«Черт! Он что, со мной в кошки-мышки играет? – возмущенно думала я, садясь в машину. – Или принимает меня за футбольный мяч?!»

И тут я испытала такой приступ раздражения, что и описать трудно. Я бросила работу ради совершенно неосмысленного, неподготовленного проекта, главным действующим лицом которого является человек, чьим прирожденным талантом является ИГРА. И никто не знает, что у него в голове…

Может, он передумал работать со мной и теперь не знает, как мне об этом сказать? Может, нашел еще кого-то на место пиарщика?

Ну вот! Я уже думаю, как любовница, которая полдня лежит в постельке в эротическом белье и не знает, придет ли милый сегодня повидаться с ней или нет, в то время как он уже две недели не звонит…

Кровь бросилась мне в лицо. Я открыла крышку мобильного с намерением набрать номер Царева, но неожиданно он сам мне позвонил.

– Аня, прости, я мотаюсь целый день сегодня, совершенно нет времени. А что, если нам встретиться в восемь в греческом ресторане в гостинице «Орленок».

Я сдержала приступ бешенства.

– Хорошо, – твердо сказала я. – Но только одна просьба: мы там встретимся, если это последнее место твоего сегодняшнего турне по столице, иначе после таких долгих преследований у меня физически не останется сил для работы.

– Нет, – засмеялся он. – Это конечная станция!

– Хорошо, тогда ровно в восемь.


После этого разговора я поняла, что мне необходима энергетическая подпитка, и отправилась в… зоопарк. Не поверите, но я частенько хожу туда. Почти каждый раз я посещаю зоопарк, когда перестаю понимать людей, потому что, не находя общего языка с сородичами, мне кажется, я начинаю лучше понимать животных.

Я бросала куски белого батона уточкам в пруду, стоя рядом с табличкой, где специально для меня крупными, а главное, красными (мой любимый цвет) буквами было написано: «Кормить птиц ЗАПРЕЩЕНО!» – и периодически откусывала от батона сама.

Пернатым тоже было совершенно наплевать на запреты – они с аппетитом глотали хлеб, подергивая хвостиками.

Держа очередной кусочек в руке, я решила не бросать его и стала наблюдать за тем, как птицы толпятся в воде, умильно поглядывая на меня, и нервно покрякивают, не понимая, что происходит.

И тут меня осенило. Эти птицы не самые голодные существа на планете и тем не менее готовы плавать вокруг меня, выпрашивая еду, которую они видят нечасто. Это для них в новинку…

И в моем случае я так же, как эти «серые шейки», кружу вокруг Царева, не понимая, почему мне не дают лакомый кусочек, ради которого я отплыла от кормушки с опостылевшим кормом. Этот парень четко чувствует мое настроение и сразу же, с первых минут нашего матча дает понять, кто на этом поле главный. Вот и все.

Я пожалела галдящую стаю и бросила горсть крошек в воду.

– Зачем вы это делаете? – услышала я сзади голос работника зоопарка.

– Это философский вопрос. – С этими словами я засунула «попку» от батона в рот и отряхнула руки.

Женщина явно не поняла скрытого смысла моих слов и позволила мне удалиться, высказав, очевидно, мысленно кучу проклятий в мой адрес, ибо говорить она не могла – рот у нее был открыт от удивления.

Дальше гулять по зоопарку я не стала, потому что общения с птицами мне вполне хватило, чтобы опять начать понимать людей.

Разделив батон с птицами, я все-таки осталось голодной, к тому же к каждой трапезе полагается хороший десерт, а в десерте я себе никогда не отказываю!

К счастью, рядом оказалось кафе, и я с удовольствием съела там тирамису, повысив уровень эндорфинов в крови.

«Вот теперь я готова к бою!» – подвела я итог, вытирая салфеткой губы, и твердо пообещала себе не плавать кругами за куском батона.

Глава 6

Окончательно ненавидя узкие брюки, впивающиеся мне сейчас во все интересные места, столицу с ее пробками, пешеходов, которые в самый неожиданный момент бросаются под колеса, и даже бывшего бойфренда, привившего мне страсть к автомобилям, я подъехала к гостинице «Орленок».

Однако весь этот негатив не помешал мне уверенно вышагивать по полированному полу в направлении греческого ресторана.

С каждым шагом я становилась ближе к столику, за которым уже сидел Король футбола в ослепительно-белом свитере, с такой же улыбкой и талантом превращать монолит самого твердого женского сердца в мозаичное панно.

Я готовилась морально. Я шла торговать собой. Торговать своими знаниями, талантами и обаянием – всем, что может принести мне дивиденды от сделки под названием «жизнь». Как сказал один мудрец: «Не учитесь трюкам и хитростям торговли. Учитесь торговать…» Из этой мудрости я уяснила для себя одну важную вещь: мы стоим ровно столько, на сколько сами себя оцениваем.

Приведу банальный пример. Вы приходите в магазин за новой кофточкой и, не увидев ценника, спрашиваете: «Сколько она стоит?» Вы не говорите, что дадите за нее ровно тысячу рублей и ни копейки больше, а узнаете, какова ее цена, и потом уже решаете – можете ли вы себе позволить ее купить. Куда вы собираетесь в этой кофточке ходить? Хорошо ли она сочетается с другими вещами вашего гардероба? Нужна ли она вам?

