Ведь Бертраде де Монфор удалось выйти замуж за короля Франции Филиппа I, прежде чем постричься в монахини в этом аббатстве? Розамонда завидует такой судьбе. Устремленная к одной цели — жить рядом с этим необыкновенным человеком, Генрихом Плантагенетом, — девушка уже видит себя королевой. Выдержит ли она бесконечные ночи ожидания любовника, который не часто приходит. Сможет ли забыть часы, когда, убегая в спешке, он повторяет, что любит ее, что черпает силы в ее молодости? Находясь рядом с ней, король без конца перечитывает статьи своих установлений, которые хочет провозгласить всему миру в Кларендоне и которые должны укрепить его королевскую власть. По крайней мере, Роза не спорит с ним и склоняется перед требованиями короля — ведь он обещает ей скорую свободу, почести, богатства.

В эту трудную зиму Генрих пренебрегает тем, что происходит вдали от его острова, затерянного в тумане. В Бретани и в Аквитании не прекращаются волнения. Эдон де Пороэ[89] формирует коалицию, чтобы расстроить планы Генриха Плантагенета. Он очень плохо перенес то, что Генрих принял сторону Конана IV, у которого Эдон конфисковал герцогство Бретань за годы слишком долгой опеки. С тех пор этот презренный постоянно рядом с королем Англии. Крепости Дол и Фужер, величественные, вызывающе возвышаются на границах его герцогства — вот чего не может выносить Плантагенет. Он потребовал донжон крепости Дол и брак наследницы, Изольды Нежной, с одним из своих преданных придворных, Хасселфом де Солинье.

В первые месяцы 1164 года Гичард дю Оммет, великий коннетабль Нормандии, верный Генриху, получивший от него власть, направляется во главе войска к Комбургу. Генрих остался в Англии. Алиенора тоже, но, благодаря Сальдебрею, своему верному коннетаблю, и своему дяде Гаулю де Фею, она информирована о назревающем восстании. Это ее беспокоит. Генрих весь в заседаниях в Клерандоне и своих знаменитых установлениях. Среди статей, которые вызывают наибольший протест со стороны духовенства, — требование короля о получении охранного свидетельства, чтобы покинуть Англию… Все дрожат от страха при одном упоминании имени Генриха Плантагенета. На юге, в Аквитании, графы де Бигор и д’Арманьяк, де Байонн, Де Дакс и де Ломань имеют дополнительную причину быть им недовольными: посягательство на честь их герцогини.

Гасконцы, более чем другие, не в состоянии дать примеры супружеской верности. Но они очень переживают, что их герцогиня должна страдать от неверности своего супруга. Узнав о словесной дуэли Генриха II с Томасом Беккетом и о том, что Томас противостоял королю, они с ликованием потирали руки. В их глазах поражение потерпел Генрих. Смелость Томаса их воодушевляла. Они считали в высшей мере почетным так смело выступить против Плантагенета. Только Беккету это удалось.

Глава 21

Королевство Франция, убежище

В прежние времена Алиенора и Томас не оценили друг друга, но в конце 1164 года обоим приходится сносить все больше неприятностей со стороны короля Англии. Алиенора решает ненадолго уехать на остров Уайт, на время предрождественского поста. Но для Томаса положение намного серьезнее. Генрих думает, что тот накопил достаточно фактов, чтобы проявить себя непорядочно по отношению к своему королю. Бедняга Томас подвергается гонениям. Однако по случаю церемонии освящения в аббатстве Ридинг[90] в апреле 1164 года они встретились вновь. Между ними возникло недоверие. Генрих приказал своим прилежным клеркам составить Кларендонские установления. На взгляд Томаса, который просмотрел один из первых свитков новой хартии, это — по меньшей мере — отвержение Церкви от власти в пользу королевства. Однако под давлением епископов, которые опасались, как бы антагонизм между Генрихом и Томасом не перерос в катаклизм, одобрил установления, по крайней мере устно, побуждаемый Робертом де Мелоном[91], Хартфордским епископом. Он упрекает себя за это и решает бежать. Все гармоничные устои королевства кажутся ему расшатанными. По поводу банальной истории с участком земли, принадлежавшим владению Сассекского архиепископства, на которое объявил свои права Жан ле Марешаль[92], Томас был вынужден предстать перед судом. Он не явился по этому требованию, а отправил туда рыцарей, чем вывел из себя Генриха. Когда наконец Томас появился в Нортгемптоне, ему предъявили ордер на арест вместе с конфискацией всех владений. Его даже обвинили в краже церковных доходов, якобы для добывания выборных должностей. У Беккета требуют две тысячи марок[93]. Он протестует. Не он ли без счета тратил собственные доходы и свои усилия, чтобы поддержать короля? Решив покинуть Англию, Томас советует своему служителю Роджеру де Брею запастись епископской печатью, омофором (шерстяным архиепископским плащом) и той небольшой суммой денег, которая у него осталась. На следующий день на заре их ждали четыре оседланные лошади: одна для Роджера, другая для Томаса и две для двух послушников ордена жильбертистов. Герберт де Бошам отправится первым и поедет в монастырь Сен-Бертен во Фландрии, чтобы обеспечить сменных лошадей, и там будет ждать Томаса. На заре 2 ноября, после трехнедельных блужданий, Томас и его верный Роджер пристали к побережью Уа, поблизости от Гравелина, в графстве Фландрия.

