Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

Женщины молчали.

– Кто не скажет спасибо, комнату не получит, – прошипел Скарабелло.

И только тогда некоторые из проституток поблагодарили его, хотя и с явным отвращением.

Меркурио, прятавшийся на лестничной клетке пятого этажа, хотел поскорее улизнуть, но не смог справиться с искушением и все-таки украдкой пробрался на шестой этаж. Там Исаак, терзаясь бессилием, как раз говорил больным женщинам собрать пожитки. И вдруг Меркурио стало его жаль.

– Ну что я тебе говорил? Ты слишком сентиментален, малыш, – сказал ему Скарабелло, догоняя на лестнице.

Всю дорогу Меркурио молчал, чувствуя, как комок стоит у него в горле.

– Ну же, – сказал на шестом этаже чиновник.

Ланцафам подошел к нему поближе.

– Только между нами, тебе хоть стыдно от того, что ты вытворяешь? – прошептал капитан, чтобы никто из окружающих его не услышал.

Чиновник опустил голову, ничего не ответив.

– Уходим! – крикнул Ланцафам. – Доктор, хватай свои инструменты и лекарства, да поскорей, поторопись!

Довольно быстро все собрались на лестничной клетке. Стражники расступились, пропуская несчастных. Выздоровевшие проститутки поддерживали больных. Ланцафам и его солдаты тащили на носилках женщин, которые не могли ходить самостоятельно. Одна из них только что умерла, но они решили не оставлять ее тело Скарабелло. Так начался их тягостный путь вниз. Остановившись во дворе Кастелетто, они беспомощно переглянулись.

Меркурио спрятался за углом одной из башен. Беспомощно переглядывавшиеся проститутки чем-то напомнили ему потерпевшие крушение корабли. Женщины не знали, куда им податься. Никто не предоставит им крышу над головой.

Процессия бесцельно двинулась вперед. Меркурио пошел за ними.

Вскоре они очутились на залитой грязью площади за храмом Санта-Мария-делла-Мизерикордия. Приор ордена флагеллантов говорил с Исааком и остальными, печально качая головой. Похоже, он объяснял им, что в его больницу нельзя принимать проституток. Меркурио увидел, как капитан и его солдаты разбили на площади лагерь. Приор хотя бы выдал им палатки. Костры пришлось разводить посреди всей этой грязи на площади, в которую солдаты проваливались по щиколотки.

Исаак сидел в углу, спрятав лицо в ладонях. Сгущались сумерки, на площади похолодало. Многие проститутки плакали.

Когда стемнело, Ланцафам подошел к Исааку.

– Тебе пора. Нужно идти, – сказал он.

Доктор раздраженно посмотрел на своего друга. Он совершенно позабыл о том, что не может разделить судьбу проституток. Как и каждую ночь, ему нужно было вернуться в Гетто Нуово, чтобы его там заперли. С трудом встав на ноги, Исаак поплелся домой.

Меркурио же удрученно направился в Местре. «Власти вновь допустили торжество несправедливости», – подумалось ему.

Исаак прошел по набережной Ормезини, перебрался через мост над Рио-ди-Сан-Джироламо, вошел в свой дом, поднялся по лестнице на пятый этаж и замер перед дверью. Он никак не мог заставить себя войти в квартиру. Доктору не хотелось, чтобы дочь видела его в таком состоянии. Он уселся на ступеньку, и через пару часов Джудитта, обеспокоенная его отсутствием, выглянула на лестничную клетку и обнаружила там спящего отца.

На следующее утро, как только ворота открыли, Исаак поспешил в лагерь. Состояние женщин было ужасно. За ночь некоторые умерли – скорее от холода, чем от болезни.

– Долго нам так не протянуть, – сказал Ланцафам.

– Не протянуть, – эхом откликнулся Исаак.

Закатав рукава, он взялся за работу. Он мыл и перевязывал раны, осматривал больных, но силы оставили его. Как и многие в лагере, доктор потерял надежду.

Вечером к ним вышел приор. Исаак жестом подозвал капитана, и они вместе пошли главе скуолы навстречу.

– Вы изменили свое мнение о ситуации? – с надеждой спросил Исаак.

Приор покачал головой.

– Доктор Негропонте, вы же знаете, тут дело не в мнении… – смущенно сказал он, обводя сокрушенным взглядом женщин.

Исаак печально кивнул. Если бы они не были проститутками, их приняли бы в больницу храма Санта-Мария-делла-Мизерикордия. Название скуолы происходило от латинского слова misericordia, милосердие, но, к сожалению, это милосердие было не для всех.

– Но тут пришла одна женщина… – продолжил приор. – Ох, давайте вы просто пройдете со мной, я хочу представить ее вам. Сегодня она обратилась ко мне с одним предложением, которое не представляет для меня интереса, но я подумал, может быть, вам она поможет…

– Что за предложение? – уточнил Исаак.

– Сами у нее спросите. Пойдемте. – Повернувшись, приор направился к величественному зданию скуолы.

Исаак удивленно переглянулся с Ланцафамом, и они вместе пошли к храму Санта-Мария-делла-Мизерикордия.

– Похоже, что эта болезнь чаще приводит к летальному исходу у мужчин, чем у женщин, – говорил тем временем приор, шлепая по грязи. – Кстати, ваше масло гваякума помогает лучше всех других целебных мазей.

– Я просто прислушался к совету моряков, побывавших в обеих Америках, – ответил Исаак. – Так что это не мое масло. Я не имею к нему никакого отношения.

– Нет. Вы прислушались к их словам, это тоже заслуга. – Приор вошел в скуолу. – Еще я использую ртуть. Похоже, это довольно действенное средство, но трудно подобрать правильную дозу. Можно вылечить рану и при этом отравить пациента.

