Такси пришло рано утром, когда дом еще спал. Ксения выбрала это время не только потому, что хотела избежать любопытных взглядов соседей. Она боялась, что муж выудит из них информацию о ее отъезде, отыщет таксиста, узнает, куда он отвез своих пассажиров: женщину и ребенка. Одним словом, киношный детектив с погоней уже разворачивался перед глазами Ксении, когда она, озираясь по сторонам, выносила вещи к крыльцу подъезда. Набралось несколько увесистых сумок и коробок, половина которых была заполнена книгами. И специальная литература, и художественная, и затрепанные папки с нотами – все, без чего Ксения не представляла себе дальнейшей жизни. Концертный рояль в санатории она опробовала, когда ездила на беседу с главврачом. Наличие инструмента было весомым фактором в пользу новой работы. Без мужчины она надеялась обойтись, но жить без музыки было невыносимо. Собственное пианино, стекло, фарфор и картины она бросала на произвол судьбы.

Даже вдвоем на заднем сидении оказалось тесновато. Полусонный Никитка, укутанный в теплый комбинезон, был зажат между мамой и упругим тюком с одеждой. Едва такси тронулось, Никитка уснул, склонив голову на колени мамы. Ксения застыла в оцепенении: лихорадка предшествующего дня улеглась. Женщина бездумно смотрела на качание «дворников» на лобовом стекле, и все происходящее казалось ей сном. Падал мокрый снег.

Вадик будто предчувствовал, что дома не ладно. Он раздумал ехать в еще один городок, где его ждали оптовики, и повернул машину назад, в Питер. Через два дня наступит Новый год, дела могут подождать. Все равно торговля в первые дни января замирает. Он выехал на почти свободное шоссе и поехал, соблюдая осторожность. Зря рисковать Вадик не любил. Однако при въезде в город чуть не столкнулся с едущим навстречу такси. Эти такси никогда не уступят дорогу. Вадик чертыхнулся, погрозил кулаком промчавшейся мимо машине, и в этот момент в его мозгу возникло странное видение: ему показалось, что на заднем сидении ежится женщина, похожая на его жену. Этого не могло быть. Впрочем, он толком не разглядел пассажирку: бесформенная фигура рядом с ней, привалилась к стеклу и загораживала ее. Вадик забеспокоился.

Дома он понял, что странное видение было явью и кинулся к соседям узнавать, не видел ли кто, когда и куда уехала его жена. Никто не помог прояснить ситуацию. Однако он сам окончательно уверился в том, что видел на шоссе именно Ксению. Он не ошибся – то была она. Правда, Вадик не заметил спящего на коленях матери сына, а потому недоумевал, куда она дела Никитку. Может, отвезла к родственникам или к подругам? В разгоряченном мозгу всплыла новая деталь темная фигура рядом с женой. Громоздкий тюк Вадик принял за человека, и фантазия его расцвела. Любовник! Сомнений быть не могло. Черт с ним, с ребенком, Никитку он разыщет позже. Сейчас главная задача – догнать беглецов и расправиться с ними. Но где их искать? Они ехали на такси, – значит, где-то не очень далеко должны были высадиться. Вадик стал выстраивать логическую цепочку. Встречное такси ехало на Северо-Запад, в сторону Карельского перешейка. Направление поисков сужалось. Ясно, жена с любовником бежали в Финляндию! До нее рукой подать, чуть больше сотни километров. За границей они будут недосягаемы! Но догнать беглецов уже не было никакой возможности. Вадик помчался в финское посольство – заявить о паре злоумышленников, везущих с собой наркотики. Но было еще слишком рано, офис посольства не работал. Вадика это не остановило. Он разбил стекло в будке охранника и потребовал, чтобы Финляндия закрыла границы с Россией. За Вадиком приехал милицейский наряд, его забрали в отделение. Поскольку инцидент был связан с иностранной державой, все оформили честь по чести. Запросили по телефону погранпункт, передали сведения на предполагаемых контрабандистов: гражданку Озерову Ксению и ее спутника, по особым приметам – мужчину громадного роста и необъятной толщины. К вечеру выяснилось, что названные люди так и не появились на границе. Вадика хотели отпустить, оформив протокол за хулиганство. Но он продолжал кричать и буйствовать. Учитывая, что задержанный оказался абсолютно трезв, его переправили в психоневрологический институт на освидетельствование.


С того декабрьского утра прошло около месяца. Но Ксения недолго радовалась своему избавлению. Жизнь в санатории преподнесла сюрпризы. По сути, от санатории осталось только его незатейливое название «Волна». В советское время модная профсоюзная лечебница, теперь «Волна» предстала полуразрушенными, на треть заполненными корпусами, и только в летний сезон отдыхающих становилось больше. Общежитие, та самая барская усадьба, восхитившая Ксению в день приезда, топилась плохо. Никитка не вылезал из простуд. Переставший функционировать лечебный корпус, грязе– и водолечебницы были в запустении, а оборудование зала ЛФК полностью разворовали. Лишь в подвале здания, там, где прежде были прачечная и хозпомещения, ныне работали частный фитнес-клуб, сауна и несколько платных кабинетов, ориентированных преимущественно на лечение богатых пациентов. По выходным дням в них царило оживление. Измотавшиеся за неделю бизнесмены и их подруги приезжали туда поправить свое здоровье и повеселиться. Но для Ксении это была чужая территория. Она только раза два заглядывала туда к Марии, арендовавшей помещение для своего платного кабинета. Неимущие пациенты санатория в эти кабинеты доступа не имели.

