– Что, мало? Тогда пусть будет восемь! – не стал торговаться лэрд. – Соглашайтесь, это очень щедрое предложение. В конце концов, чтобы вылечить мою девочку, вам потребуется всего несколько секунд.

Микаэла попыталась поймать его взгляд, чтобы понять, не дразнит ли он ее, но Дайрмид не отрывал глаз от убегавшей вперед тропинки. Она посмотрела на гонца и спросила:

– Мунго, что вы имели в виду, когда сказали, что у врача в Даншене будет много работы? Может быть, при замке есть больница?

– Ну, вроде того, – пробормотал тот.

– Придержи-ка язык! – прикрикнул на него Дайрмид и повернулся к Микаэле. – У меня для вас только один пациент – моя девочка. Но если вы сами захотите, можете лечить кого угодно, я щедро оплачу все ваши услуги. А когда вы сделаете то, что мне нужно, обещаю доставить вас куда скажете. Ну как, согласны наконец?

– Нет!

– Я его предупреждал, что вы не согласитесь, – снова вмешался Мунго. – Мы все советуем ему смириться с тем, что Бригит не может ходить, – видно, уж такая судьба. Но куда там, он не желает ничего слушать!

– Замолчи, Мунго, дай мне поговорить с этой женщиной! – Дайрмид обернулся к Микаэле. – Чего же вы хотите? Скажите сами!

Она широко раскрыла глаза:

– Он еще спрашивает! Вы увезли меня среди ночи, против моей воли, в чем была, и спрашиваете, чего я хочу? Это же так ясно – я хочу свободы!

– Но вы не пленница, – вежливо склонив голову, возразил лэрд. – Вы – приглашенный мною врач.

Микаэла тяжело вздохнула: бог знает, что ждет ее впереди, а между тем у нее нет с собой даже смены белья. Если Дайрмид Кемпбелл действительно наймет ее домашним врачом, то без сундука, в котором хранятся инструменты и книги, она не сможет работать.

– Ну, раз вы настаиваете… – проговорила Микаэла, гордо подняв голову, – тогда вот что: в больнице остались мои медицинские книги и инструменты, которые мне очень нужны. Раз вам удалось тайком увезти оттуда меня, значит, вы с таким же успехом можете туда вернуться и забрать мои вещи.

– Вам не понадобятся ни книги, ни инструменты!

– Нет, понадобятся, – твердо возразила Микаэла, – и вы должны мне их вернуть. Вряд ли я могу поехать за ними сама, поскольку, как вы справедливо заметили, это довольно опасно.

– Ого! – восхищенно цокнул языком Мунго. – Госпожа Микаэла – доктор, а говорит, что твоя королева!

Дайрмид пристально посмотрел на нее и спросил:

– Если я верну вам вещи, вы согласитесь принять мое предложение?

Микаэла покосилась на него, пытаясь понять, куда он клонит, но не смогла разглядеть в сумраке выражение его лица. Впрочем, сейчас у нее уж точно не было выбора: если ее вещи останутся в больнице, тамошний врач заберет книги себе, и она потеряет их навсегда.

– Да, на таких условиях я соглашусь, – с достоинством произнесла Микаэла.

Дайрмид удовлетворенно кивнул и повернулся к товарищу:

– Мунго!

– Знаю, знаю, – пробурчал тот. – Женщины очень привязываются к своим вещам. Так где же эти книги, без которых вы не можете обойтись, госпожа Микаэла?

– В моей комнате. Однако мне понадобятся не только книги, но и хирургические инструменты, одежда… Все это в большом деревянном сундуке.

– И мне придется тащить его в Даншен? – Мунго с сомнением посмотрел на Дайрмида.

– Отправляйся сначала в замок возле Перта, к северу от Тэя, – сказал Дайрмид, отстегивая серебряную брошь, украшавшую его плечо. – Замок принадлежит нашим сородичам-шотландцам. Покажи эту брошь тамошнему лэрду, он мой друг. Попроси у него верховую лошадь и еще одну, покрепче, – для поклажи.

– Сомневаюсь, что мне удастся незаметно пробраться в комнату леди и вытащить оттуда большой сундук!

– Постарайся; я уверен, что у тебя получится. Иди же!

Мунго пробормотал что-то вполголоса и протянул Дайрмиду поводья, которые держал в руках.

– Счастливого пути вам обоим, – сказал он. – Передай привет моим детям, Даншен.

– Ладно.

– Спасибо, Мунго, – от всей души поблагодарила Микаэла. – Век не забуду вашей любезности!

Держа ее лошадь за повод, Дайрмид двинулся вперед. Оба молчали, тишину нарушал только мерный стук копыт и шум ветра. Микаэла наблюдала за Дайрмидом: его мощная спина подрагивала в такт движению, ветер развевал густые темные волосы. Казалось, лэрд с головой ушел в свои мысли, не обращая на спутницу никакого внимания. Это непонятно почему неприятно укололо ее. Она попыталась сесть поудобнее, но мешала веревка.

– Милорд! – крикнула Микаэла. – Может быть, вы развяжете меня, если уж говорите, что я не пленница!

Дайрмид тут же остановил обеих лошадей, наклонился к ней и освободил ее от веревки и тяжелого пледа.

– Вот так, – сказал он, бросая плед позади нее на седло. – Вы совершенно свободны! Поскольку вы пообещали мне поехать в Даншен, я рассчитываю, что вы уже не будете делать попыток удрать.