– Ртуть? – переспросил Исаак. – Интересно.

– Входите. – Приор открыл перед ними дверь в трапезную и указал на женщину, которая стояла в конце зала. – Это она.

Женщина повернулась к ним. Она была одета довольно бедно.

– Это доктор Негропонте, о котором я вам только что говорил, – сказал приор.

Исаак заметил, что женщина удивленно уставилась на его желтую еврейскую шляпу.

– Приор говорил о вас столько хорошего… – начала женщина.

«В ее голосе слышится участие», – подумалось Исааку.

– Но он не сказал вам, что я еврей, верно? – немного задиристо осведомился доктор. – Он хотя бы сказал вам, что мои пациентки – проститутки?

– Я хотела помочь приору, – сказала женщина, не обращая внимания на слова Исаака. – Но ему не нужна моя скромная помощь. Однако же он сказал мне, что помощь может понадобиться вам.

Исаак поднял брови.

– То, что вы делаете, правильно, и я хочу вам помочь, – заявила женщина. – И мне все равно, еврей вы или нет.

– Спасибо. – Исаак тут же пожалел о своей бестактности. – Но чем вы можете нам помочь?

– Я могу предложить вам место, в котором можно разместить больных… Там довольно просторно, но это место еще нужно привести в порядок… Собственно, я хочу предложить вам помещение, в котором можно открыть больницу.

Исаак почувствовал, как у него мурашки побежали по спине. Он повернулся к капитану. Ланцафам не сводил с женщины глаз.

– И о чем идет речь? – уточнил Исаак.

– Ну… Дело в том… Понимаете, у меня есть коровник… – смущенно пробормотала женщина. – Я знаю, это всего лишь хлев, но там хотя бы тепло. Можно перестроить его так, чтобы там удобно было жить. И рядом стоит мой дом, я могла бы обеспечить вас едой, если кто-то мне поможет, и…

– Но почему? – перебил ее Исаак.

– Потому что… – Женщина оглянулась, точно пытаясь найти ответ. – Потому что я могу сделать что-то хорошее, а мой коровник стоит пустой, скота у меня больше нет, и…

– Сам Бог послал ее! – восторженно вокликнул капитан. – Твой бог, мой бог или бог наших шлюх, уж не знаю какой… Но какая, к черту, разница! Неважно, почему так случилось, но слава Богу! Спасибо тебе, добрая женщина, да благословит тебя Господь. Ну же, поблагодарите ее, доктор!

Исаак повернулся к женщине, но не мог произнести и слова.

– Когда мы можем переехать туда? – спросил Ланцафам.

– Ой, не знаю… Я сказала приору, что где-то через месяц, если он возьмет на себя строительные работы.

– Через месяц… – Исаак посмотрел в окно трапезной на лагерь на топкой земле площади за храмом. – Через месяц все эти женщины уже умрут. – Он покачал головой. – Но все равно спасибо. – Доктор повернулся, собираясь уходить.

– Но если вы думаете, что в коровнике женщинам будет лучше, чем тут, под открытым небом… – протянула женщина.

Исаак уставился на нее, затем перевел взгляд на Ланцафама.

– Вы хотите сказать, что мы можем перебраться туда прямо сейчас? – Капитан высказал вслух мысли Исаака.

– Конечно, я не против. Если вы не возражаете против таких условий…

– Мы уж точно не возражаем, главное, чтобы у нас была хоть крыша над головой, верно, доктор? – напряженно спросил Ланцафам.

Исаак все еще молчал.

– Доктор! – одернул его капитан.

– По-моему, это хорошее предложение, – сказал приор. – И к тому же… – В его голосе послышалось смущение. – Этот лагерь… Ну… монахи уже спрашивали меня, когда вы уйдете отсюда.

– Доктор! – повторил Ланцафам.

Исааку наконец удалось отбросить наваждение.

– Ну что ж, тогда вперед, чего мы ждем! – с новообретенным энтузиазмом крикнул он.

Почти целый день ушел на то, чтобы перевезти больных проституток в хлев за воротами Венеции. Солдаты Ланцафама сразу принялись за работу, и к вечеру помещение было более-менее убрано. Они разложили сено, на котором временно можно было разместить больных, а в центре горели три очага. Проститутки восторженно хихикали, точно маленькие девочки, как будто их поселили во дворце, а не в коровнике.

Исаак чувствовал, как зарождается в нем надежда. Они справятся.

– Завтра тут станет еще лучше, – сказал кто-то за его спиной.

Доктор повернулся.

– Добро пожаловать в мой дом, – улыбнулся Меркурио, обнимая за плечи Анну дель Меркато.

«Итак, пришло время разобраться с тобой», – думал Шимон Барух, ступая на землю Венеции.

Мужчина оглянулся. Гондольер высадил его у моста Риальто. Шимону сказали, что именно тут бьется сердце этого города, тут, а не на площади Сан-Марко, как полагали чужаки. Первым, на что Шимон обратил внимание в Венеции, была вонь. Он поднялся на деревянный мост Риальто, чтобы посмотреть на знаменитый Гранд-канал. В канале, казалось, стояла не вода, а жидкая грязь, не соленая и не пресная. Барух поднял глаза и обвел взглядом жавшиеся друг к другу особняки. Показная роскошь палаццо с их мраморными фасадами, карнизами, колоннами и витражами – все это был лишь обман. С тыльной стороны, выходившей к каналам поменьше, палаццо выглядели точно так же, как и дома бедняков – там возвышались голые кирпичные стены. Вся Венеция была сплошным обманом, видимостью. И знаменитые гондолы суетились в Гранд-канале, точно водяные блохи.