Когда-то у санатория имелся определенный профиль, но теперь здесь лечили, а фактически просто пасли льготников – стариков и инвалидов, отобранных специальными комиссиями. Ксения искренне хотела помочь пациентам, но в ее врачебном арсенале было слишком мало средств. Ксения пыталась поговорить с главврачом Жарковским, но тот театрально разводил маленькими ручками и жаловался, что ничего не может поделать – нет финансирования. Однако тут же туманно намекал, что вскоре все должно измениться: он с группой товарищей уже взялся за переоформление прав собственности. Как только все подтверждающие документы будут на руках, санаторий начнут капитально ремонтировать. Надо только немного подождать, набраться терпения, и тогда все образуется. Беседуя с Ксенией, главврач то по-отечески клал руку на ее плечо. Ксения пугалась, отодвигалась от начальника, но он будто не замечал ее реакции и продолжал разглагольствовать о перспективах.

Однажды Виктор Эдуардович Жарковский вызвал Ксению себе в кабинет вечером, после окончания рабочего дня. Повернул ключ в двери, достал из шкафчика бутылку хорошего коньяка, налил две стопочки: себе и Ксении.

– У вас какое-то событие? – спросила Ксения.

– Событие у вас, Ксюша, – непривычно фамильярно отозвался главный.

Ксения вопросительно посмотрела на него.

– За вас, моя дорогая девочка, – Жарковский поднял руку со стопкой. – Ну же, прошу вас. Сегодня у вас заканчивается испытательный срок!

Ксения подчинилась приглашению и взяла стопочку.

– Вот как! Вы и не предупреждали про срок. Значит, я прошла испытание?

– Это событие надо отметить!

Жарковский сказал несколько добрых слов о старательности Ксении, и вдруг, как обухом по голове ударил:

– Но согласись, милая Ксюша, ты не очень-то загружена. Попросту говоря, бездельничаешь.

Ксения растерялась от такого обвинения и машинально опрокинула в рот следующую стопку.

– Но я же не виновата, Виктор Эдуардович, что пациентов мало.

Главный пододвинул свой стул поближе к Ксении, положил руку на ее колено, обтянутое колющим нейлоном колготок. Ладонь его поползла под юбку. Женщина испуганно посмотрела на начальника и вскочила.

– Сядьте, Ксения Игоревна. Испытательный срок еще не закончился. Да, пациентов пока мало, а если случится большой заезд? Сколько дней вы пропустили в связи с болезнью ребенка?

– Никитка – слабенький мальчик. Мне приходится возить его в садик в холодном автобусе, он в дороге все время простужается, да и комната наша в общежитии очень сырая и холодная.

– У вас есть выбор. Или вы завтра с утра уезжаете вместе с ребенком из санатория, я распоряжусь насчет машины, или… работаете со мной дальше. Я выделю вам номер-люкс в другом корпусе, на этаже для vip-персон. Я и сам, кстати, там живу. А к Никитке мы приставили няню. У меня работает на этаже горничная, очень старательная бабуля. Я оставлю ей для уборки только мой номер и ваш, она у меня уже прошла проверочку. Остальное время она будет присматривать за мальчиком. Вам ее услуги обойдутся абсолютно бесплатно. Итак?

Ксению испугалась. Куда она денется с Никиткой? Ее нигде не ждут. Будь она одна, другое дело. Ксения налила себе еще коньяка и залпом его выпила. Легкое кружение головы притупило остроту дилеммы, перед которой она оказалась: быть выброшенной вместе с ребенком на мороз или принять предложенные условия. Третий выход, такой простой и очевидный – остаться в санатории и вступить в борьбу с главным – казался ей немыслимым. Тиран в обличье добренького Айболита все равно осилит ее. Выбросит ее вещи на улицу, подпишет приказ об увольнении. Кому она пойдет жаловаться? Он здесь царь и бог!

Ксения выдохнула, сосчитала до десяти и вновь посмотрела на доктора Жарковского, но теперь совсем иным взглядом. Нет, он вовсе не был квашней и стариком. Живот его, нависающий над брючным ремнем в распахнутой створке врачебного халата, был обтянут тонкой дорогой сорочкой: белой в синюю полоску. Накрахмаленный врачебный колпак прикрывал плешь на темени и придавал толстяку роста. Жарковский доброжелательно, без всякой угрозы улыбался, обнажив идеально белые вставные зубы. «Нет, он не сможет выбросить нас с Никиткой на улицу, он просто пошутил», – подумала Ксения. Жарковский был спокоен, взгляд его был чист и незамутнен. Она почувствовала доверие к сильному, уверенному в себе мужчине.

– Мы поладим, Ксюша, – поймал ее взгляд главврач и, обняв ее за плечи, помог подняться со стула. Он подталкивал ее к объемному, мягкому дивану, занимающему треть кабинета.