Мария написала Елизавете, сообщая, что дает согласие на ее план, но полагает, что у нее должно быть письменное соглашение с Елизаветой. Она была уверена, что королева Англии даст указание своему секретарю Сесилу написать ей, подтверждая предложение, которое Геррис доставил ей в устной форме.

Она каждый день ждала ответа, но ничего так и не получила; но она услышала, что Морэй и Мортон готовят судебное дело против нее; и все поверили, что она согласилась, чтобы ее дело слушалось в Англии.

Иногда она гневно восклицала:

— Кто эти люди, чтобы судить меня? Я должна отвечать только перед одним судьей, и этот судья — Господь Бог; перед ним я не боюсь предстать и заявить о моей невиновности.

Но было уже слишком поздно протестовать. Копии писем из шкатулки уже были переведены, и Морэй с Мортоном в коалиции с Сесилом и его друзьями готовили дело против нее.

Ее друзья в Шотландии сожалели о таком положении дел. Однако в недалеком будущем намечался небольшой просвет.

Хотя она никогда не выходила без охраны и хотя ворота замка тщательно запирались на ночь, шотландцам еще разрешалось приезжать и уезжать, и это означало, что ей могли привозить известия из внешнего мира, лежащего за пределами замка Болтон.

Однажды, прогуливаясь с Марией по окрестностям, Геррис сказал:

— Думаю, мы оказались слишком доверчивыми.

Мария кивнула.

— От Елизаветы ни слова. Как вы думаете, это ее министры мешают ей написать то, что она сказала вам?

Геррис задумался. Трудно представить женщину, которую он видел, слушающей указания своих министров. Она предстала перед ним в роли сочувствующего друга его госпожи, но он не мог забыть поведение ее придворных, послушные манеры, с которыми ее главные министры всегда говорили с ней, как будто она была богиней. Могла ли такая женщина ждать, что скажут министры, которые явно были озабочены только тем, как бы еще польстить ей и завоевать ее одобрение? Геррис начинал беспокоиться, не был ли он обманут английской королевой.

В любом случае, пока Мария находилась в Англии, она в большой степени зависела от милости Елизаветы; и зная, что десять тысяч шотландцев собрались под знамя Хантли и что французы были готовы прийти к ней на помощь, он считал, что если бы Мария находилась в Шотландии, то у нее были бы более весомые основания для вступления в сделку с Елизаветой.

Вот почему теперь он задумался. Ему предложили план. Он был таким простым, каким, по его мнению, должны быть все хорошие планы. Что могло быть проще, чем бегство из Лохлевена? Это могло сработать.

— Ваше величество, — обратился он. — Я и другие ваши друзья начинаем думать, что вы могли бы скорее добиться помощи от Елизаветы, если бы не являлись ее узницей. И давайте смотреть правде в лицо — вы являетесь ее узницей, хотя она и называет вас своей гостьей.

— Вы хотите сказать, что если я вернусь в Шотландию, то будет легче договориться с ней.

— Теперь я уверен в этом, ваше величество.

— А что произойдет, если я скажу Ноллису и Скроупу, что я намерена вернуться?

— Вашему величеству очень вежливо и обходительно помешают это сделать. Но это еще раз заставит нас убедиться, насколько возвращение необходимо.

— Я вижу, что вы встревожены не меньше, чем я, потому что королева Англии так и не подтвердила письменно свое предложение, а провозгласила мое желание, чтобы мое дело рассматривалось в английском суде, не поставив никого в известность, что она пообещала мне, если я пойду на это. О да, мой дорогой лорд Геррис, вы правы, как и всегда, во всем этом утомительном деле.

— Я боюсь, что слишком доверился королеве Англии.

Мария понимала его. Она сама всю дорогу ошибалась, слишком доверяя тем, с кем ей следовало вести себя осторожно. И ей не было присуще упрекать других за ошибки, которых она сама делала еще больше. Она никогда не стала бы винить тех, кто совершал ошибки из благородных побуждений.

— Итак, ваше величество, может быть, вы ознакомитесь с планом вашего побега? — тихо продолжил Геррис.

— С удовольствием, — ответила она.

— Ваш покорный слуга лорд Фернихерст сообщает, что если вы сможете пересечь границу, то его замок будет в полном вашем распоряжении. Все подготавливается для того, чтобы принять вас там.

Глаза Марии засияли. Мысль о действии после столь долгой бездеятельности привлекала. Кроме того, она уже устала посылать постоянные запросы королеве Англии, которая либо игнорировала их, либо давала обещания, которые, по всей видимости, не стремилась выполнять. Не так уж легко было забыть ту коробку с изношенными туфлями и ветхим черным бархатом.

— Но как я могу выбраться из замка Болтон?

— Только после наступления темноты.

— Но у дверей стоят стражники.

— Убежать можно только через одно из окон ваших апартаментов. Если бы вы смогли проскользнуть сквозь рощицу и спуститься вниз с холма, то мы ждали бы вас там с лошадьми, а затем… мы не так уж далеко от границы.