У Томаса почти не осталось денег, и его несчастный жеребец еле плетется. На следующий день беглецы приезжают в Сент-Омер и отправляются в аббатство Сен-Бертен[94], где Беккет встречается с Гербертом де Бошамом. Вопреки всем ожиданиям, Томаса признает главный канцлер Генриха, его преданный друг Ричард де Люсе, и призывает архиепископа объясниться.

— Я действительно передал мою печать канцлера. И повсюду, где побывал, меня посчитали виновным. Я всеми покинут, кроме Генриха Вустерского.

— Епископы повиновались королю Англии, будучи верными подданными…

— Я сражаюсь только за Господа…

— …которые вас признали умеренным, уравновешенным, терпеливым, безупречным канцлером, — перебивает его Люсе, — и видят вас таким и теперь, не могли испытать ничего, кроме оцепенения и подавленности. Я не хочу слушать, как вы богохульствуете против короля и против его верных служителей. Следуйте за мной в Англию, это приказ короля. Я занимаюсь тем, чтобы вам было вынесено судебное постановление о безнаказанности. Вас требует король. Если бы вы не были архиепископом, — говорит Ричард де Люсе, — мы бы уладили это разногласие с помощью шпаги. Речь идет о вашей чести, как и о моей, и из нас двоих я один остался верным королю. Вы ведете себя как изменник. Между нами все кончено.

Томас, страдающий от недоедания, падает в обморок. Ни слова ни говоря, Ричард де Люсе покидает его… Вслед за ним уходит целая делегация во главе с архиепископом Йорка, Роджером де Понт-Эвеком. Милон, епископ Теруанна, ставший другом Томаса, предлагает ему хорошего коня, а Годскаль, аббат Сен-Бертена, провожает его в Французское королевство. Он узнает, что Ричард Солсбери, родственник Иоанна Солсбери, получил для него аудиенцию у короля Людовика VII.

Последний проделал расстояние от Компьеня до Суассона во весь опор. Он хочет первым встретить Томаса Беккета. «Непредвиденная удача, — нашептывали некоторые из его советников, — доставить неприятности Генриху Плантагенету». Позор Плантагенету, который подобным образом обращается со своими верными подданными. Не вел ли он себя в многочисленных случаях вызывающе и угрожающе по отношению к Людовику?

Забывая упреки Томаса, когда он не вошел в коалицию против Тулузы в 1159 году, Людовик VII помнит только деликатность, с которой тот принял его супругу Констанцию, их дочь Маргариту и его самого в Мон-Сен-Мишель. Он предпочитает такого Томаса тому, который совершил помпезный въезд в Париж, чтобы просить руку Маргариты от имени сына Плантагенета.

Людовик VII выслушивает последние новости о беглеце от Герберта де Бошама. Во время их разговора кардинал Генрих Пизанский, поклонник Томаса, вызвавшийся сопровождать короля, делает легкий знак головой. И все замечают не несущуюся галопом, а хромую лошадь, выбившуюся из сил, на которую взгромоздился человек, закутанный в темный плащ, лицо которого скрывал капюшон. Вслед за ним — на таких же замученных, изголодавшихся лошадях — два монаха в грубых монашеских плащах. Кто бы мог узнать в этом усталом всаднике великого канцлера Англии, после того как видел его во всем блеске на вершине славы? На пределе усталости, с блуждающим взглядом, он приближается к ним, словно автомат. Что стало с кортежем слуг и сокольничих, шикарных рыцарей и ретивых коней, которые сопровождали в Париже первого после короля сеньора Англии? О, Людовик заготовил для Томаса приветливые слова, которые привели архиепископа в чувство, и он рассыпался в благодарностях.

— Мы будем иметь удовольствие принимать вас в нашем королевстве. Помните ли вы, что я вам говорил раньше — мы не очень-то богаты, но у нас есть хлеб, вино и даже веселье?

— Я бесконечно благодарен вам, но как можно скорее я должен отправиться к Александру, нашему Папе, чтобы вернуть ему мой архиепископский плащ и представить прошение об отставке.

— Мой дорогой друг, — продолжал Людовик, — я должен вас поставить в известность, мне нанесли два визита из замка Компьень. Первый — визит вашего преданного друга Иоанна Солсбери, который беспокоится на ваш счет и которому я повторил, что с вами будут обращаться как с принцем. Второй — визит делегации по приказу короля Англии, которая передала мне письмо, написанное его рукой. Главы делегации — Гилберт Фолио и архиепископ Йоркский, а также сир д’Арундел. Они попросили, чтобы я обошелся с вами как с пленником и в этом качестве отправил вас обратно в Англию. Они добавили, что король Англии считает очень важным мой положительный ответ, поскольку вас судили и лишили ваших обязанностей. Я был глубоко шокирован их решением как можно скорее отправить вас в Англию и, самое главное, необычностью поручения. «С каких это пор, — спросил их я, — король имеет власть снимать вас с должности епископа?»[95] Они хотели заставить меня осудить вас, напомнив, что во многих случаях вы выступали враждебно по отношению ко мне. Как мог я одобрить вассала, который бы не был верным своему королю? Я отослал их, выразив свое неудовольствие. Но, — добавил Людовик, — пройдем же в замок, вы заслужили хороший отдых.