«Роды еще не могли начаться, — подумала Мария. — Еще слишком рано». Она поспешила в спальню леди Скроуп и увидела ее лежащей в постели.

— Маргарет! — воскликнула Мария. — Неужели?

— Нет, — ответила Маргарет. — Но у меня плохие новости. Я вызвала недовольство Елизаветы, и в качестве наказания меня изгоняют из Болтона.

— Изгоняют! Но вы не можете уехать отсюда в такую погоду в вашем состоянии.

— Таков ее приказ. Я должна уехать немедленно.

— Куда?

— Мы не знаем. Но ее величество настаивает, чтобы я уехала, возможно, потому, что не желает, чтобы мы были вместе. Она услышала о нашей дружбе и…

— Какая она безжалостная! — воскликнула Мария. Она испытывала большее негодование за ужасное обращение с Маргарет Скроуп, чем за несправедливость по отношению к ней самой.

— Да, — отозвалась Маргарет. — Она не испытывает жалости, когда чувствует, что ее подданные делают что-либо против нее. Она, должно быть, узнала, что я передаю вам известия от моего брата.

— Но это чудовищно. Я не вынесу этого. Вы должны остаться здесь, Маргарет. Вы должны родить ребенка здесь, как вы планировали.

Маргарет подняла руку и коснулась своей шеи.

— Я не намерена терять голову, — сказала она, грустно улыбнувшись.

— О, Маргарет, Маргарет, как она может быть такой жестокой?!

— Вы не знаете ее, если можете спрашивать об этом, — с горечью ответила Маргарет. — Я должна ехать. — Она вдруг затихла с безмятежностью беременной женщины. — Я клянусь, мой ребенок появится на свет так же легко в любом месте, как если бы это произошло здесь.

— Но поездка! Я слышала, что дороги почти непроходимы.

— И тем не менее так должно быть, ваше величество.

— Тогда мы должны попрощаться, Маргарет?

— Боюсь, что так.

— Вы знаете, что я должна поехать в Татбери?

— Знаю. И это означает, что вы переходите под охрану Шрусбери. Но мы встретимся снова… скоро. Мой брат не забудет, и однажды…

Мария не ответила. Она смотрела на Маргарет, и ее возмущение было настолько велико, что она не могла говорить. Она думала обо всех ошибках, которые совершила как правительница Шотландии, и о коварной Елизавете, которая была сообразительной и, если оказывалась в щекотливой ситуации, умудрялась выскользнуть с гениальностью прирожденного государственного деятеля.


Какими скверными были эти дни перед Рождеством! Марии очень не хватало Маргарет Скроуп, которую перевезли в жилище всего в двух милях от замка. Плохая погода и состояние леди Скроуп не позволяли ей навестить королеву. Несколько успокаивало то, что лорду Скроупу удалось найти для жены пристанище не так далеко.

Мария не могла узнать, что происходило в Вестминстере, так как вьюга задерживала посыльных, а возможно, ее друзья, которые были в курсе событий, не хотели рассказывать ей, что проклятые письма из шкатулки были предъявлены и слушалось дело против нее, поскольку такова была воля Елизаветы.

Только один случай озарил эти мрачные дни. Это произошло, когда посыльный все же добрался в замок и привез ей письма от графа Нортумберлендского.

Нортумберленд был обращен в католическую веру, и когда до него дошли слухи, что существует план брака Марии с протестантом Норфолком, он стал делать все возможное, пытаясь предотвратить это. Недавнее заигрывание Марии с протестантской религией насторожило его; но оно длилось недолго, и она не раз говорила, что каждый человек должен молиться Богу в соответствии со своей совестью и когда она вернется к управлению своей страной, то постарается проследить, чтобы это стало законом.

Нортумберленд стремился не только освободить Марию, но и вернуть Англию под управление папы римского; и он был убежден, что лучше всего это можно сделать, заключив брак между Марией и Филиппом II, королем Испании. Некоторое время граф вынашивал этот план в голове, затем связался с Филиппом. Однако к тому времени Филипп женился вторично и предложил заключить брак между Марией и его незаконорожденным братом доном Хуаном Австрийским, который был не только привлекательным мужчиной, но и национальным героем.

Мария изучила письма от Нортумберленда с его прожектами, и хотя она уже решила, что ее следующим мужем станет герцог Норфолкский, так восхваляемый своей обожаемой сестрой, что Мария начала видеть его глазами Маргарет, она могла понять преимущества брака с решительным героем, который не успокоится, пока не отвоюет ей ее королевство.

Но письма Маргарет вернули ей воспоминания об их разговорах, и Мария написала Нортумберленду, что ему следует сказать королю Испании, что поскольку в данный момент она находится в руках Елизаветы, то не имеет права заключать брачный договор; и для того, чтобы это стало возможным, она просит помочь ей вернуть трон Шотландии.

К беспокойству Маргарет прибавилось еще одно: не было вестей от Вилли Дугласа, а они уже давно должны были прийти.

