Меркурио оставил парня на улице, стащив его одежду. Чтобы от холода парнишка не заболел, Меркурио уложил его на пороге дома и скрылся во тьме.

Теперь же юноша обеспокоенно осматривал приметную дырку на боковом шве куртки под левым рукавом. Арсеналотто отбивался, когда Меркурио раздевал его – скорее в пьяном бреду, чем понимая, что происходит. И шов разошелся. Такая деталь могла привлечь внимание, а этого Меркурио хотел избежать любой ценой. Придется прижимать руку к телу, чтобы дырка никому не бросилась в глаза. Правда, так его походка утратит естественность. Но другого выбора у Меркурио не было.

«Ты не умрешь», – сказал он себе, чувствуя, как бежит по спине холодок.

Затем Меркурио спустился на кухню. Анна уже ждала его с чашкой горячего бульона, куском жареного сала, цветной капустой и краюхой свежего хлеба. Юноша с аппетитом позавтракал, не поднимая головы. Он так и не произнес ни слова. Анна тоже молчала.

Доев, Меркурио сразу же ушел из дома, чтобы избежать вопросов. Он бродил по округе, обдумывая завтрашний день. Меркурио прошелся вдоль канала Сальсо, нашел на пристани Баттисту и еще раз обсудил время встречи. Гуляя, он оказался на широкой рыночной площади. Тут было полно народу. На площади тянулись бесконечные ряды лотков, пахло свежими фруктами и овощами, чувствовался запах отбросов, гнивших на земле. В огромном чане длиной в четыре локтя, куда человек поместился бы по пояс, кишмя кишели угри. На рыбных рядах стучали разделочные ножи, отделяя головы и плавники. Продавцы швыряли рыбьи кишки прямо в проход, и люди топтали их ногами. Из пузатых глиняных горшков – и безыскусных, и богато украшенных – доносились ароматы вина, сахарного сиропа, уксуса, масла из жмыха оливок.

Продавцы без устали расхваливали свой товар. Мясники цепляли на шею и руки вязанки из сосисок и вяленого мяса. Торговцы шерстью громко выкрикивали цену за один моток.

Меркурио ошалел от всех этих звуков и запахов. Он брел по площади, точно во сне; кто-то толкнул его, какой-то продавец попытался схватить его за руку.

И вдруг Меркурио очутился перед магазинчиком с небесно-голубым навесом. Юноша узнал лавку ростовщика, Исайи Сараваля, у которого он выкупил цепочку Анны. Парень остановился перед дверью.

Один из громил-охранников с подозрением уставился на него.

– Добрый день, мой милый мальчик. – Исайя с достоинством поклонился. Он узнал Меркурио.

Сараваль подтолкнул под бок охранника, и тот пропустил Меркурио внутрь магазинчика, по-прежнему неприязненно глядя на юношу.

– Почему вы не выставляете товары на всеобщее обозрение, как все остальные? – удивился Меркурио. – Разве так не лучше торговать?

Исайя печально улыбнулся.

– К сожалению, это невозможно, – произнес он, смиренно воздев руки к небесам.

– Вы боитесь, что вас ограбят? – по-прежнему ничего не понимая, переспросил Меркурио.

– Нет-нет, ни в коем случае, – улыбнулся ростовщик. – Нам по закону запрещено выставлять оставленный в залог товар вне лавки. Даже то, что хозяева уже не выкупят. Если кто-то хочет что-то купить, ему придется зайти внутрь.

– Но почему? – недоумевал Меркурио.

Ростовщик пожал плечами, склонил голову к плечу и поджал губы.

– Потому что вы евреи?

– И потому что мы ростовщики.

– Какая глупость. – Меркурио сочувственно кивнул.

– Хотите выбрать себе что-нибудь? – спросил Исайя. – Такому покупателю, как вы, я с удовольствием предоставлю скидку.

– Ту цепочку я купил, чтобы отдать ее владелице, заложившей ее…

– Неужели нет девушки, за которой вы бы ухаживали? Нет невесты?

У Меркурио перехватило дыхание. С того вечера, как евреев закрыли в Гетто Нуово, он так и не собрался с духом, чтобы подойти к Джудитте и поговорить с ней. Да, легко было забраться на стену и докричаться до Джудитты, но вот подойти и поговорить с ней с глазу на глаз, объяснить, что Бенедетта обманула ее… Это было нелегко. Меркурио боялся, что Джудитта ему не поверит. И скажет, что больше никогда не хочет его видеть. Прогонит, как шелудивого пса. Он замер на месте, упершись пустым взглядом в стену. Ростовщик молча ждал. Наконец Меркурио встряхнулся, его губы растянулись в улыбке.

– Да, покажите мне что-нибудь красивое.

Вскоре Меркурио вышел из лавки. В кармане у него лежала брошь – бабочка с тельцем из синей эмали и серебряными филигранными крыльями. Парень поспешил на пристань и попросил Баттисту отвезти его к Каннареджо. Рыбак высадил его у моста, под которым раз в году, на праздник Вознесения, когда проходил обряд обручения с морем, проплывала бучинторо, роскошная гондола дожа. Меркурио прогулялся по набережной Барцицца мимо двух мостов, а затем, очутившись на набережной Сан-Леонардо, свернул во внутренний двор и оттуда прошел на набережную Ормезини. Юноша спрятался за одним из палаццо и просидел там целый день среди мусора, состоявшего в основном из обрезков ткани – неподалеку находились текстильные мануфактуры.

