Виктория Холт - Королева из Прованса

– Бедняжка Розамунда! Зачем только она стала любовницей короля?

– Говорят, Розамунда его страстно любила. Может быть, она заслуживает за это снисхождения?

Элеанора молчала, пытаясь представить себе, каково это – сражаться за сердце короля с другой женщиной. Возможно, она поступила бы столь же беспощадно.

Генрих тем временем продолжил рассказ о прекрасной Розамунде:

– В одной балладе говорится, что тело несчастной вовсе не было брошено в ров, а по приказу королевы было отправлено в сундуке в Годстоу, где Розамунду должны были предать земле. Однако по дороге слуг королевы встретил сам король. Он потребовал, чтобы сундук открыли, а когда увидел его содержимое, лишился чувств. Придя в себя, король поклялся страшно отомстить своей супруге, а тело Розамунды захоронили в близлежащем аббатстве со всеми подобающими почестями. На самом деле никто Розамунду не убивал. Она раскаялась в своей греховной жизни и удалилась в монастырь. Там, среди монахинь, она жила до самой смерти.

– И все же, муж мой, не забывайте эту историю про Генриха и Альенор, живших прежде нас, – сказала королева. – Если вы заведете себе любовницу, берегитесь.

– Со мной такого не случится. Другие женщины для меня не существуют.

– Сейчас это так, – вздохнула Элеанора. – Но, возможно, настанет день, когда…

– Не настанет! – объявил король. – Но история о Розамунде меня забавляет. Мне все время твердили, какие образцы добродетели мои предки. Сейчас их превозносят, как великих героев.

– Большинство королей становятся великими героями после смерти. Я же предпочла бы, чтобы вы были обыкновенным человеком, но не умирали и жили со мной.

– Всю жизнь мне только и толкуют, что о двух Генрихах, моих предшественниках, великих и могущественных королях. А имя другого моего предка, Вильгельма Завоевателя, произносят не иначе, как благоговейным шепотом. Мол, могу ли я быть достойным королем, имея столь выдающихся предков! Зато моего отца все ненавидят и вспоминают с отвращением. Чуть что не так, сразу начинают говорить, что яблоко от яблони недалеко падает.

Элеанора звонко рассмеялась:

– Люди глупы, Генрих. Но какое нам до них дело? Главное, что мы счастливы друг с другом. Разве этого недостаточно?

– Если вы мной довольны, мне ничего больше не нужно.

– Я хочу сына. Боюсь, наши подданные сочтут меня бесплодной.

– Просто вы еще слишком юны. Моя мать тоже родила первого ребенка после нескольких лет замужества. А потом родила еще четверых.

– Может быть, у нас получится здесь, в Вудстоке?

– Будем молить об этом Бога.

Тем же лабиринтом вернулись они назад во дворец, а позднее устроили в лесу охоту.

Вечером, уставшие после скачки, супруги устроили пир. Элеанора надела синее шелковое платье, отороченное горностаем, а волосы заплела в две косы, зная, что муж более всего любит такую прическу.

Король и королева сидели за столом, установленным на пьедестале, вместе с почетными гостями. Прочие приглашенные расселись вдоль стола неимоверной длины, в самом центре которого стояла огромная солонка: по одну сторону от нее сидели гости благородного происхождения, по другую – все прочие.

Элеанора потребовала, чтобы после угощения перед собравшимися выступили менестрели из ее свиты. Пусть англичане знают, что чужеземцы, которых они так не любят, заткнут за пояс своим искусством любого из местных певцов.

В разгар представления в зале появился человек странного вида, и в зале воцарилась гробовая тишина.

Все смотрели на оборванца, дико озиравшегося по сторонам. Судя по лохмотьям, он некогда был священником.

В наступившей тишине кто-то крикнул:

– Это же Риббо, безумный поп!

Король поднялся:

– Кто знает этого человека?

– Милорд, я видел его прежде, – ответил один из гостей. – Это безумный поп из Вудстока.

Элеанора крепко стиснула руку мужа, а безумец решительно направился в центр зала и остановился прямо перед королем.

Увидев, сколь жалко выглядит этот несчастный, Генрих мягко спросил:

– Что тебе нужно, друг мой?

И тогда поп громогласно возопил:

– Ты отнял мою корону! Настоящий король Англии – я! Верни мой венец, узурпатор!

Двое солдат бросились к попу и схватили его за руки.

– Почему ты так говоришь? – столь же мягко спросил король, всегда относившийся к убогим и обездоленным с жалостью.

Генрих не любил людей сильных и опасных, люди слабые вызывали у него сочувствие.

– Я говорю правду! Я – король Англии. Ты украл у меня корону!

– Как же так? Мой отец был королем, мой дед был королем. Я – старший сын моего отца.

– Нет, – упрямо твердил безумец. – Ты украл мою корону. Отдай! Не будет тебе счастья, пока не вернешь украденное.

– Что нам с ним делать, милорд? – спросил один из стражников.

– Повесить его! – крикнул кто-то.

– Вырвать ему язык! – раздался другой голос.

– Нет, постойте, – сказал король. – Этот несчастный не виноват. У него помрачен разум. Он не виноват в том, что судьба обошлась с ним жестоко. Я – законный король, мне опасаться нечего, а потому будем милосердны. Уведите этого человека и отпустите на волю.