Микаэла едва не ответила ему резкостью, но сдержалась. Сколько в нем спеси! Молодая женщина и раньше слышала о заносчивости горцев, но с таким высокомерием ей еще сталкиваться не приходилось.

– Ладно, я поеду с вами, – сказала она. – Но это единственное обещание, которое я вам даю.

Он снова взял вожжи, посмотрел ей в глаза и строго сказал:

– Вижу, вы понимаете, чем рискуете, если решите нарушить слово.

– И чем же я рискую? – сердито прищурившись, спросила она с вызовом.

– Своим сундуком с книгами, – ухмыльнулся он и пришпорил лошадь.

5

Сидя на корточках перед костром, Дайрмид смотрел на свою спутницу. Уютно свернувшись клубочком под его зелено-черным пледом, она крепко спала, словно жесткая, иссушенная бесконечными ветрами земля с серебристыми стебельками вереска была мягчайшей периной. Из-под широкого пледа выбилось несколько локонов – светлых и легких, как облачка на ясном утреннем небе. Дайрмид вспомнил, как нечаянно коснулся этих серебристых волос, когда бережно укрывал уснувшую Микаэлу пледом, и ему вдруг захотелось снова ощутить в руке их шелковистую прохладу…

Отведя взгляд, горец пошевелил плохо сгибавшимися пальцами левой руки, изуродованной шрамами, взял прутик и перевернул им овсяные лепешки, которые жарились на железной решетке. Дайрмид слепил их сам, тщательно смешав с водой молотые овсяные зерна и соль – припасы, которые он всегда брал с собой в дорогу. Не исключено, что такая утонченная знатная дама, как Микаэла, с отвращением сморщит нос при виде походного блюда горцев, но эта грубая пища была по крайней мере достаточно сытной. К тому же ничего иного Дайрмид и не мог предложить своей спутнице. Пусть госпожа доктор еще скажет спасибо, что он не добавил в тесто коровьей крови.

Приветствуя новый день, высоко в небе зазвенел свирелью жаворонок. Молодая женщина пошевелилась и приоткрыла глаза.

– Доброе утро! – поздоровался Дайрмид и перевернул лепешку.

Сладко потянувшись, Микаэла глубоко вздохнула и села. Несколько прядей ее чудесных волос упали на лоб, словно серебряные и золотые нити, она отбросила их назад и смущенно улыбнулась Дайрмиду. Тот улыбнулся в ответ – ее простодушное заспанное лицо показалось ему гораздо милее и естественнее, чем накануне, когда его портило выражение бессильной ярости.

– Должно быть, вчера я очень устала, – сказала она хрипловатым со сна голосом, потом огляделась и нахмурилась. – Я не помню, как мы сделали здесь привал! Что это за место?

– До Даншенского замка отсюда день пути при хорошей погоде, – ответил Дайрмид. – Неудивительно, что вы ничего не помните: когда мы остановились, от изнеможения вы едва не упали с лошади. Я уложил вас спать. Там за холмом ручей, вы сможете умыться и привести себя в порядок.

Кивнув, Микаэла поспешно направилась вверх по склону и скоро скрылась из виду, а Дайрмид задумчиво поскреб заросшую щетиной щеку. Не худо было бы и ему помыться как следует, да еще побриться и переодеться в чистое. Ну да ничего, дом уже близко!

Когда вернулась Микаэла, он уже жевал лепешку, запивая ее водой из ручья.

– Простите, но больше мне нечем вас угостить, – сказал он, протянув ей миску. – Снедь нехитрая, но сытная и очень удобная в дороге: ее легко готовить.

– Вы напрасно беспокоитесь – я люблю лепешки, – улыбнулась Микаэла. – К тому же я очень рада, что вы не добавили в тесто коровьей крови.

Дайрмид удивленно воззрился на нее:

– Откуда вы знаете о наших обычаях?

– Я родом из Гэллоуэя, – пояснила она, откусив от лепешки. – Тамошний народ по характеру и обычаям сродни горцам, так что я съела за свою жизнь не меньше овсяных лепешек, чем вы.

– А я-то думал, что вы привыкли к белому пшеничному хлебу, жареным лебедям и молодому элю на завтрак! – улыбнулся Дайрмид.

– Что может быть лучше овсяной лепешки и воды из ручья? – усмехнулась Микаэла. – Белый хлеб вреден для пищеварения, жареный лебедь слишком жирен и может вызвать подагру, если есть его каждый день, а молодой эль, в отличие от простой воды, портит печень.

– Ого, слышу речи ученого эскулапа! – иронически заметил горец, откидываясь на локтях.

– Да, я врач, – неожиданно серьезно сказала Микаэла. – И как врач скажу: только разумное питание может помочь человеку сохранить здоровье. Если бы люди заботились о правильном питании, у нас, врачей, было бы меньше хлопот. Послушайтесь моего совета, Даншен: не добавляйте кровь в лепешки. Кровь скота, как и человеческая, часто содержит много дурных соков!

– Приму к сведению, – буркнул он. – Значит, в Италии вы изучали правила разумного питания. А что еще?

– Анатомию, математику, астрономию, философию и, конечно, способы лечения различных заболеваний… Но почему вы спрашиваете? Вы не хуже меня должны знать, что изучают медики, – ведь вы тоже врач.

– С чего вы взяли? – удивился он.

– Я же помню, как вы оказывали помощь раненым.

– Я не получил академического образования… – Дайрмид отвел глаза. – К тому же я уже давно бросил хирургию.