Меркурио смотрел, как ходят туда-сюда люди, как они входят в гетто – теперь этот квартал Венеции называли только так. И он слышал проповедь монаха, который познакомил его с Анной дель Меркато. Доминиканец бегал туда-сюда по набережной, отравляя сердца венецианцев. Видел Меркурио и Цольфо. Мальчик, будто дрессированная мартышка, следовал за монахом, не отставая ни на шаг. Цольфо сильно изменился, ему коротко подстригли волосы, на мальчике был чистый и красивый наряд. Похоже, он даже немного растолстел. Но вот глаза у него погасли. «Он будто мертвый», – подумал Меркурио. Когда оба скрылись из виду, юноша вздохнул с облегчением. Солнце уже садилось, а Джудитту он так и не увидел. Меркурио сунул руку в карман куртки и все время поглаживал хрупкие серебряные крылышки брошки-бабочки.

Когда Меркурио увидел Джудитту, уже сгущались сумерки. Сердце заколотилось, и юноша вдруг осознал, что не решится заговорить с ней. Натянув на лоб шерстяной капюшон, Меркурио опустил голову и быстро побежал вслед за девушкой. Время от времени он поднимал взгляд, чтобы посмотреть, где она. И чем ближе к Джудитте, тем тяжелее ему становилось дышать. А главное, он чувствовал глубокую, возбуждающую радость, окрылявшую его. Меркурио бежал, поглаживая брошь в кармане.

Когда их с Джудиттой разделяла лишь пара шагов, Меркурио немного поднял голову, выглядывая из-под капюшона. Джудитта была прекрасна, намного красивее, чем образ, запечатлевшийся в его памяти и представавший пред его внутренним взором каждый вечер, когда Меркурио ложился спать и закрывал глаза.

Ее шелковистые блестящие волосы, выбивавшиеся из-под желтой шляпки, пухлые губки, слегка приоткрытый рот, пронзительный взгляд, густые темные брови – при виде всего этого у Меркурио закружилась голова. Он сделал еще один шаг, думая, что соберется с духом и все-таки заговорит с ней. Но у него сперло дыхание от возбуждения. Меркурио поспешно опустил голову и сделал вид, будто споткнулся, притворяясь, что ему пришлось схватиться за плечо Джудитты, чтобы не упасть. На мгновение он коснулся ее руки. Так же, как и в тот первый раз, когда зародилась их тайная любовь, бессловесная, исполненная надежд, лишенная обещаний.

– Эй, что такое?! – возмутилась Джудитта, пытаясь высвободиться.

– Простите. – Меркурио изменил голос, чтобы его не узнали. Голову он так и не поднял.

И вдруг Меркурио поднес запястье Джудитты к своим губам, поклонился и поцеловал ее руку.

– Простите…

– Отпусти меня! – Девушка раздраженно отняла руку, отпихнула его и побежала по мосту через Рио-ди-Сан-Джироламо.

Меркурио пошел прочь, но остановился у входа в Калле-делла-Мальвазия. В ушах у него стучало, в глазах рябило.

Дойдя до середины моста, Джудитта повернулась. Какой-то странный порыв заставил ее поступить так, словно по ее телу прошла судорога, и захотелось вдохнуть поглубже. Платье натянулось на груди. Увидев странную фигуру в капюшоне, в тот же миг остановившуюся на повороте в переулок и повернувшуюся к ней, девушка почувствовала, как щеки ей заливает краска. Испугавшись, Джудитта повернулась к этой фигуре спиной и сунула руки в карманы платья. И вдруг она что-то нащупала.

Девушка с изумлением осмотрела свою находку. Это была брошь, бабочка с тельцем из синей эмали и филигранными серебряными крыльями. У Джудитты перехватило дыхание.

Она еще раз оглянулась, но на набережной никого не было. У Джудитты подкосились ноги, ей пришлось схватиться за поручни. В грязноватой воде она увидела свое отражение. От возбуждения у нее потемнело в глазах. Девушка еще раз взглянула на бабочку, которую ей подбросили в карман. Затем – на руку. Незнакомец поцеловал ее.

– Меркурио, – прошептала она.

И словно это имя обладало всеми смыслами, роившимися сейчас в ее голове, девушка повторила:

– Меркурио!

Она помчалась обратно. От надежды ее трясло, словно случилось несчастье.

– Меркурио! – крикнула она, сама удивившись силе своего голоса.

Ей хотелось остановиться, замолчать, но девушка не могла сдержаться.

– Меркурио! – вновь и вновь кричала она.

Джудитта бежала, боясь, что потеряла его.

Но фигура в капюшоне возникла на том же месте, на котором, казалось, растворилась в воздухе.

Джудитта остановилась как громом пораженная.

Меркурио медленно снял капюшон. Он тоже не мог сдвинуться с места.

– Я тут. – Юноша говорил так тихо, что Джудитта его не услышала.

После стольких ночей, проведенных в мыслях друг о друге, в мечтах друг о друге, они встретились, но, невзирая на невероятную страсть, вспыхнувшую между ними, ни Меркурио, ни Джудитта не могли пошевелиться.

– Нет никакой другой девушки. – Меркурио произнес это слишком тихо, и Джудитта опять не услышала его.

А у нее на глазах выступили слезы, и потому она не могла прочитать эти слова по его губам. Девушка заставила себя сделать шаг. Всего один шаг. И когда она решилась-таки пойти вперед, кто-то за ее спиной сказал: