Милена не стала затевать спор, удалилась. Я глубоко вбирал в себя холодный воздух и резко его выдыхал. Такая гимнастика помогала расслабиться перед боем, но сейчас не действовала.

Бред! Бред! Бред! Все, чем она себя оправдывала чистой воды бред! Понимая, что мой отец последний подонок, она поверила, что он будет держать рядом с собой хорошего честного парня? Я был ужасно зол на Милену, но ее умоляющие глаза не мог выкинуть из головы.

Я ненавидел Лещева. Меня убивала мысль, что он к ней прикасался. Наверное, хорошо, что его убрал Шалецкий, ведь выяснив всю правду, я бы не оставил его живым.

Придет время, я и с отцом разберусь. С его подачи Лещев так уверенно обхаживал Милену, пока я сидел в тюрьме. Я и раньше это подозревал, но вины с Милены это не снимает. Я благодарен ей за то, что она родила Леву, но понять ее все равно никогда не смогу. Зачем нужно было выходить замуж?!

Если бы она так не вышла, отец бы еще несколько месяцев продержал меня в тюрьме… А может, как и говорит Милена, родитель избавился бы от нее.

Все эти мысли не давали покоя, роились в моей голове, словно разбуженный улей диких пчел. Когда я вернулся в дом, Милена уже спала. По крайней мере, дверь в ее спальню была закрыта. Я вошел в комнату сына и присел у его кровати. Глядя на Леву, я отпускал всех своих демонов. На душе становилось хорошо и спокойно. Она права, ради него мы должны создать видимость здоровых отношений. Я не планировал пускать ее обратно в свою жизнь, но теперь придется. Я уже понял, что эта женщина всю жизнь будет сидеть занозой в сердце, а я продолжу сравнивать с ней всех остальных.

— Спи сынок, я сделаю все, чтобы ты был счастлив. — негромко произнес я, кладя руку на голову Леве. Если для этого нужно будет смириться с присутствием в моей жизни твоей матери, я это сделаю. Правда, пока не знаю как…

*** ***

Два дня мы мирно сосуществовали под одной крышей, обедали и ужинали за одним столом, сухо обменивались любезностями. Я ловил на себе взгляды Милены, застигнутая врасплох, она смущенно отводила лицо. Мое мужское начало требовало хотя бы на одну ночь отложить обиды и заняться сексом. Ведь несмотря на всю мою злость, я продолжал ее дико хотеть. И мне было плевать, что хороший жаркий секс не разруливает проблем. Зато он снимает вечный стояк и улучшает настроение. От недотраха я зверел.

Прошлую ночь хотел завалиться к ней в постель, Милена бы не посмела отказать, но трахать бесчувственную куклу никакого желания не было. Мне хотелось, как раньше — с дикой страстью, оглушающими криками, рвущими барабанные перепонки и нирваной вместо обычной разрядки.

Когда мы оставались с ней наедине, я не о чем другом думать не мог. На задний план ушли мысли о ее предательстве.

— Сварить тебе кофе? — спросила меня Милена. Лева уже пообедал и убежал смотреть мультфильмы.

— Нет, — резко ответил, Милена тут же сникла и отвернулась. Нужно было встать и уйти, а я сидел и наблюдал за тем, как она перемещалась по кухни, выполняла такие обычные действия: сложила тарелки в посудомоечную машину, протерла стол… Заводился не на шутку. Желал прямо здесь усадить ее на столешницу, раздвинуть в стороны ноги, задрать юбку и войти по самые яйца.

— Мама, тебе бабушка звонит, — вбежал в кухню Лева с телефоном Милены. Его вторжение отрезвило, но надолго ли?

— Ты уже умеешь читать? — спросил я. Лева гордо кивнул головой.

— Умеет, но не любит, — ответила за него Милена. Вытерла руки о кухонное полотенце и забрала у сына мобильный. Я тоже в детстве не любил читать, потом был период, когда читал запоем, а сейчас не находил время. Наверное, и эта черта в Леве от меня.

— Идем тренироваться в сад? — спросил сына.

— Я только оденусь, — радостный он выбежал из кухни. Пока я находился на больничном, регулярно с ним занимался, но уже подумывал отдать в спортивную футбольную школу. Мы даже тайком от Милены договорились, что я буду тренировать его боксу. Все начинания сына я обещал поддерживать.

Мы вернулись с мороза. Лева весь раскрасневшийся и счастливый, я немного замерзший. Появление днем Шаха меня удивило, ведь обычно в это время он на работе.

— Мы с Тимуром выехали прогуляться, хотим покататься на картингах, я хотел забрать с собой вашего пацана, если отпустите, — произнес Шах, протягивая мне руку для приветствия. Я не возражал, но решение без Милены принимать не стал.

— А вдруг он испугается? Вдруг у него не будет получаться? — началось, как только я спросил.

— Ты же не думаешь, что Марат его обидит?

— Нет. Но Лева привык, что я всегда рядом.

— Милена, он должен вырасти сильной самостоятельной личность, не думаю, что это получится, если ты всегда будешь держать его возле своей юбки.

— Не вижу ничего плохого в том, что ребенок привязан к матери! — как только Милене показалось, что ее считают недостаточно хорошей родительницей, она вспылила. Это вроде нашей первой семейной ссоры, хотя семьей мы не были. Скорее родителями, которые по-разному смотрят на воспитание мальчика.

