— Я знаю, что у нее на уме, Мария, — прошептал он. — Несмотря на то, что я всячески избегаю ее, я знаю, что она хочет снова быть со мной.

— Но она замужем. — Мария спохватилась. Боже! Она совершенно не знает жизни! До сих пор не знает.

— Я склонен считать, что ее клятвы перед алтарем ничего для нее не значат.

— Но они значат многое для… — Ей хотелось еще раз услышать подтверждение уже сказанного.

— Да, — кивнул Джон, соглашаясь. — У меня нет желания с ней даже разговаривать. Я не люблю ее и хочу, чтобы она оставила меня в покое. Разве я прошу так много? Если мне придется убить сэра Томаса в то время, когда он на моем судне, то это ляжет несмываемым позором и на меня, и на всю мою семью.

— Убить его? — переспросила она в ужасе.

— Да, обороняясь.

— И это действительно может случиться? — Вопрос стоял серьезнее, чем это ей показалось вначале.

— Еще как может, — честно ответил Джон. — Он известен своей задиристостью, своим упрямством и недоверием к своей новой жене. В зависимости от поведения Каролины на судне будет либо мир, либо война. И поверьте, я лично хочу только мира.

Мария посмотрела на него. Сейчас шотландский воин, видимо, говорит правду. Чистую правду.

— Почему вы ей все это не скажете? Почему не объясните, чем это все грозит?

— Я пытался, Мария. Давно пытаюсь. Глупо с моей стороны рассчитывать, что она поймет. Но теперь вижу: она не отказалась от своих планов.

— И вы думаете, что муж ее в этом подозревает? Думаете, он подозревает и вас?

— Надо быть слепым или дураком, чтобы это не заметить, — посерьезнел Джон. — А сэр Томас ни то, ни другое. Он сходит с ума от ревности, а эта женщина никак не может остановиться. Он мужчина, Мария Всего-навсего мужчина. Я знаю, как повел бы себя на его месте. Мы, мужчины, руководствуемся своими представлениями о чести, о нашей собственности.

— А женщина всего лишь собственность. Не так ли? — спросила она с сарказмом.

Конечно, его утверждение вряд ли можно назвать достойным. Но Джон сказал правду — очень многие считают своих жен именно собственностью.

— Вы спросили о сэре Томасе. Он зря считает, что меня до сих пор интересует его жена.

Мария откинулась на спинку стула, не в силах отвести от него глаз. Морщины на его лбу стали более глубокими. На бровь упала прядь волос. Ей хотелось дотронуться до нее. Он открылся ей, и она испытывала странную гордость, вернее, восторг. Но почему он вдруг так откровенен с ней?

— Почему вы мне все это рассказываете?

— Потому что мне нужна ваша помощь. — Джон был серьезен. Ни в словах, ни в голосе и тени улыбки.

— Моя помощь? — Она изумленно вскинула брови.

— Да, — ответил он мягко. — Вы можете мне помочь.

— Но вы знаете меня лишь со вчерашнего дня.

Однако ей было приятно, что он обратился именно к ней за помощью. У нее появится возможность чаще видеть его. Хотя отношение леди Каролины ее мало заботило, но привлекать к себе внимание она не хотела. Меньше всего ей и Изабель надо быть втянутыми в разборку между красивым шотландским капитаном и его бывшей любовницей.

— Но почему вы решили, что я помогу вам?

— Вы еще не знаете, о чем я вас собираюсь попросить, а уже возражаете.

— Да, конечно, но все это так… так… — она опять не нашла подходящего слова.

Джон Макферсон поставил локти на колени и наклонился к ней.

— Я подумал, мы можем договориться… но, видя ваши колебания — вполне оправданные… — Он замолк.

— Договориться? — Мария не спускала с него глаз. — Что вы имеете в виду?

Он отвел взгляд.

— Что у вас ко мне, Мария?

Она пришла в замешательство. Неужели он так легко читает ее мысли?

— Вы ведь появились у меня не просто, чтобы поблагодарить за ваше спасение. Это вы могли сделать вчера, когда я был у вас в каюте, или потом, когда я бы снова зашел к вам. — Он посмотрел на ее руки. — И не затем, чтобы я еще раз проверил состояние ваших ладоней. Если бы это было так, вы бы об этом уже сказали. Что же еще?

Он перевел взгляд на ее руки, она покраснела.

— Нет, наблюдая за вами, за вашими изысканными манерами, я не могу обманывать себя надеждой, что вас привели ко мне поиски романтического приключения. — Глаза Джона не отрывались от ее глаз. — Нет, вам что-то от меня нужно. Но я не понимаю, что. Я честно признался вам, что тоже рассчитывал на вашу помощь. Может быть, мы все-таки можем выработать общий план… ну, договориться.

Его откровенность смутила ее, мысли заметались, она пыталась понять, что же имеет в виду шотландец. Но это был шанс. Если она все-таки решится, то может и миновать Антверпен. Мария заставила себя не паниковать.

— Это действительно так, — храбро подняла она на него глаза. — Я пришла к вам с просьбой. Но прежде я хотела бы выслушать вашу.

Джон кивнул:

— Хорошо. Я скажу, чем вы можете мне помочь, но вы должны мне ответить: согласны или нет.

Лицо его стало жестким.

— Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей.

— Вашей любовницей? Вы… вы забываетесь, — молодая королева вскочила, стул с грохотом отлетел к стене.