Уверяю, что та же история и в отношении людей.

Любой из ваших новых знакомых в той или иной мере хочет сначала понять, чего вы стоите, а потом уже решает, какое место вы займете в его жизни. Это элементарно. И я говорю сейчас не о денежном эквиваленте, а о том, насколько высоко ценят человека в личном плане.

Мы иногда ошибочно даем окружающим понять, что мы стоим столько же, сколько и они, или меньше. Но у нас своя цена, и она не зависит от того, сколько стоят другие люди. Мы – это своего рода эксклюзивный товар, и его стоимость складывается только из наших личных качеств, которые не зависят от котировок на рынке.

Вот и я – не одна из миллиона, а – штучный товар. У меня нет бесконечно длинных ног, идеальной формы бедер и я давно перешагнула двадцатилетний рубеж… И в этом тоже моя ценность.

Если же Царев надумал внести разнообразие в свою потребительскую корзину, то ему не повезло. Нет-нет, это я собираюсь сытно покушать! ☺


– Добрый вечер… – протянула я, сразу давая понять, что день у меня был трудный.

– Трудный день? – спросил он, словно прочел мои мысли.

– Да, – я присела за столик. – И мне бы хотелось сразу выяснить, насколько мой график будет отныне похож на график курьера из службы доставки.

– Ммм… – Он потер подбородок. – На самом деле мой график связан с постоянными перемещениями…

«Ну да, ну да, – ехидно подумала я, – пас вправо, пас влево…»

– Приезжая в Москву на несколько дней, я пытаюсь все сделать по максимуму, чтобы через неделю мне не пришлось опять лететь назад. Здесь уже тебе придется как-то лавировать, ничего не поделаешь. – Андрей развел руками. – Но в остальное время ты можешь совершенно спокойно распоряжаться своим временем и планировать свои действия как хочешь. Я уже распорядился, чтобы в офисе тебе выделили кабинет.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– У Инны кабинета не было, – многозначительно добавил Царев.

– Мне вдвойне приятно.

Я абсолютно не солгала – мне и правда было приятно. Я смотрела на Андрея и понимала, почему он так отчаянно нравится бабам. У него есть потрясающая способность просто обволакивать «жертву» обаянием. Здесь работает все: и глаза, которые он имеет обыкновение прищуривать, когда слушает человека, и наклон головы чуть направо, и мягкая улыбка чувственных губ – когда один уголок рта приподнят чуть выше, и голос – тягучий, как карамель.

– Спасибо, – Андрей кивнул официантке, которая поставила перед ним два пирожных.

– Мусака будет через пятнадцать минут, – промурлыкала девушка голосом гейши, а потом, резко сменив выражение лица, посмотрела на меня и холодным общепитовским тоном спросила: – Вы выбрали что-нибудь?

Если учесть, что у меня не было даже меню, то я отреагировала вполне спокойно.

– К сожалению, выбирать не из чего, но я буду кофе латте, и принесите отдельно корицу.

Официантка удалилась, а я с удивлением заметила, как Андрей в ожидании мусаки уплетает за обе щеки пирожные.

– Ты так проголодался? – с умилением спросила я.

– Нет. Почему? – удивился он.

– Ну, твое блюдо будет готово через пятнадцать минут, а ты, – я покружила в воздухе пальцем. – Ты уже за десерт принялся…

– А-а, понятно! – Он засмеялся. – Открою тебе страшную тайну. – Он промокнул губы салфеткой и наклонился ближе. Я невольно сделала то же самое. – Только тебе, как моему пиарщику. Обещай, что никому не скажешь.

Я закивала.

– Дело в том, что у меня есть такая странность – я перед едой люблю есть сладкое. Это с дет ства. Знаешь, – он засунул в рот последний кусочек пирожного, – всех детей обычно ругают: дескать, не ешь конфеты перед едой, аппетит испортишь! А у меня всегда была такая фишка. Родители не верили, когда я показательно съедал перед едой кусок шоколадки, а потом уничтожал комплексный обед. Они думали, что это я специально, напоказ. – Он улыбнулся. – А мама до сих пор вытаскивает у меня изо рта сладости и грозит: «Сначала съешь суп, а потом уже конфеты…» Смешно.

– И правда, – я поежилась от щекочущего душу умиления.

– А какая у тебя есть фишка? – неожиданно спросил он.

– У меня? Фишка? – Я задумалась. Царев застал меня врасплох.

После десяти секунд забавной умственной комы, я нашла самый простой выход.

– Да нет у меня никакой фишки! – Я умоляюще посмотрела на него.

– Нет, есть! У тебя должна быть своя фишка, – не унимался Король.

«Ну вот! Я знаю его всего ничего, а он уже в мое личное пространство лезет! И почему это я ему должна такой интим доверять? – спрашивала я себя, тарабаня пальцем по губам и отводя глаза прочь от пытливого взгляда Андрея. – Да потому что он уже раскрыл тебе свою фишку, балда! Он тебя поймал на свою «откровенность» – так что будь любезна!»