Он остановился у машины и, сняв ее с сигнализации, усадил меня на переднее пассажирское сиденье. Я тут же расслабилась и снова прикрыла глаза. После рвоты наступила слабость, и было лишь одно желание – забраться в постель и укрыться теплым одеялом.

Раздался стук двери сзади, а потом Алан уселся за руль, как в окно вдруг постучали. Я едва открыла глаза, а мужчина, нажав кнопку, опустил стекло.

– Катя…

– Машунь, так будет лучше, спокойнее. Мне за тебя. Я вечером позвоню.

– Ладно. Позвони обязательно, – произнесла я, не отрывая от подголовника голову.

Катя чмокнула меня, а в следующую секунду, Алан завел двигатель и выехал со двора.

– Как же мне хочется отлупить твою задницу, Машка!

– За что… я же ни в чем не виновата.

– Ты никогда ни в чем не виновата! – сорвался он, ударяя руками по рулю, а ощущение, что удар пришелся по моей голове. – Не слушаешь ты меня, а ведь стоило бы!

– Я же не знала, что он придет…

– Не знала. Надо было хотя бы предположить! Если он дерьмо, то так и будет бегать за тобой.

– Уже больше месяца прошло, да и мне было не до того.

– А мать?

– Я не знаю, Алан.

– Ладно, я разберусь. Этот козел пожалеет, что тебя тронул. Я ему руки вырву, ублюдку.

– Не надо его трогать, пожалуйста. Не бери грех на душу.

В салоне авто послышалось хмыканье, и я медленно открыла глаза и, посмотрев на Алана, заметила на его лице ухмылку.

– Сейчас отвезу тебя к отцу, там побудешь, а я порешаю некоторые вопросы и заодно узнаю, сколько в моей квартире будет длится ремонт. Не хочу тебя в отель везти.

– Боишься, подумают, что я одна из твоих шлюх?

Алан одарил меня стальным взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Но, наверное, впервые за все время, мне не было страшно. Может, мое слабое состояние сыграло тому причиной. Но мне было спокойно рядом с ним.

– Сегодня отпустят твоего отца. Пока с подпиской о невыезде, а дальше посмотрим…

– Не думала, что скажу тебе это… спасибо.

– Действительно, неожиданно. Как самочувствие?

– Слабость, хочется прилечь.

– Сейчас так и сделаешь. Тебе нужен отдых после вчерашнего стресса. Может, тебя врачу показать?

– Алан, это просто токсикоз. Это нормально.

– Да уж, нормально…

Я задремала. Алан меня разбудил, когда мы уже въехали во двор его отца.

– Приехали, просыпайся, соня моя.

Я открыла глаза, тут же утонув во взгляде карих глаз Давыдова. Он был слишком близко ко мне, и у меня появилось желание коснуться его губ. Глупое желание, учитывая мое состояние.

– Лохматое чудо, – произнес он и расплылся в улыбке, щелкая пальцами меня по носу.

– Вот гад! На свои три пера смотри, – буркнула я и отвернулась, сложив руки на груди.

Алан вышел из авто, обошел и открыл дверь с моей стороны.

– Я смотрю-смотрю, – хмыкнул он и осторожно поднял меня на руки. – Нравишься ты мне в футболке, только вот хочу видеть на тебе свою.

– Ну так подари, у меня нет денег покупать.

Алан замер у двери и, посмотрев мне в глаза, произнес:

– Теперь у тебя будет все.

Он занес меня в комнату. Где еще вчера мы предавались страсти. У меня даже перед глазами всплыла картина, как он вчера брал меня у двери.

К щекам прилила кровь.

– Больше не тошнит? Может, чего перекусишь? – усадил меня на кровать, а сам принялся расстилать постель, с другой стороны.

– Боюсь, что вся еда окажется там же… где и утром.

– Ладно. Ползи сюда.

Я с удовольствием перелезла на вторую часть кровати и утонула в белых простынях. Мужчина укрыл меня одеялом и, присев рядом, обнял, руками потирая мне плечи.

– Поспи, а я скоро приеду, и мы поговорим.

– Не трогай его, пожалуйста, – резко схватила за руку, когда Давыдов поднимался с кровати, собираясь оставить меня одну.

– Я подумаю. Подумаю, – кивнул он и, поцеловав мои пальцы, вышел из комнаты.

Глава 13

Меня раздирала злость. Как какой-то пидорас посмел ударить женщину? Мою женщину! Беременную! Да я с него колпак сорву и заставлю сожрать свой мозг. Подонок! Никто не смеет трогать Машку. Никто! Закопаю живьем, удушу, пристрелю, неважно, но никто не смеет ее касаться. И тем более бить.

Каким ублюдком надо быть, чтобы ударить девушку? Ударить того, кто, по сути, и сдачи не даст. Трус, натуральное ссыкло, не способное драться с мужиком.

– Слушаю! – ответил на входящий звонок.

– Алана Демидович, мы уже у подъезда Романовского. Женя под видом «ошибся квартирой» поднимался к нему. Тот дома.

– Спасибо, Дима. Караульте, чтобы он никуда не смылся. Без меня не суйтесь. Я сам.

– Хорошо, Алан Демидович.

– Отбой.

В голове снова всплыли слова Маши, о том, чтобы я не трогал этого придурка. Я сказал ей, что подумаю над этим, но на самом деле даже не собирался. Этот недоумок не думал, когда ударил мою девочку, так с какой стати я должен жалеть его? Можно быть грубым, злым или жестким, но руку поднимать на женщину? Разве только в постели. И то… по заднице отшлепать. Но бить никто не имеет право. Вот я об этом и расскажу Кириллу. А еще о том, чья именно Мария Левицкая. Может. этот ублюдок подзабыл, что потерял ее, трахая другую бабу?

К дому, где меня ждали ребята, я подъехал лишь спустя полчаса, попав в долбанную пробку. Час пик, будь он не ладен. И так нервы на пределе, кулаки чесались разукрасить морду Романовского, так еще и в дороге застрял.

Выйдя из машины, закурил сигарету и подошел к ребятам из охраны. Кивнул и, сделав затяжку, поинтересовался:

– Тихо?

– Да. Не выходил. Он, кажется, там не один. С телкой какой-то.

– Падла! Еще смеет лезть к Маше.

– Алан Демидович, так, а что он натворил? Может, мы сами? – предложил Жека, заметив мою нервозность.

Я мотнул головой и снова затянулся сигаретой.

– Нет, Жека, я сам. Он ударил женщину, мою беременную женщину.

– Марию что ли? А когда посмел, мы же рядом были! – удивился Димон и тоже достал из кармана пачку сигарет.

– Вас не было там. Этот придурок ее под дверью квартиры выжидал.

– Черт! Если бы мы знали, – ругнулся Жека, сжимая руки в кулаки.

– Я тоже не подумал. Но сосунка надо немного подрихтовать. Пусть на мне покажет, как умеет руками махать. С девчонкой смелый, а вот как он будет меня бить, интересно узнать.

– Да уж, если вообще замахнется, – хмыкнул Жека.

– Что там, хилый совсем?

– Ну такое… для девушки, конечно, опасный, а для мужика – шлепнуть и об стену растереть.

– Понятно, – сделал последнюю затяжку и швырнул окурок в урну, – пошел я.

Сейчас отвлеку парня от бабы и покажу ему, как выясняют отношения настоящие мужчины. Я бы мог, конечно, поручить это дело своим ребятам из охраны, но мне самому лично хотелось посмотреть в глаза Кирилла.

Оказавшись у двери его квартиры, нажал кнопку звонка. Не помогло. Видимо, слишком своей телкой занят. Позвонил еще раз, но снова безрезультатно. Не мог же этот ушлепок уйти по крыше?

И только когда я зажал звонок, наконец-то послышались ругательства и щелчок замка.

– Тебе чего? – буркнул Романовский, как только открыл дверь.

– Пи*ды тебе дать, – и с прохода вмазал ему по морде.

– Ай, сука, на*уя! За что? Ааа…

Не дожидаясь, пока он выговорится и расскажет, как у него дела, я резко схватил его за затылок и, склонив, затащил в квартиру.

– Ты кто вообще?

– Хочешь знать, кто я? Я твоя смерть, если ты падла, еще раз подойдешь к Левицкой.

Отшвырнул его от себя. Кирилл выпрямился и посмотрел на меня со злостью. Ну ведь сосунок, а хочет показаться взрослым и крутым. И как Машка на него запала?

– А ты че, е*арь ее? Ну и шлюха, как мне так не да… – я с размаху вмазал ему еще раз по морде.

Схватив за шею, крепко прижал к стене и, склонившись, прошипел так, чтобы он услышал и четко усвоил мои слова:

– Шлюха та, которая у тебя сейчас в спальне. Случайно, не Леночка, которую ты трахал, когда Маша к тебе пришла?

– Отпусти, мужик. Больно, задыхаюсь.

– Не задохнешься, пока я сам того не захочу.

Усилил захват, имея дикое желание придушить тварь.

– Как я и думал, смелый только с девушками. А на мужика руку поднять слабо? Небось штанишки намочил?

– Машка моя будет, понял? Меня любит!

– Забудь ее, сосунок. Маша моя! И ты к ней больше не подойдешь, а если даже и посмеешь, я тебе ноги переломаю.

– Значит… ай… значит на бабки повелась… а я то думал… чего… сука, пусти… чего она мне не дает.

– А ты в мой карман не заглядывай. Был бы мужиком, Маша была бы с тобой. А так получается, я спасибо должен тебе сказать. Правда один нюанс, слабый пол бить нехорошо. Понимаешь, о чем я?

И правой рукой врезал ему под дых.

Романовский заверещал, словно баба, согнувшись пополам. И принялся отплевываться. Бедняжка, губу принцесса прикусила, что ли?

– Слабак ты, Кирилл.

– Да пошел ты! – еще один резкий удар пришелся ему по ребрам.

Мое дыхание сбилось, и я едва сдерживал свои эмоции, злость на этого ублюдка.

– Я пойду. Но тебя предупредил: если в радиусе ста метров появишься около Левицкой, будешь оставшуюся жизнь на коляске кататься.

Осмотревшись, я вышел, громко хлопнув дверью. Теперь, когда его морда в крови, мне стало легче. Легче за мою Машку. Ни одна падла не посмеет с ней так обращаться. Зарою любого, кто причинит ей боль.

Спустившись вниз, заметил ребят у входа и махнул рукой, что все хорошо.

– Ребят, можете отдыхать сегодня. Я завтра наберу.

– Он там живой, или убрать?

– Живой, паскуда!

Устало потер лицо. Достал сигареты и, прикурив одну, решил, что пора устроить себе выходной. Ночью почти не спал из-за Машки, покоя мне ведьма не давала. А утром поступил звонок от Кати, которая сообщила о случившемся. И понял, что больше не хочу, чтобы малышка была вдали от меня. А уж когда увидел ее в ванной на полу, обессиленную от токсикоза, так и вовсе захотелось защитить от всего мира. И какого хрена эта мелкая со мной делает?