— Ты отличная мама и я согласен с твоими доводами, но я думаю нашему сыну нужно дать немного свободы, ему не хватает уверенности в себе, Милена. — она долго думала, переживала, но все-таки согласилась отпустить Леву. Сын, несмотря на ее страхи, обрадовался приглашению.

Я вышел их проводить до ворот. Попросил Шаха долго не задерживаться, чтобы Милена не волновалась. Не стал ее искать, когда вернулся в дом. Мне и так мысль, что мы остались одни, не давала покоя.


Взяв планшет и телефон, отправился работать в гостиную. На журнальном столике стопкой лежали альбомы. Я притянул к себе один из них.

Глава 29

Милена

Артур все еще был на меня зол. Если обращалась к нему, когда мы оставались наедине, он отвечал резко, порой было так обидно, что слезы наворачивались на глаза. Я не обостряла ситуацию, молча сносила его бзики. Кто-то из нас должен быть умнее. Начни я выяснять отношения, ни к чему хорошему это не приведет. Артур, словно бомба замедленного действия, когда рванет неизвестно. Хорошо еще, что при Леве ведет себя образцово: шутит, улыбается, спокойно разговаривает. Сын, конечно, чувствует напряжение, поэтому внимательно следит за нами.

Я уже второй день хожу с альбомами и записями, думаю, как предложить ему их посмотреть. На что рассчитываю, непонятно. Хотелось бы, чтобы Артур отпустил ситуацию, после того, как посмотрит видео и увидит, как рос Лева. Хотя, не исключаю, что может произойти очередной взрыв.

Когда он ушел провожать Шаха и Леву, я оставила на журнальном столике все диски и фотоальбомы, а сама спряталась в спальне.

Я металась по комнате, не решалась выйти. Конечно, правильнее было бы просматривать вместе. Я помнила многое, что осталось за кадром, и могла бы с ним поделиться. Присоединиться к нему в гостиной, это почти то же самое, что войти в клетку к тигру.

Прошло часа два, в доме продолжала стоять тишина. Я устала нарезать круги по комнате, заламывать руки. Тихо открыла дверь и вышла в коридор. Из динамика ноутбука доносился мой голос. Лева в тот день рассыпал пачку муки в кухне и весь в ней извалялся. Чтобы просмотреть все видеозаписи, Артуру не хватит и нескольких дней.

Почти бесшумно я подошла к двери и заглянула в гостиную. Бессонов сидел на диване и давил пальцами на глаза, не видел, что в этот момент происходит на экране. Догадалась, что он, таким образом, пытается сдержать слезы. Меня прошибло болью. Той болью, которую сейчас испытывал он. Я отступила немного, по стеночке опустилась на пол и тихо заплакала. Он не позволяет себе слабости, а мне ничего не стоит разреветься.

Наступила тишина, а уже в следующую секунду, что-то грохнулось о стену. Я громко всхлипнула и закусила губу. Не успела уйти в свою комнату, Артур оказался рядом раньше, чем я поднялась на ноги. Бессонов присел на корточки и схватил меня за руки.

— Я даже не знаю, благодарить тебя или еще больше ненавидеть. Ты лишила меня всего.

— Прости, — хрипло надрывно произнесла я. — Мне тоже было нелегко, Артур, поверь.

— Ты знаешь, я себя ненавижу за то, что не могу тебя отпустить! Я не вижу нашего с тобой будущего! Вот отсюда, — он стукнул кулаком по лбу, — не уберешь воспоминания!

— Их можно заменить на новые, — это вырвалось помимо моей воли. Я озвучила то, на что тайно надеялась все это время. Я любила его несмотря ни на что. Такую любовь нельзя убить, от этих чувств нельзя укрыться. Отдаляя его от себя, хуже делала себе.

— На новые?! Ну, давай! Заменяй! — его лицо было перекошено злостью, но я чувствовала, он меня хочет… а я желала его.

Потянулась несмело к его губам. Думала, оттолкнет. Нет, замер. Только руки сжал сильнее. Я целовала его солеными губами, каждым касанием, умоляла его забыть прошлое.

Зарычав, он сжал меня в своих объятиях, завладел яростно губами. Я уступала его напору. До боли он сминал губы, требовал раскрыть рот. Язык властно проник внутрь, прошелся по зубам, небу, оплел мой язык.

Жаркие поцелуи распаляли мою кровь. Я и забыла, какими чувственными были мои губы. Он подхватил меня под руки и заставил подняться на ноги. Впечатал крепкой грудью меня в стену, голову взял в плен своих ладоней и продолжил целовать.

Задрав мою кофту вместе с лифчиком, Артур впился мне в грудь. По коже, будто пробежал разряд тока. Я выгнулась в его руках. Шершавые ладони оглаживали нежную кожу талии.

Как же приятно, чувствовать на своем теле настоящие мужские руки. Хватая жадно воздух, я тянула его футболку-поло наверх. Мне тоже нужно было его коснуться, но он не позволил, перехватив мои руки, зафиксировал их над головой. Расстегнув на мне джинсы, Артур просунул пальцы за резинку трусов. Плотная ткань мешала свободно ласкать мою промежность.