— Да, — серьезно ответил Джон, не шевельнувшись. — Я хочу, чтобы сэр Томас поверил, что я не интересуюсь его женой.

— Сэр Томас? Вы… Я никогда не пойду на это… Я никогда…

Командующий не мог не улыбнуться, негодование в ее глазах постепенно уступило место пониманию и растерянности.

— Но это только так… для видимости, — попытался он погасить ее гнев.

— Нет! Ни за что! — Мария тяжело дышала, стараясь утихомирить отчаянно бьющееся сердце. Она взглянула на дверь. — Думаю, я должна…

— Подождите же, дайте мне объяснить.

— В этом нет необходимости, сэр Джон. Вы высказались достаточно ясно. — Она повернулась и сдернула с крючка свой плащ.

— Вы должны меня выслушать.

— Никоим образом. — Мария гневно смотрела на него, набрасывая на плечи плащ.

Джон чувствовал, что, продолжая разговор, может ее еще больше напугать.

— Я считал вас разумной женщиной, — только и сказал он.

— Совершенно очевидно, что вы ошиблись. — Молодая женщина повернулась и направилась к двери.

Он вскочил и подошел к двери быстрее, чем она.

Мария подумала, что он не намерен выпустить ее, и ею овладела паника… Она остановилась. Командующий молчал, и она медленно подняла на него глаза.

— Я хочу уйти. — Голос ее чуть дрожал.

— Мария, понимаю, мои слова прозвучали ужасно. Прошу меня извинить за наглость. Но, пожалуйста, дослушайте меня. Всего лишь несколько минут. — Джон отошел в сторону, дав ей возможность уйти, если она действительно этого хочет.

Молодая женщина, явно оскорбленная, ждала, но командующий знал, что ему нужно спешить.

— Все, о чем я вас прошу, — это почаще бывать со мной. Совершенно невинно, — добавил он. — Я сказал «любовница» просто потому, что Каролина Мол мыслит подобными категориями. Я прошу вас только о видимости подобных отношений. Этого будет достаточно, Мария.

Мария почувствовала головокружительное облегчение. Действительно, кроме слова «любовница», он ничем не оскорбил ее. Ее реакция совершенно не оправданна.

— Да, но ведь угроза исходит от сэра Томаса, — сказала она. — Он меня совсем не знает и может не поверить, что бы я ему ни говорила.

— А вам ничего и не нужно говорить, — прервал ее Джон. — Важно, чтобы он как можно чаще видел меня в вашем обществе. Этого будет достаточно.

Мария попыталась разобраться в своих ощущениях. Все случилось слишком быстро. Его просьба, ее реакция. Она посмотрела на него. Он все объяснил. Хотела бы и она быть столь же спокойной.

— Пожалуйста, подумайте над этим, Мария.

За всю жизнь ей не приходилось задумываться над чем-либо подобным. Мария — королева Венгрии, сестра императора Священной Римской империи — любовница сэра Джона Макферсона! «Ну, не любовница на самом деле, — быстро поправила она себя. — Не лучше ли стать его королевой?»

— Это все, о чем я прошу, — прервал ее раздумье Джон. На ее лице отражалась нелегкая борьба с собой. — А теперь, — мрачно сказал он, — скажите вашу просьбу.

— Я пришла. — Она тяжело сглотнула. То, что она отвечала ему, он мог принять за ее согласие на предложенную сделку. — Мне нужно подумать. То, о чем вы просите… ну как-то… у меня нет такого опыта. Но вы должны знать, о чем прошу вас я — отвезти нас в Данию.

— В Данию? — удивился он. — Но мы плывем в Антверпен.

— В Данию, — твердо повторила она. — Это мое условие.

Джон посмотрел ей в глаза. Его корабль, черт побери, ни за что не направится в Данию, если к этому не вынудит туман. Кроме того, он не мог послать туда эскорт из четырех кораблей. Это означало бы выбиться из графика на два дня. «Но она не должна об этом знать», — решил он. Когда они дойдут до Антверпена, он заплатит, чтобы ее переправили, куда бы она ни захотела.

Но только тогда, не раньше.

— Дания, — торжественно кивнул командующий. — Вы принимаете мое предложение, и я доставлю вас в Данию.

7.

Лекарь повертел драгоценную брошь в своих сморщенных желтых ладонях. Поднеся яркий красный камень к пламени единственной в каюте горящей свечи, он пытался определить ее стоимость.

Каролина Мол подошла и вырвала брошь из его рук.

— Хватит на сегодня. Ответишь на мои вопросы, тогда ее получишь.

Лекарь-монах покорно кивнул. Ему хотелось выпить.

— Спасенные — испанцы. Это точно. Богатые. В ткань материи, из которой сшита одежда старшей, вплетены золотые нити. На каждом пальце у нее кольцо с драгоценным камнем.

Видя, как воровски бегают глаза ничтожного че-ловечишки, Каролина подошла к столу.

— Еще? Что еще? — потребовала она. — Что ты знаешь о молодой? Они родственники?

— Думаю, да. — Лекарь переводил взгляд с фляжки на брошь в руке женщины. Он вдруг увидел на ее пальце кольцо с таким же камнем, как и брошь. — Но они держат язык на привязи. Очень осторожные. Особенно молодая. Пока нельзя понять, кто они такие.