— Тогда так и сделаем, — порывисто воскликнула Мария.

— Очень немногие должны знать об этом, и всего несколько человек могут поехать с вами. Возможно, Мэри Сетон, Вилли Дуглас и я. Чем больше нас, тем вероятнее предательство. Остальные смогут последовать за вами, когда вы окажетесь в безопасности. Я уверен, что никто не захочет удерживать их здесь после вашего побега.

— Тогда давайте решим, как это осуществить.

— Сейчас нам следует обойти замок до того окна ваших апартаментов, которое выходит на ту сторону.

Они так и сделали и, не подавая виду, что их это интересует, осторожно оценили расстояние от окна до земли под ним.

— Вот видите, — сказал Геррис, — это вполне возможно. Вы спуститесь на землю, проскользнете через рощицу и, если лошади будут наготове, умчитесь через пять-десять минут.

— А как же стража, и Скроуп, и Ноллис?

— Они быстро уснут в передней и в своих комнатах. Они не подумают, что кто-нибудь может спуститься через окно. Вы доберетесь до границы, прежде чем поднимут тревогу.

— У Вилли Дугласа, несомненно, появятся идеи, как это все осуществить.

— Я уже думал прибегнуть к его помощи, ваше величество. Несмотря на его успех в Лохлевене, здесь его не воспринимают всерьез, а он и доволен, так как это поможет ему в ответственный момент. Он — прекрасный молодой человек. Всех забавляет, когда он вышагивает со своим мечом, выказывая неуважение к высокопоставленным лицам. Да, Вилли может помочь в этом. Я уже думал отправить его раздобывать лошадей. Его менее всего могут хватиться из всех нас. Как вам известно, ваше величество, он иногда уезжает из замка и отсутствует часами. Мы немедленно пошлем его на поиски лошадей.

— Немедленно?

— А почему бы и нет, ваше величество? Фернихерст готов и ждет нас. Как только вы окажетесь в безопасности в его замке, он тотчас известит об этом Хантли и остальных. Тогда не думаю, что мы будем в большой степени зависеть от совести королевы Англии.

— Я должна взять с собой Сетон, — сказала Мария.

— Но никаких других горничных. Весь успех нашего плана зависит от его простоты.

— И вы будете ждать меня вместе с Вилли и с лошадьми.

— Я… или Ливингстоун… или кто-то другой, кому будет легче оказаться здесь. Это не имеет значений, если вы ускользнете отсюда. Вы должны будете немедленно скакать на север.

Они молча продолжали прогулку. Каждый думал о плане. Он был настолько прост, что они поверили в его успех.


Королева удалилась в свои апартаменты, где верные женщины, жившие с ней в комнате, были начеку. Вместо того чтобы лечь спать, она помогала Джейн и Мари связывать простыни. Они не разговаривали, поскольку каждая понимала важность того, чтобы эта ночь казалась всем такой же, как и все остальные, проведенные королевой в замке Болтон. В соседней комнате находились Скроуп и несколько его людей. Приглушенные голоса, долетавшие оттуда до выжидающих женщин, наконец-то стихли, и это означало, что момент настал. Чем раньше начнется побег, тем больше времени будет для отрыва беглянки от замка Болтон.

Принесли табуретку, чтобы королева могла встать на нее и взобраться на подоконник. Мари Курсель затянула связанные простыни крепким узлом на талии Марии. Джейн Кеннеди проверила и кивнула.

Мария взобралась на окно и, наклонившись, увидела внизу темную фигуру. Геррис? Она ничего не сказала, а как можно тише выбралась из окна. Женщины крепко вцепились в простыни и стали ее опускать. Внизу ее подхватили крепкие руки, и с ощущением победы она коснулась ногами земли.

Мария поспешно отвязала простыни с талии. Затем она и ее спутники побежали к роще, вниз по склону, туда, где Вилли ждал их с лошадьми.

Вилли улыбнулся ей и помог взобраться в седло. Она чувствовала, как ее охватывает огромная радость, когда она шепнула своей лошади: «Прочь!» И началась скачка сквозь мягкий ночной воздух. Когда они тронулись, ей показалось, что со стороны замка донесся крик, но затем наступила тишина. Она услышала смех Вилли подле себя, а потом какое-то время раздавался только стук копыт.


Теперь настала очередь Мэри Сетон. Планом было предусмотрено, что Мария не будет ее ожидать. Королева должна скакать прочь, как только доберется до лошадей. А Мэри ее догонит в пути.

— Быстрее! — воскликнула Сетон.

Женщины подняли связанные простыни обратно, но когда это было сделано, одна из них опрокинула в темноте табуретку. Последовали несколько секунд молчания. Затем Сетон сказала:

— Поторопитесь. Мы не можем терять время.

Мари Курсель обвязывала простыни вокруг талии Сетон, когда дверь отворилась и на пороге появился лорд Скроуп. Он все понял, увидев связанные простыни и Сетон, готовившуюся спуститься через окно. Войди Скроуп на несколько минут раньше, он застал бы королеву во время побега.