Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

Бенедетте хотелось бежать, но ее ноги точно окаменели. Девушка не могла отвести взгляд от этого страшного создания.

Патриций взял ее за руку, подвел к алькову и уложил на кровать, а затем скрестил ей руки на груди, как мертвой. Острые зубы горбуна обнажились в улыбке, но взгляд оставался жестоким и холодным. В руки девушке Контарини вложил букет жасмина. Подойдя к основанию кровати, он раздвинул Бенедетте ноги и раскрыл полы туники. До того казалось, что юбка цельного кроя, теперь же патриций оголил икры, бедра, а потом и живот Бенедетты. Он с интересом взглянул на густую рыжую поросль у нее на лобке, но не коснулся ее, только принюхался.

– Похоже, ты вымылась, – заметил Контарини.

– Спасибо, ваша милость. – Бенедетта чувствовала себя очень глупо.

– Надеюсь, ты сказала мне правду. – От волнения визгливый голос патриция срывался на хрип.

– Я еще девственница, ваше превосходительство, – солгала Бенедетта.

Контарини по-звериному оскалился.

– Это легко проверить. Кровь либо прольется, либо нет. От этого зависит твоя судьба.

Девушка закрыла глаза.

– Нет. – Горбун расстегнул белые брюки, уже натянувшиеся в промежности. – Смотри наверх. Смотри на эту прекрасную девочку, на которую ты так похожа. Тебе известно, кем она была?

– Нет, господин…

– Она была моей возлюбленной сестрою. – Патриций забрался на кровать. – Она была столь совершенна, насколько несовершенен был я…

Бенедетта почувствовала, как рука Контарини направила головку члена к ее половым губам.

– У нее было все, а у меня ничего…

Бенедетта, не отводя взгляда, смотрела на девочку на качелях.

– Она мертва, а я жив…

Девушка чувствовала, как Контарини пытается войти в нее.

– Кто-то отравил ее…

Головка члена уже вошла во влагалище.

– А потом пожалел об этом…

Бенедетта думала только о том, чтобы сработало средство, которое ее мать так часто применяла, продавая ее вновь и вновь. В последний раз. Девушка молилась о том, чтобы патриций, как и все мужчины, объятые похотью, не заметил подмены.

– Ты девственница? – взвизгнул он.

– Да… – прошептала Бенедетта.

– Это мы сейчас проверим, – прошипел Контарини, резко и грубо входя в нее.

Бенедетта почувствовала, как тонкая, наполненная куриной кровью кишка на мгновение задержала член патриция и лопнула. Девушка закричала, точно ее раздирала чудовищная боль. «Спасибо, мама», – подумала она.

Патриций двигался все быстрее. Наконец по его искалеченному от рождения телу прошла волна наслаждения, и он, тяжело дыша, опустился на Бенедетту, смяв жасминовый букет.

Полежав так немного, он перевернулся на бок и с любопытством уставился Бенедетте между ног. Его страшное лицо озарила довольная улыбка. Сунув пальцы в кровь, стекавшую у девушки между ног и заливавшую белую тунику, патриций поднес их к лицу и принюхался.

– Ты сказала правду.

– Да…

Контарини кивнул. Встав с кровати, он застегнул обагренные кровью брюки.

– Ты сказала правду, – с наслаждением повторил он, не отводя взгляда от алых пятен на тунике. – Я подарю тебе жизнь, которая тебе и не снилась.

Бенедетта проследила, как он вышел из комнаты, закрыв за собой потайную дверь. Девушка лежала на кровати и не двигалась. Она притворилась девственницей. Точно так же ей велела делать мать, когда каждую ночь продавала ее новому клиенту, словно то был ее первый раз.

В этот момент дверь в прихожую распахнулась.

– Бенедетта, как здорово, что ты теперь будешь жить с нами и с патрицием! – воскликнул Цольфо, вбегая в комнату.

Он хотел броситься подруге на шею, но, увидев, что она лежит на кровати оголенная, а между ног у нее стекает струйка крови, мальчик оцепенел. С отвращением поморщившись, он отвернулся.

Бенедетта услышала пронзительный хохот Контарини.

– Спасибо, патриций, – тихо произнесла она, не прикрывая наготу. – Спасибо тебе, ведь ты помогаешь мне понять, кто я такая. Так помогала мне и моя мать. – Она почувствовала, как ее охватывает привычное отвращение к себе. Это чувство преследовало ее все детство.

Но в то же время Бенедетта знала, что теперь отравлявшая ее ненависть найдет свой выход. Знала, что теперь у нее появился могущественный союзник, способный направить ее ярость в нужное русло.

«Проклятая жидовская шлюха», – разъяренно подумала Бенедетта.

– Кто этот человек? – спросила Анна дель Меркато.

– Никто, – ответил Меркурио.

Анна присмотрелась к высокому мужчине, ждавшему Меркурио на лодке.

На этой лодке, рассчитанной на перемещение по лагуне, он поднялся вверх по каналу, который протекал перед домом Меркато. Мужчина носил черную одежду. Его волосы были не только необычно длинными, но и неестественно светлыми, почти белоснежными. Мужчина собирал их в хвост, перевязывая оранжевой лентой – такого же цвета, как и его пояс.

– Он слишком бросается в глаза, чтобы быть никем.

– Верно, – кивнул Меркурио, направляясь к Скарабелло.

– Ты удивлен, что я нашел тебя, клоп? – ухмыльнулся альбинос.