Гости зашептались, а безумца вывели из зала.

– Вы так добры, Генрих, – сказала Элеанора, сжав руку мужа. – Мало кто из государей повел бы себя столь же милосердно.

– Да, мой отец наверняка велел бы выколоть ему глаза, отрезать уши или нос. Но отец был злодеем. Он не ведал жалости. Я же хочу, чтобы все знали: хоть я и сын моего отца, но между нами нет ничего общего. Интересно, как поступили бы на моем месте великие предки? Думаю, Лев Справедливости тоже отпустил бы бедолагу – ведь тот не сделал ничего дурного.

– Он проявил неуважение к вашей персоне.

– В этом виновата болезнь. Говорил не Риббо, его устами вещали демоны. Но не будем больше об этом. Пусть менестрели продолжат.

И менестрели запели вновь, а в зале шептались, что Генрих – человек милостивый и добрый. Жаль только, король из него получился неважный.

Ночь выдалась лунная, лес стоял, словно зачарованный, в этом серебряном сиянии. Король и королева, взявшись за руки, отправились на прогулку к Обители Розамунды. Романтическая история о возлюбленной Генриха Второго не давала обоим покоя. Здесь король и его любовница предавались любви втайне от окружающих. В стенах уединенного жилища обитали духи из прошлого. Под этой крышей появились на свет королевские бастарды, которых Генрих Второй любил больше, чем своих законных детей.

– Такое ощущение, что прекрасная Розамунда и ныне здесь, – сказал король. – Вы чувствуете ее присутствие, любимая?

Элеанора кивнула. Ее поэтической натуре импонировало все сказочное, пробуждающее фантазию. Вдвоем бродили они по тесным, но уютным покоям. Мебель сохранилась в неприкосновенности, ибо таков был приказ Генриха Второго, свято соблюдавшийся до сего дня.

– Не задержаться ли нам в Обители Розамунды? – предложила Элеанора. – Ведь здесь были зачаты все ее дети. У меня есть предчувствие. Сегодня волшебная ночь. Некий голос шепчет мне: «Останься». А что, если здесь нам удастся зачать сына? Генрих, почему-то я уверена, что здесь у нас это получится. Я все вспоминаю этого безумного священника. Вы поступили с ним милостиво, сохранили ему жизнь. За это Господь вознаградит вас. Здесь, сейчас…

– Какая странная фантазия! Но ночь сегодня и в самом деле волшебная.

– Ваш дед, которого тоже звали Генрихом, любил здесь Розамунду. Почему бы другому Генриху не одарить здесь любовью законную супругу?

– Блестящая мысль! – рассмеялся король.

Элеанора села на постель Розамунды и простерла к нему руки.

Генрих припал к ним поцелуями.

– Для вас я готов на что угодно! – воскликнул он.

Элеанора чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Как хорошо, что король помиловал безумца!

Во дворец они вернулись за полночь.

В королевской опочивальне царили шум и суета, гулко разносились голоса, в углу кулем лежал какой-то человек, весь скрученный веревками.

При свете факелов король осмотрел весь этот разгром и увидел, что в постель воткнут огромный нож.

– Мы поймали его прямо здесь, милорд, – сказал один из стражников. – Смотрите, что он натворил. Сегодня вас спас сам Господь. Если бы вы легли спать, как обычно, безумец вонзил бы сталь прямо в ваше сердце.

Тут связанный завопил:

– Это я король! Ты украл мою корону!

Генрих взглянул на белое как мел лицо Элеаноры, прочел ужас в ее глазах и представил, как она лежит умирающая, истекающая кровью… А рядом с ней он сам – Генрих. Безумный поп зарезал бы их обоих.

– Да, этот безумец опасен, – сказал Генрих.

Присутствующие вздохнули с облегчением. Они боялись, что король вновь отпустит сумасшедшего на волю.

– Уведите его в темницу. Его судьбу мы решим завтра.

Когда все удалились, Генрих обнял свою супругу.

– Он мог тебя ранить, – пробормотал король, и его охватил приступ неукротимой ярости.

Он дурак! Выставил себя болваном перед всем двором! Вновь проявил слабость! Из-за дурацкой мягкотелости он подверг смертельной опасности свою жизнь и жизнь королевы. Люди запомнят этот эпизод, будут шептаться по углам.

Элеанора вся дрожала.

– Не бойтесь, любовь моя. Он дорого за это заплатит. Теперь безумному попу пощады не будет.

И король сдержал слово. На следующий день безумца привязали к четырем диким лошадям, и они разорвали бедолагу на части.

Королева свято верила, что в ту ночь свершилось чудо. Любовное соитие, произошедшее в Обители Розамунды, и в самом деле оказалось волшебным – королева зачала. А если еще и вспомнить, что в ту самую ночь оба супруга могли погибнуть от ножа безумца, окажись они во дворце, – только и оставалось, что верить в чудо.

Тут-то и началось настоящее счастье. Единственным облачком, омрачавшим ясный небосвод, был вопрос о Винчестерском диоцезе. Король так и не смог сделать дядю Гийома епископом.