Джудитта повернулась в ту сторону, откуда доносились эти вопли.

И с другой стороны моста, за Рио-ди-Сан-Джироламо, она увидела толпу зевак и монаха с воздетыми к небесам руками.

Его теперь называли Святым. Говорили, что сам святой Марк лично одарил его стигмами Господа Иисуса Христа. Но Джудитте этот тип был знаком уже давно, с первых дней ее приезда сюда, когда они с отцом сошли с корабля в дельте реки По. Это был брат Амадео, тот самый монах, который погнал за Джудиттой и Исааком толпу разъяренных крестьян, готовых забить чужаков камнями. Рядом с монахом, ликуя, стоял какой-то мальчишка. Он повсюду следовал за этим доминиканцем, да еще и наряжался в достаточно пестрый костюм – так ему приказал патриций Контарини. За это в народе ему дали не столь лестное прозвище, как его спутнику. Мальчишку все дразнили обезьянкой, но Джудитта знала его имя. Цольфо. Этот мальчишка пытался зарезать ее в лагере капитана Ланцафама. Но, к счастью, рядом оказался Меркурио и защитил ее.

– Проклятый монах! – прорычала Октавия. – Ему не испортить нам открытие лавки. Давай, Ариэль!

У Джудитты холодок побежал по спине от страха. Девушку охватило дурное предчувствие.

– Не смотри, Джудитта. – Подруга потащила ее за собой. – Делай вид, будто его тут нет. – Она обратилась ко всем собравшимся на площади евреям: – Нам всем стоит делать вид, будто его тут нет! – Затем женщина пихнула под бок Ариэля Бар-Цадока. – Ну, Ариэль, давай!

Но торговец тканями словно оцепенел. Он не мог пошевельнуться, не говоря уже о том, чтобы открыть лавку. Ариэль слабо поднял руку, указывая на монаха и его приспешников-фанатиков.

– Он сжигает наше священное писание, – в ужасе прошептал старьевщик.

Члены еврейской общины испуганно оглянулись.

На набережной Ормезини, возле мастерских ткачей, делавших дорогие ткани, к небесам взметнулся столб пламени. Христиане, жившие на этой улице, вышли из своих домов и лавок и потрясенно качали головами.

– Жиды – кара Божья, – вопил Святой, швыряя книги в огонь.

– Жиды – кара Божья, – вторил ему Цольфо-обезьянка.

Мальчик повернулся к толпе зевак, призывая их присоединиться.

– Жиды – кара Божья! – крикнул кто-то из толпы, но в общий гам примешивался и презрительных смех.

– Освободись от этой напасти, Венеция! – надсаживался Святой, воздевая к небесам ладони со следами от ран.

– Освободись от их богомерзких книг! Освободись от жидов!

В огне ярко пылали книги. И чем выше поднимались языки пламени, тем сильнее распалялась толпа.

– Народ Сатаны! – кричал Амадео, кружась с поднятыми руками. Взяв пергаментный свиток, он воздел писание над толпой и швырнул в костер.

– Тора! – зашептались евреи на площади. В их глазах читался ужас.

Какая-то старушка разрыдалась, тихо и безнадежно. Словно она видела такое не в первый раз.

Огонь ярко полыхнул, и толпа фанатиков возликовала.

– Гори, Сион! – вопил Святой.

Десяток распаленных зевак, похватав палки, пошли к мосту, собираясь напасть на людей в Гетто Нуово.

Евреи испуганно отпрянули, хотя их обидчики были еще далеко. Дети жались к юбкам матерей.

Погрузившись в свои мысли, Джудитта прошептала:

– Меркурио…

В этот момент из сторожки возле моста выбежал капитан Ланцафам. Он неуверенно держался на ногах и, похоже, был пьян. За ним с обнаженными мечами следовали Серраваль и еще пятеро солдат.

Размашисто шагая, Ланцафам подошел к костру и спихнул горящие книги в канал. Священные свитки с шипением погасли, над поверхностью воды поднялся темный столб дыма, запахло гарью.

– Убирайтесь отсюда! – крикнул капитан.

– Мы имеем право оставаться здесь, – возразил Амадео.

– Опять ты, проклятый монах, – мрачно прорычал Ланцафам, тыкая в него пальцем.

– Опять ты, проклятый солдат на службе Сатаны, – ответил Святой и повернулся к небольшой группке своих сторонников, чтобы убедиться в их поддержке.

Но капитана было не так-то просто сбить с толку. В ярости схватив монаха за капюшон мантии, Ланцафам протащил его на пару шагов за собой, словно пса на поводке, и швырнул на землю.

– Проклятый проповедник, дьявольское отродье! – ругался он.

Распаленная толпа зашумела. Монах, испачкавшись в пыли, с трудом поднялся на ноги.

– Серраваль! – крикнул Ланцафам. – Пинками под зад гони отсюда этих придурков!

Серраваль и остальные солдаты бросились на сорвиголов, размахивая мечами. Тогда даже самые рьяные втянули головы в плечи и отошли – словно только что они вели себя как стая волков, а теперь превратились в стадо овец. Едва отпрянув на безопасное расстояние, они бросились наутек. И только Цольфо остался стоять перед Ланцафамом, с вызовом глядя на вояку. Мальчик молча плюнул капитану под ноги.

Не раздумывая, Ланцафам подхватил его, точно перышко, и бросил в канал.