Меркурио не ответил.

– Я повелитель этого мира, а значит, твой господин, – продолжил Скарабелло, откровенно наслаждаясь оторопью Меркурио. – Я обо всем знаю. В особенности о моих людях.

Юноша пнул ногой валявшийся на берегу камень. Темные локоны упали ему на лоб.

– А ты ведь мой человек, верно? – добавил беловолосый.

– Чего ты хочешь? – спросил Меркурио.

– У меня есть для тебя кое-какое задание. Залезай.

Юноша повернулся к дому. Анна стояла на пороге и с каменным лицом наблюдала за происходящим.

– Тебе нужно ее разрешение? – рассмеялся Скарабелло.

– Дурак, – буркнул Меркурио, запрыгивая в лодку.

– Поплыли, – приказал беловолосый двум мужчинам, сидевшим на веслах. Его лицо застыло.

Лодка двинулась мимо зарослей камыша. Все молчали, слышен был только плеск весел о стоячую воду.

Когда дом скрылся из вида, Скарабелло жестом приказал Меркурио придвинуться поближе. От него по-прежнему веяло холодом. Юноша подался вперед.

Тогда Скарабелло молниеносно, точно змея, врезал ему в нос.

Меркурио упал на спину, чувствуя, как кровь заливает губы и подбородок. На глаза навернулись слезы.

Скарабелло достал льняной платок, роскошный, обшитый по краям кружевом, и сунул его в воду канала. Лодка неспешно плыла в сторону Венеции.

Выкрутив носовой платок, беловолосый схватил Меркурио за грудки, поднял и тщательно отер кровь.

– Ты больше никогда не назовешь меня дураком, клоп. Это понятно?

Меркурио чувствовал, как пульсирует в носу боль. Скарабелло протянул ему ставший алым платок.

– Зажми.

Юноша прижал платок к ноздрям. Из носа у него до сих пор струилась кровь.

– Как я уже сказал, у меня есть для тебя кое-какое задание. Оно словно создано для тебя, – невозмутимо продолжил Скарабелло, точно ничего и не случилось.

– Не уверен, что и дальше хочу быть мошенником, – заявил Меркурио.

Белоголовый молча смерил его взглядом и едва заметно улыбнулся.

– Ты за кого меня принимаешь, мальчик? – спросил он.

– О чем ты?

– Неужели я кажусь тебе дураком?

– Нет…

– Так почему же ты пытаешься выставить меня таким?

– Я не понимаю…

Вздохнув, Скарабелло подсел к Меркурио поближе и опустил ему руку на плечо.

– Ты принадлежишь мне, понимаешь? Если я говорю тебе, что у меня для тебя кое-какое заданьице, то ты бросаешься его выполнять. И мне плевать, что твоя проклятая Анна дель Меркато пудрит тебе мозги, убеждая стать крестьянином, рыбаком, сапожником или еще кем. Ты ведь знаешь, кто ты такой, мальчик мой? Ты хитроумный мошенник. Настоящий мастер перевоплощения, этого у тебя не отнять. – Скарабелло притянул его к себе. Как друг. Или как убийца, готовый задушить свою жертву. – И ты принадлежишь мне, помни об этом. – С этими словами беловолосый отпустил его. – Знаешь, что я думаю? Ты смотришь на меня, точно девчонка. Тебя ввели в заблуждение мои наряды, мое изящество… И ты принял меня за другого, словно легковерная девица. Но я именно тот, кто я есть, мальчик. Посмотри мне в глаза. Только там ты узришь правду. Тебя пугают мои глаза? – Скарабелло ухмыльнулся. – Да, мои глаза тебя пугают. Ибо я именно таков, как ты видишь. И определенно я не твой друг. Как и не друг кому-то еще. А поскольку я тебе не друг, меня не интересует, чего ты хочешь. И мне нет дела до твоих угрызений совести, ясно? Для меня имеет значение только одно. Я сам. Ясно?

Меркурио кивнул, чувствуя, как опухает нос.

Скарабелло с довольным видом улыбнулся.

– Ну вот и хорошо.

Он вновь сел на свое место, закинул ногу за ногу и погрузился в молчание.

Меркурио тем временем лихорадочно раздумывал, что же ему делать. Собственно говоря, до сегодняшнего дня он считал, что его жизнь может измениться. Что можно посвятить себя воплощению мечты о собственном корабле. Мечты о жизни с Джудиттой. Мечты о любви и свободе. Но сейчас, сидя в этой лодке, Меркурио заметил, насколько нелепы его планы.

«Ты просто глупый мальчишка», – сказал он себе, чувствуя, как закипает в нем гнев.

И посмотрел на Скарабелло. Своего нового господина.

– Что нужно делать? – спросил он.

Беловолосый жестом приказал ему ждать.

Лодка остановилась у моста Риальто, и все направились к Джиро. Соттопортего под зданием банка был любимой точкой встречи купцов и судовладельцев. Скарабелло жестом подозвал хорошо одетого мужчину, и уже все вместе они направились к церкви Сан-Джакомо-ди-Риальто и вошли в руины Старых торговых рядов. Тут витали запахи строительного раствора и жженого дерева, подгнившего от дождя и сырости, вонь кирпичной крошки и экскрементов. Пара крыс размером не меньше кошки пошевелили носами, принюхиваясь, и шмыгнули в щель между камнями – стены рынка обрушились при пожаре.