Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

– Сейчас ты увидишь, насколько быстро можно добраться до Венеции. – Он повернул голову к Тонио и Берто. – Ну же, давайте, парни, пускай в волосах у моей мамы ветер поиграет!

У Анны сладко закололо сердце и сперло дыхание.

И вновь заскрипели весла – братья подналегли. Анна поняла, что уже давно ей не было так радостно. Ей вспомнилось, как после смерти мужа она думала, будто больше никогда не будет счастлива. Женщина посмотрела на Меркурио.

– Спасибо, – сказала она, когда их взгляды встретились.

– За что?

Анна пожала плечами.

– Просто так, – улыбнулась она.

Этот мальчик с его безграничной щедростью и правда стал особенным для нее. Женщина с любовью окинула его взглядом, а затем подставила лицо ветру, трепавшему ее волосы.

Вскоре они свернули к Рио-делла-Маддалена и остановились у соттопортего переулка делле Колонете.

Меркурио выпрыгнул из лодки и помог Анне выбраться на набережную. Она указала на темный обветшалый дом.

– Я тут работаю.

– Ты уверена, что у них хватит денег, чтобы заплатить тебе?

– Да. Эти обедневшие дворяне такие странные… Вначале я задалась тем же вопросом, но их кухарка меня успокоила. Она работает там уже много лет и говорит, что господин всегда платит вовремя, когда готовит прием. А знаешь почему? Он не хочет, чтобы поползли слухи о том, что у него нет денег. Я в этом не разбираюсь, но кухарка рассказала мне, что господин хочет заключить выгодную сделку и поэтому должен производить впечатление человека при деньгах. Знаешь, что он делает? Мне это кажется слегка сумасшедшим. Он ремонтирует свой особняк, нанимает слуг, чтобы те отчистили палаццо до блеска, а затем… влезает в долги и покупает серебро, картины, гобелены, ковры, одежду для слуг и все, что должно подчеркнуть его богатство. Только самого богатства-то и нет! Господин устраивает этот прием, накрывает праздничный стол с вкуснейшими яствами, заключает несколько сделок. А затем он все продает и пытается на вырученные деньги раздать долги. Безумие, верно?

Меркурио молча смотрел на особняк, но мысли его, казалось, витали где-то далеко.

– Ты меня слышал? – спросила Анна.

– Что?

– О чем ты думаешь?

Юноша с отсутствующим видом улыбнулся.

– Ни о чем, просто одна мыслишка пришла в голову…

– Что за мыслишка?

– Да так… – Меркурио пожал плечами.

– Ладно, мне пора на работу. – Анна пристально посмотрела на Баттисту. – У вас дети. Я на вас полагаюсь. На вашу рассудительность.

Баттиста покраснел.

– Иногда мне кажется, что ты мужчина, – сказала она Меркурио.

– Но я и есть мужчина!

– Да, конечно, – улыбнулась Анна и, направляясь к дворянскому особняку, прошептала: – Только не расти так быстро, сынок.

– Что теперь? – спросил Тонио, когда они остались одни. – Приступим?

Все выжидательно посмотрели на Меркурио.

– Приступим, – торжественно провозгласил он.

Они продолжили путь в гнетущей тишине. Напряжение дошло до предела. Всем было не до шуток.

Рыбак поставил лодку неподалеку от набережной Рива-дегли-Скьявони, в боковом канале, где ее никто бы не заметил.

Меркурио встал, собираясь сойти на сушу.

– Как мне отличить грот-брамсель из льняной парусины? – севшим голосом спросил он.

Братья молча уставились на него.

Меркурио терпеливо ждал.

– Грот-брамсель – это парус, который ставят на самом верху грот-мачты, – объяснил Тонио. – И в Арсенале, если мы говорим о нашем деле, все паруса из льняной ткани.

Кивнув, Меркурио спрыгнул на берег, резким движением сорвал накидку и бросил ее в лодку.

– Это мне сейчас уже не нужно. Сберегите ее для меня.

– Это безумие… – испуганно пробормотал Баттиста, увидев одежду арсеналотто.

Братья изумленно вытаращили глаза, и только через мгновение Берто залился звучным смехом.

– Покажи им, парень! Мы будем ждать тебя на Рио-делла-Тана.

Баттиста покачал головой. Вид у него был испуганный.

– Рио-делла-Тана, – кивнул Тонио. – Лучше всего на закате, когда все расходятся по домам. Тогда все будут торопиться и не обратят на тебя внимания.

И вновь повисло мрачное молчание. Баттиста все еще ошеломленно качал головой.

Меркурио посмотрел на него.

– Вы будете там?

– Это безумие, – повторил рыбак.

– Ты будешь там?

Подняв на него глаза, Баттиста кивнул.

И в этот момент послышался бой колокола Мараньона, оглашавший начало рабочего дня для всех венецианцев.

– Мне пора, – заявил Меркурио.

Повернувшись, он зашел в огромный двор Парадизо, одного из трех домов, в которых жили арсеналотто. Другие два, насколько Меркурио помнил, назывались Инферно и Пургаторио. «Ну и дурацие же названия», – подумал Меркурио, глядя на эти высоченные здания, в которых жило около двух тысяч арсеналотто со своими семьями.

