внезапно охватившей его страстью; он наблюдал, как росла Бесси, с четырех лет; и самые счастливые моменты тех давних дней были, когда она сидела рядом с ним, высунув кончик розового языка и склонившись над упражнениями по латыни, которые он помогал ей делать. Он уже тогда полюбил ее, а теперь он желал ее так, как ни одну женщину прежде; но остались нежность, желание защищать ее; и он знал, что это и есть настоящая любовь.

Поэтому когда он танцевал при английском дворе, когда отпускал комплименты, которых ждали от француза, он ни на мгновение не переставал мечтать о юной Бесси Пьерпонт, а все остальные женщины не могли быть ничем иным, кроме как мимолетным увлечением.

Он взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал.

— Моя Бесси, — сказал он, — моя настоящая любовь Бесси, я буду любить тебя до самой могилы.

— А я тебя, Жак, — торжественно заявила она.

— И потому, что я так люблю тебя, я обуздаю мое желание владеть тобой до тех пор, пока не смогу быть уверен, принимая и разделяя восторги, которые должны стать нашими общими, что это не причинит тебе вреда.

— Уже никогда не будет такого момента, как сейчас, Жак! — воскликнула Бесси.

Он обнял ее с такой страстью, что она вскрикнула от восторга. Но внезапно он отпустил ее и покачал головой.

— Прежде всего мы должны пожениться, — произнес он — Именно так и должно быть, потому что ты — моя единственная любовь, Бесси. Но могут возникнуть препятствия, а поскольку я не хочу причинить тебе вреда, мы должна быть терпеливы. Маленькая Бесси, с сегодняшнего дня мы начнем строить наши планы.


Сэр Ральф Садлер был потрясен. Он часто слышал о заговорах, которые тревожили Шрусбери во время его службы тюремщиком. Пробыв некоторое время с королевой Скоттов, он был склонен поверить, что большинство слухов были преувеличенными.

— Все это происходило в начале ее пребывания в плену, — говорил он Сомерсу. — Теперь она уже слишком стара и больна, чтобы думать о побеге. Мы должна благодарить Бога за это.

Но вскоре произошло событие, заронившее в его душу сомнения в том, что он был прав.

Однажды, когда он ужинал, подошел слуга и доложил, что какой-то мужчина у замка просит принять его, так как у него очень важные известия, которые, как он уверен, должен услышать сэр Ральф. Этот мужчина оказался неким Хамфри Бриггсом, грубоватым и бесстрастным человеком.

— Какое у вас дело? — спросил сэр Ральф.

— Ваша честь, я пришел к вам, поскольку чувствую, что я должен передать вам эти сведения.

— Ну так рассказывайте.

Человек колебался.

— Вы хотите, чтобы вам заплатили?

Мрачное лицо просветлело.

— Это — важные новости, ваша честь. Это касается самой королевы Елизаветы.

— В таком случае вам лучше поскорее рассказать мне, потому что было бы изменой скрывать нечто, угрожающее нашей королеве.

Бриггс выглядел ошеломленным. Он пролепетал:

— Я верный подданный королевы, ваша честь. Я служу королеве…

— Тогда докажите это, рассказав мне, что это за сведения.

Бриггс, теперь уже встревоженный, решил позабыть о вознаграждении и удовольствоваться местью.

— Я работал у Николаса Лангфорда, ваше честь.

— И он уволил вас? — резко спросил сэр Ральф.

— Это была не моя вина.

— Неважно. Расскажите мне.

— Мой господин с помощью своего секретаря Роланда Китчина регулярно слушают мессу в своем доме… и это не все. Он принимает священников и пишет письма.

— Письма?

— Этому прекрасному дьяволу из Шотландии, ваша честь. А конец один. Он с теми, которые хотят увидеть ее на месте их собственной доброй королевы. Поэтому я подумал, что будет правильно рассказать вашей чести…

Сэр Ральф кивнул.

— Вы можете пройти на кухню, — сказал он. — Там вам дадут поесть.

— Я бедный человек, ваша честь…

— Мне необходимо разобраться в этом деле, — сказал сэр Ральф. — Я знаю, что вы служили у Николаса Лангфорда и были уволены им. Вы испытываете к нему недоброжелательство. Но если ваша информация окажется достоверной, не бойтесь, что останетесь без награды… но прежде это должно быть доказано.

Он махнул рукой, чтобы человек удалился, и, записав имена Николаса Лангфорда и Роланда Китчина, стал думать, как начать расследование.


Бесси было нелегко скрывать свое счастье. Мария поняла, что она уже не ребенок и что, вероятно, ей уже пришла пора выйти замуж.

Думая о том, какая судьба постигла Сетон, Мария твердо решила, что Бесси, эта яркая юная девушка, не должна страдать подобным образом. Когда ей удавалось приложить руки к богатым тканям, которые иногда присылали ей друзья из Франции через французского посла, то она придумывала одежду для Бесси. Она научила девочку вышивать, и однажды, когда они сидели вместе, работая над новым платьем, Бесси вдруг сказала:

— Я провела уже двенадцать лет с вашим величеством. Интересно, буду ли я всегда с вами.

— Ах, Бесси, этого не должно быть. Когда-нибудь ты выйдешь замуж и уедешь от меня. Мне бы не хотелось, чтобы ты всю жизнь провела в этих продуваемых сквозняком замках- тюрьмах.

— Ох, но… — начала Бесси и чуть не сказала: «Жак будет вашим секретарем, а я должна быть там, где Жак». Но вспомнила, что Жак просил пока хранить их тайну.

Мария положила руку на руку Бесси.

— Моя дорогая, — произнесла она, — я никогда не смогу объяснить тебе, как много значило для меня твое присутствие. Я потеряла моего собственного ребенка, и в какой-то степени ты заняла его место. Поэтому, хотя мне будет и грустно лишиться тебя, я буду рада тому, что ты уедешь… когда настанет время.