– Надо было поступить так при первой нашей встрече, мелкий надоеда.

Когда Цольфо, отплевываясь, вынырнул в потоке грязной воды, оставшиеся зеваки разразились хохотом. Тем временем Святой попытался скрыться.

– Брат Амадео! – Добравшись до берега, Цольфо поспешно побежал за монахом, оставляя позади мокрый след. – Брат Амадео!

– Да-да, отправляйся за своим хозяином, обезьянка дрессированная. Ну, беги! – смеялись над ним прохожие.

Ланцафам вышел на мост, ведущий к еврейскому кварталу, и остановился посредине, уперев руки в бока и тяжело дыша. Волосы падали ему на лоб, крылья носа дрожали от ярости, было видно, как он играет желваками.

На мгновение Джудитте показалось, что она вновь видит перед собой отважного воина, героя, которым Ланцафам когда-то был.

– А вы продолжайте делать то, что делали! – прикрикнул капитан на перепуганных евреев. – Ничего не произошло!

Какое-то время он постоял вот так на мосту, а затем побрел в сторожку.

Собравшиеся на площади евреи словно окаменели. И тут какой-то маленький мальчик поднял с земли палку и бросился на невидимого врага:

– Я капитан Ланцафам! Я тебе покажу, проклятый монах!

– Шимончик, нет! – остановила его мать, схватив ребенка за руку. – Нет! Пусть он нам и помог, он все равно христианин!

Мальчик недоуменно посмотрел на нее, вырвался и продолжил свою игру:

– Я капитан Ланцафам! Ах ты проклятый пес!

Еще двое мальчишек подхватили его игру:

– Я капитан Ланцафам!

И все ребятишки принялись радостно играть в солдата и его врагов.

Джудитта молча наблюдала за ними. Во что еще должны были играть дети, если сегодня ни один еврей и пальцем не пошевелил, чтобы защитить их? Что же им оставалось делать, если все мужчины в общине стояли как громом пораженные и никто из них не повел себя как герой?

– Джудитта. – Октавия тронула подругу за рукав. – Капитан прав. Ничего не произошло.

Джудитта повернулась.

– Ничего не произошло?

Октавия побледнела и все же нашла в себе мужество сказать:

– Ну же, давай откроем лавку.

Джудитта посмотрела на Ариэля Бар-Цадока. Торговец был полностью выбит из колеи, он не знал, как ему вести себя.

– Заходите, добрые люди. – Октавия широким жестом пригласила внутрь магазинчика всех женщин общины. – Заходите, полюбуйтесь моделями Джудитты ди Негропонте. – Она подтолкнула под бок Ариэля и шепнула ему: – Ну же, открывай, старый осел!

Торговец все еще держался за край красного шелкового полога, натянутого перед входом в магазин: вид лавки должен был стать для покупателей сюрпризом. Но Бар-Цадок никак не мог заставить себя сдернуть завесу.

Женщины общины медлили, оглядываясь на Рио-ди-Сан-Джироламо, где над водой поднимался дым от сожженных священных свитков. Раввин пытался вытащить из воды остатки того, что не стало жертвой пламени, двое мужчин помогали ему.

– Ну же, Рахиль. – Октавия обратилась к женщине, которая одной из первых купила у Джудитты шляпку. – Заходите, посмотрите, как у нас красиво.

– Не сегодня, Октавия. – Женщина поспешно направилась домой.

Жители Гетто Нуово начали расходиться, и только дети все еще играли на площади, изображая героическое сражение капитана Ланцафама с демоном в облике монаха.

– Что, даже ты не хочешь узнать, как все теперь выглядит? – разочарованно повернулась к Джудитте Октавия.

Девушка посмотрела на магазинчик. Ариэль Бар-Цадок все еще нерешительно топтался на пороге, теребя в руках край красного полога. Джудитте показалось, что он выглядит смешно. И очень-очень грустно. Она обняла Ариэля и чмокнула его в щеку.

– Ну конечно хочу! – Девушка заставила себя казаться веселой. – Покажите мне, что у вас получилось.

– Ну же, Ариэль!

Торговец все еще переминался с ноги на ногу, и потому Октавия вырвала у него край ткани из пальцев и с силой дернула. С шуршанием завеса опала на землю, открыв взору вход в лавку.

Джудитта шагнула вперед и замерла, потрясенная одним из платьев в витрине. У девушки перехватило дыхание от изумления. Это она придумала крой платья, и оно оказалось еще краше, чем на бумаге.

– Ну? Что думаешь? – улыбнулась Октавия.

– Оно прекрасно… – прошептала Джудитта.

– Когда ты говоришь так, кажется, словно это не твои модели, – рассмеялась женщина.

– Да, именно так мне и кажется. Все словно бы не по-настоящему… – пролепетала Джудитта.

– Ну же, входи. – Подруга потянула ее за руку. – Ариэль сделал все в точности, как ты хотела.

Но девушка никак не могла собраться с мыслями. Ее удерживало какое-то мрачное предчувствие, словно бы сегодня неподходящий день для открытия лавки. Джудитта даже думала о том, не перенести ли все торжества на завтра. Она оглянулась на площадь, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы объяснить подруге свои опасения. И в этот миг увидела роскошную гондолу, подплывшую к причалу набережной Ормезини. Из гондолы на сушу сошла изящно одетая дама. В сопровождении двух слуг дама направилась к мосту, ведущему ко входу в Гетто Нуово.