Вначале во двор вышло несколько человек, но затем их становилось все больше, молодых и старых, и все они, держа в руках корзинки с обедом, двигались к стенам Арсенала, залитым бледным утренним светом. Все эти люди шли молча. Было холодно, они казались уставшими. В переулках раздавалось эхо их шагов. Меркурио ссутулился, поправил колпак и смешался с толпой рабочих.

Удивительно было идти вот так с толпой людей, одетых так же, как и он. Куда Меркурио ни глядел, повсюду были одни и те же костюмы. В переулках кишел народ. В центре рабочих толкали со всех сторон, а тех, кто шел сбоку, прижимали к стенам. Невозможно было остановиться или повернуть назад. Меркурио казался себе каплей в бурном ручье, так много было вокруг людей. Никто не обращал на него внимания. Никто не смотрел на остальных.

«Невозможно, чтобы тут все всех знали», – подумал Меркурио.

У ворот Арсенала толпа почти остановилась, все продвигались вперед очень медленно, и Меркурио забеспокоился. Может, тут нужно проходить какую-то проверку? Или иметь при себе документы? Что там впереди происходит? Он привстал на цыпочки, но так ничего и не увидел.

Арсеналотто рядом с ним кивнул.

– Первая смена – это всегда такое мучение… – сказал он.

– Точно, – кивнул Меркурио.

– Хоть бы ворота расширили, вот что я всегда говорю, – продолжил арсеналотто. – Согласен? Каждое утро нам приходится ждать, точно скоту в загоне, а все потому, что ворота слишком узкие. – Он раздраженно фыркнул. – А знаешь, что я думаю? Если бы те, кто придумывает законы и принимает решения, жили как обычные люди, то все было бы намного проще. Согласен? Если бы они каждое утро стояли вместе с нами в очереди, со всеми сотнями работников Арсенала, то они бы быстренько либо эти ворота расширили, либо вторые проделали.

– Точно. – Меркурио мысленно возликовал. Значит, промедление вызвано большим наплывом людей, а не проверками.

И все же, дойдя до арки сухопутных ворот, Меркурио услышал, как барабанной дробью застучало сердце у него в груди. Несмотря на холод, по его вискам стекал пот. Юноша опустил голову, чтобы восстановить дыхание. Ноги норовили пуститься наутек, а разум кричал, что следует остановиться и пойти прочь. Но Меркурио держал себя в руках.

«Подумай о Джудитте, – твердил он себе. – С тобой ничего не случится».

Когда он прошел в ворота, стражники не обратили на него никакого внимания. Для них он был лишь одним арсеналотто из сотен.

Юноша украдкой усмехнулся. Когда ворота остались позади, он подумал, что венецианцы – надутые самоуверенные дуралеи. Хвалятся охраной Арсенала, а на самом деле сюда любой может войти. Вот так просто.

– Ты! Эй, ты! Ты куда это пошел? – спросил кто-то за его спиной.

Меркурио оцепенел. «Ну вот ты и попался, дурилка», – сказал он себе. Не поворачиваясь, парень продолжал идти вперед.

– Эй, придурок, а ну отвечай!

И чья-то рука опустилась Меркурио на плечо.

– Я тебе запрещаю встречаться с этим мальчишкой! – ревел Исаак.

Он с удовольствием поглощал приготовленный дочерью завтрак.

– Вчера ты привлекла к себе всеобщее внимание. Теперь вся община о тебе говорит!

– А мне все равно, что говорят люди! – горячо возразила Джудитта. Она готова была рассказать отцу, что люди говорят о нем, но сдержалась.

– Это твой народ, – продолжил Исаак. – Кроме того, я не хочу, чтобы ты встречалась с этим мальчишкой.

– Его зовут Меркурио, – заявила Джудитта.

– Нет, его зовут Вор, а еще Мошенник, – рявкнул Исаак. – Видит бог, не для того я увез тебя с нашего острова, чтобы ты погибла, как… – Он осекся, покраснев.

– Как кто?

Исаак готов был взорваться.

– Как твоя мать, проклятье! – Он нагнулся к тарелке с супом и фыркнул, точно разъяренный бык. – У твоей матери не было выбора. Она пошла против воли общины, и потому никто не захотел бы сойтись с ней, кроме разве что… Ну, ты и сама знаешь, какой я.

– Пап… – растроганно прошептала Джудитта, подходя к нему.

Исаак отмахнулся.

– Ты больше его не увидишь. Не станешь с ним встречаться. Решено! – отрезал он. – Выбрось его из головы.

Джудитта, понурившись и сложив руки на коленях, села на стул.

– Я скучаю по бабушке, – тихо сказала она.

Исаак удивленно поднял голову.

– А это тут причем?

– Я хотела бы спросить у нее, почему меня так пугают мои чувства, – прошептала Джудитта. Покосившись на отца, она быстро опустила голову. – Я могла бы довериться ей. Бабушка обняла бы меня, и я почувствовала бы, что все в порядке…

Исааку показалось, будто у него выбили почву из-под ног. Он оглянулся, словно надеясь найти того, на кого можно переложить этот разговор. Мужчина снова фыркнул, но на этот раз не от злости, а от беспомощности. Он молча принялся обмахивать разгоряченное лицо, чтобы немного остыть. Затем Исаак медленно встал, зашел Джудитте за спину, опустился на колени и неловко обнял дочь. Какое-то время он простоял в этой неудобной позе, широко распахнув глаза.