Рождество в замке Болтон прошло грустно.


Стало немного теплее, и кое-где на дорогах снег начал таять.

Пришли письма от епископа Росского. Он сообщал Марии, как проходит конференция, и это было безрадостное чтение. Но был один факт, встревоживший ее больше, чем все остальное: епископ не упоминал Вилли Дугласа.

Мария тотчас написала епископу, прося его навести справки насчет Вилли, и спустя неделю вновь получила от него известия. Вилли видели в Лондоне; он получил паспорт от имени королевы, но с того дня его больше никто не видел. Спрашивали там, где он остановился, но он туда больше не приходил; его хозяин возмущался, потому что Вилли остался должен ему. Епископ написал, что уплатил этот долг и что ведутся дальнейшие поиски.

Теперь Марии действительно стало не по себе; она чувствовала, что с Вилли случилось какое-то несчастье. Было известно, что он весьма хитроумно помог ей бежать с Лохлевена; не решил ли кто-то, что он слишком резвый мальчик, чтобы позволить ему ездить по делам королевы?

Елизавета написала письма Скроупу и Ноллису, выражая свое недовольство. Она отдала приказ перевести королеву Скоттов в Татбери и не могла понять, почему произошла задержка. Ноллис сообщил ей, что задержка вызвана плохим состоянием дорог и тем, что нет лошадей. Елизавета ответила, что лошадей следует занять у соседей и тронуться в путь, как только дороги достаточно просохнут для проезда. Она добавила, что хорошо информирована о состоянии дорог и недовольна медлительными слугами.

— Больше нельзя задерживаться, — сказал Ноллис Скроупу.

Скроуп надеялся, что его ребенок родится до того, как им придется выехать в Татбери, но ему пришлось согласиться с Ноллисом, что надо заканчивать приготовления. Они оба и так уже были в немилости. Если они и дальше рискнут ослушаться королеву, то у них могут возникнуть серьезные неприятности.

Через несколько дней жена благополучно родила Скроупу сына, и его тревоги слегка улеглись, Ноллису повезло меньше.

Когда в замок пришло известие, что его жена умерла, он заперся в своей комнате и несколько дней не выходил. Его больше не волновало, что будет с ним; временами он ненавидел Елизавету, которая запретила ему быть у постели умирающей жены, и он боялся, что если заговорит с кем-нибудь, то даст волю своему гневу и окажется обвиненным в предательстве.

Он вышел из комнаты покорившимся судьбе. Лицо его выражало такую горечь, что Мария это заметила и поняла. Она глубоко сочувствовала ему и сознавала: «Он такой же пленник этой черствой женщины, как и я сама».

— Мой дорогой сэр Френсис, — сказала Мария, — если бы я могла сделать хоть что-нибудь, чтобы утешить вас.

— Вы так добры, ваше величество, — безучастно ответил он.

— По крайней мере вы знаете, что она больше не страдает.

Он отвернулся, потому что скорбь, охватившая его, мешала говорить.

— А вы писали королеве, прося разрешения поехать к ней? — осторожно спросила она.

— Какой теперь в этом смысл? — произнес он.

— Вам хотелось бы похоронить ее? — спросила Мария. Ноллис кивнул.

— Я должен написать ей, — сказал он — Благодарю, ваше величество, за сочувствие.

Он посмотрел на прекрасное лицо королевы Скоттов и увидел слезы в ее глазах; он был настолько тронут, что смог только отвернуться и уйти.


Ответ Елизаветы был резким. Ноллис должен выполнять свои обязанности, пока королева Скоттов не будет благополучно передана в руки ее новых охранников в Татбери; и она удивлена, что эта миссия еще не выполнена.

Ноллис не мог поверить, что она отказала ему и в этом. Но ее слова не оставляли сомнений.

— Ну ладно, — проговорил он, — какое это теперь имеет значение? Что вообще имеет значение?

Сетон и Мария смотрели на заснеженный ландшафт.

— Нам осталось недолго любоваться этим пейзажем, — сказала Мария. — Мы будем скучать по нему. Здесь так красиво. О, Сетон, мы едем дальше в глубь Англии. Каждая миля к югу удаляет нас от Шотландии.

Сетон молчала. Она ничем не могла ее успокоить. Как и ее госпожа, она начинала понимать, что королева Англии чрезвычайно искусна в двойной игре. Наконец она произнесла:

— Может быть, тот замок меньше похож на крепость, чем этот.

— Я не сомневаюсь, что нас будут хорошо охранять. И я потеряю Ноллиса и Скроупа.

— Но вместо них будут граф и графиня Шрусбери, которые могут стать вашими настоящими друзьями. Ваше величество умеет находить друзей.

— Давай надеяться, что я найду друга, который поможет мне вернуть мое королевство. Но говорят, что Татбери — один из самых мрачных замков в Англии.

— Мы сделаем все возможное, чтобы вам было в нем уютно; нам это неплохо удалось здесь.