— Нету, — снова соврала Валя.

— Как же так? — изумился Стас. — Быть того не может. Просто не хочешь давать, динамишь.

— Не хочу, — вяло подтвердила Валя, — мне сейчас не до знакомств.

— Понял. — Стас кивнул и резко забрал вправо.

Машина свернула на бетонку, ведущую к коттеджному городку.

— Здесь, поди, одни новые русские живут. У тебя подруга кто? Парикмахерша?

— Что-то вроде этого.

— Хорошо устроилась, — с легкой завистью проговорил Стас. — Куда дальше?

— Вон туда. — Валя указала на коттедж Вадима, уже видный из-за других домов.

— Будет сделано. — Стас лихо подрулил к воротам и остановился.

Валя протянула ему деньги.

— Гран мерси. Лечи своего младенца. А телефон ты все-таки зря не дала. У нас с тобой могло бы неплохо выйти.

— Могло. — Валя с трудом заставила себя улыбнуться парню. — Спасибо, мне пора.

— Удачи. — Стас наклонился и чмокнул ее в щеку. Затем подождал, пока она вылезет, захлопнул дверцу и уехал в темень.

Валя пошла к воротам, за которыми уже маячила фигура дворника.

Дверь коттеджа распахнулась, уличный мрак озарила полоска яркого света. На крыльце показался Вадим с сигаретой в руке.

— Валя! — негромко позвал он.

— Да, это я.

— Скорее, иди сюда.

Она прошла через ворота во двор, поднялась по ступенькам и остановилась, боясь взглянуть Вадиму в глаза.

— Спасибо, что приехала.

— Как Антошка?

— Скверно. Сильное истощение. Он почти не двигается.

— Пойдем. — Валя первая вошла в дом. Стараясь не смотреть по сторонам, быстро двинулась к лестнице.

Вадим шел за ней.

— Где Кира?

— Уехала к матери. Пять дней назад. Та при смерти.

— Ты с ним один?

— Врач был все это время. Утром снова должен прийти.

— Хорошо.

Они поднялись наверх, Валя сняла куртку, сапоги, вымыла руки с мылом. Потом осторожно заглянула в детскую.

Антошка лежал в кроватке, укутанный до подбородка одеялом. При виде его исхудавшего, осунувшегося личика Валя содрогнулась…

— Милый мой, маленький! — она подошла к кроватке, присела на корточки.

Антошка приоткрыл глаза, поглядел на Валю равнодушным взглядом. Затем бессильно уронил веки.

Валя обернулась к Вадиму.

— У него сейчас что-нибудь болит?

— Не знаю, — глухо, сквозь зубы, произнес тот. — Нет, наверное. Иначе бы он кричал. Хотя… у него… может не быть сил.

— Я возьму его?

— Возьми.

Валя бережно достала Антошку из кроватки, прижала к груди, села с ним в кресло.

— Зайчик, ты меня не узнаешь?

Малыш шевельнул пересохшими губками:

— Ма-ма.

Валя моргнула, чтобы скрыть слезы. Какая же она сволочь — бросила ребенка на произвол судьбы! Посчитала личные обиды выше материнских чувств. А он до сих пор помнит ее, до сих пор называет мамой.

— Сейчас, моя радость. Сейчас. — Валя дрожащими руками расстегнула пуговицы на кофточке. Не обращая внимания на стоящего рядом Вадима, достала из бюстгальтера грудь, ткнула ее Антошке в ротик. Тот пару раз лизнул сосок и отвернулся.

— Не хочет, — жалобно и растерянно проговорила Валя.

— Попробуй еще раз, — посоветовал Вадим.

— Там, наверное, совсем ничего нет. — Она вздохнула и снова поднесла грудь к личику малыша. — Ну же, кушай. Кушай, тебе говорят.

Антошка захватил сосок губами, легонько сжал. Помедлил секунду, затем начал сосать. Совсем слабо, не так, как раньше.

— Ест, — тихо и взволнованно произнесла Валя, боясь спугнуть малыша, — гляди, он ест.

— Вижу. — Вадим напряженно сглотнул. — Я пойду. Не буду мешать.

— Ты не мешаешь.

Он подвинул стул к креслу и сел. Оба молчали, не отрывая глаз от сосущего ребенка.

— Только бы он поправился, — проговорила Валя, поглаживая Антошку по голове.

— Поправится. Врач сказал, в молоке есть все, что ему нужно. Все витамины, микроэлементы.

— Дай-то Бог.

Антошка пососал еще немного и потихоньку уснул. Вале показалось, что его личико едва заметно порозовело. Она осторожно вернула его в кроватку.

— Пусть спит.

Вадим тоже поднялся со своего места, подошел к ней.

— Ты, наверное, голодна? Я пришлю Наташу, скажешь ей, чего тебе хочется.

Валя кивнула. Пустой с ночи желудок давал себя знать острыми спазмами.

Вадим вышел. Вскоре явилась Наталья. Они с Валей обнялись, расцеловались.

— Как ты? Как живешь? — Наталья смахнула с глаз выступившие от избытка чувств слезы.

— Нормально.

— Я тебе принесу курицу с макаронами и подливкой. А на десерт пирожное и чай с молоком.

— Да, хорошо, спасибо. — Валя подумала, что вот уже два месяца не пила чая с молоком, только кофе, который каждое утро варил для нее Тенгиз.

Горничная ушла и скоро вернулась с подносом. Валя позавтракала и уселась возле детской кроватки.

Около двенадцати в детскую заглянул Вадим.

— Ну, что там у вас?

— Все спит. Я не стала будить, — шепотом ответила Валя.

— Правильно сделала.

Она заметила, что он еле стоит на ногах от усталости.

— Ты-то сам когда последний раз спал?

— Не помню.

— Иди ляг, — мягко, но настойчиво попросила Валя. — Не бойся. Ничего не случится, я же здесь, рядом.

Вадим упрямо качнул головой.

— Нет, я не уйду отсюда.

— Тогда поспи прямо тут. — Она кивнула на свой диванчик.

Вадим заколебался, но усталость взяла верх.

— Ладно. — Он прилег, не раздеваясь, и, едва коснувшись головой подушки, тотчас задремал.

В комнате царила полнейшая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Валя сидела на стуле в неестественно прямой позе, сложив руки на коленях и боясь шелохнуться. Ей казалось, что время повернуло вспять. Снова она тут, в этой благословенной комнате, снова рядом самые дорогие люди…

…Валя больно ущипнула себя повыше запястья. Нет, это все лишь самообман! Вадиму она не нужна, он позвал ее только затем, чтобы помочь Антошке. Ее задача помочь и уйти. Не унижаться, не вымаливать к себе жалости. Просто выполнить свой долг и исчезнуть…

Вадим спал не больше часа. Проснулся, посидел с сыном и снова ушел к себе.

К обеду явился врач. Он осмотрел малыша, заметил, что есть положительная динамика, хотя и слабая, велел покормить еще хотя бы раз. Вале удалось накопить приличное количество молока лишь к вечеру. Она дала Антошке грудь, тот высосал все до капли. А ночью ему неожиданно стало хуже.

Он никак не мог заснуть, тихо и жалобно хныкал, то просился на руки, то требовал, чтобы его вернули в кроватку. Валя и Вадим сбились с ног, пытаясь успокоить малыша, но все было без толку.

Антошка угомонился лишь к самому утру, лежал в кроватке прозрачный, как былинка, скорбно поджав крохотные губки. Валя, глядя на него, не могла сдержать слез.

— В чем же дело? Ну в чем? Ему не помогает молоко!

— Тише. Успокойся. — Вадим на мгновение коснулся ее плеча и тут же убрал руку. — Не бывает все сразу. Должно пройти немного времени.

— Но я боюсь — он такой бледный, почти желтый. Может, надо в больницу?

— Мы справимся сами, — отрезал Вадим.

Валя не стала спорить с ним. Ее саму пошатывало от утомления, глаза, покрасневшие от бессонницы и слез, слипались.

— Теперь ты поспи, — приказал Вадим, — а я подежурю.

Валя не помнила, как дошла до диванчика. Только присела — и свалилась замертво. Однако спокойно ей не спалось, мучили кошмары. То виделось, что Антошке стало хуже, его снова рвет, Вадим вызывает «скорую», та везет малыша в больницу. То снился Тенгиз — как он ползает у ее ног, хватается за полы халата, кричит: «Не уходи!»

В конце концов, Валя открыла глаза и встала.

— Чего ты? — удивился Вадим. — Спала бы еще.

— Больше не хочу. — Она подошла к кроватке, в который раз с надеждой и тревогой заглянула в Антошкино лицо.

— Мне кажется, ему полегчало, — не очень уверенно произнес Вадим.

У Вали тоже сложилось такое впечатление. Малыш дышал ровнее, кожа его утратила пугающую восковую бледность. Вскоре он заворочался, всхлипнул со сна и громко позвал:

— Мама!

— Да, милый, я здесь. — Валя рванулась было к кроватке, но остановилась на полпути, с неловкостью оглянулась на Вадима.

Тот смотрел на нее напряженно, исподлобья и молчал.

— Мама! — громче и настойчивее повторил Антошка. В его голосе слышались близкие слезы.

— Что ты стоишь? — тихо произнес Вадим, отворачиваясь от Вали. — Подойди. Он же тебя зовет.

— Но… — начала она дрожащим голосом.

— Подойди, — перебил он.

Валя приблизилась к кроватке, нагнулась над малышом. Антошка заулыбался, потянулся к ней ручками, пытаясь сесть. Ему не хватило силенок, и он жалобно захлюпал носом.

— Не плачь, мое сокровище. — Валя взяла ребенка на руки, принялась укачивать, как когда-то давно, когда он был совсем крохой.

Антошка сразу смолк, прижался щекой к Валиной груди.

— Хочешь кушать? — спросила она тихонько. Подошла к креслу, села в привычную позу, расстегнула блузку.

Малыш, казалось, только этого и ждал. Ухватил грудь обеими ручонками, поймал сосок, жадно зачмокал.

Вадим постоял немного, глядя на то, как Антошка сосет, затем резко развернулся и вышел.

Валя закончила кормить малыша, осторожно посадила его на диван. Антошка сидел и гремел погремушкой. Потом попытался сползти на пол. Это ему удалось. Он заковылял вдоль дивана, придерживаясь за его край.

— Какой же ты молодец! — проговорила Валя, боясь верить собственным глазам. — Молодец, умница! Надо скорее сообщить папе, что тебе стало лучше.