Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

– А потом я, словно одержимая, – с нажимом повторила Бенедетта, – сорвала платье и… – девушка пристыженно потупилась, – и осталась совсем голая…

В зале воцарилась гробовая тишина.

– И изо рта у меня хлынула кровь, – произнесла Бенедетта.

Меркурио повернулся к Джудитте. Девушка плакала, потрясенно качая головой, словно собиралась возразить против этой чудовищной лжи.

Меркурио знал, о чем сейчас думает его возлюбленная: в ее смерти будет повинна и любовь, и ненависть. Ее сожгут живьем из-за того, что Бенедетта ненавидит ее за любовь Меркурио.

Амадео в притворном ужасе покачал головой.

– То, что вы рассказываете нам, богобоязненная девица, ужасно. Чудовищно. Но какое это имеет отношение к нашему процессу? Вы думаете, ваш недуг и это кошмарное происшествие как-то связаны с платьем, которое вы тогда носили? У вас есть доказательства?

– Все это ложь! – вдруг крикнула Джудитта. Голос девушки срывался от отчаяния.

– Молчите, – осадил ее патриарх. – У вас есть защитник, который должен высказаться за вас!

«А ты уверен, что этот защитник будет держать рот на замке, верно? – подумал Меркурио. – Вы можете делать все, что вам вздумается, потому что никто не станет противоречить вам!» Он оглянулся и понял, что людей, как и обычно, нисколько не интересует несправедливость, если она не касается их лично.

– Итак, вы обнаружили связь?

– Как я могла бы, инквизитор? – с притворно-наивным видом ответила Бенедетта. – О таком я не подумала. Мне пришли на помощь, и когда я сорвала платье с тела, мне сразу стало легче. Но я не связала платье с тем событием. Я не подумала о ведовстве даже тогда, когда одна знакомая сказала, мол, в моем платье было зашито окровавленное вороново перо. И уж конечно я не подумала, что таинственные волдыри на моей спине, точно от ожогов, вызваны чарами!

– Так значит, вы пребывали в неведении… – Амадео обвел взглядом толпу. – Сатана искусен и коварен, он умеет путать людям мысли, затуманивать наш рассудок.

– Да, я пребывала в неведении, когда несколько дней спустя вновь надела платье… этой ведьмы. – В голосе Бенедетты слышалась злость. – И я ничего не заподозрила даже тогда, когда мне стало хуже. В конце концов я уже не могла подниматься с кровати. – Девушка улыбнулась. – Я такая дура. Даже в постели не хотела снимать платья этой ведьмы.

В толпе кто-то испуганно вскрикнул. Свидетельские показания Бенедетты оказались намного правдоподобнее, чем россказни каких-то прачек о чудищах с желтыми глазами и страшных голосах, доносившихся из бездны.

– Я становилась все слабее, будто из меня высасывали кровь… или жизнь… – тихо произнесла Бенедетта.

– Или душу! – крикнул Амадео.

Публика возмущенно загалдела. Люди кричали, требуя сжечь ведьму. И если бы Ланцафам и его солдаты не столпились перед клеткой Джудитты, обнажив мечи, толпа разорвала бы девушку на части.

– Тихо! Тихо! – крикнул патриарх, поднимаясь.

Он одобрительно взглянул на Святого, и Амадео ответил ему едва заметным кивком.

Меркурио задрожал от ярости, увидев это. Весь этот фарс стал возможен только потому, что все сговорились. Потому, что все не верили в сопротивление. Меркурио посмотрел на Джустиниани, но патриций молчал. Он равнодушно сидел в своем кресле, глядя прямо перед собой.

– Если бы вы не спасли меня, проведя обряд экзорцизма, то я наверняка бы умерла, – сказала Бенедетта, когда толпа немного притихла. – И Сатана завладел бы моей душой.

Девушка поспешно вышла из-за стола и бросилась Святому в ноги. Театральным жестом она схватила его за руку и поцеловала поддельные стигматы.

Амадео вновь начал жеманиться, точно девица, отнимая руку. Он помог Бенедетте подняться и начертал ей крест на лбу.

– Иди с Богом, добрая девица. Сегодня ты помогла нам в борьбе со злом.

Солдаты из дворцовой стражи подошли к свидетельнице, собираясь проводить ее из зала.

– А у защитника нет вопросов? – осведомился Джустиниани, все еще сидя рядом с патриархом.

– Что вы творите, патриций?! – возмущенно прошипел Контарини.

Стражники остановились. Сейчас все глазели только на отца Венцеслао.

Монах с белесыми мутными глазами поднял голову и потрясенно уставился на патриарха.

– Ваша милость… – начал он.

– Если защитник ничего не предпримет, народ подумает, что процесс проводился несправедливо, – шепнул Джустиниани патриарху.

– Мне становится не по себе при мысли о том, что может учудить этот болван, – возразил патриарх.

Отец Венцеслао все еще нерешительно смотрел на Контарини.

– Может быть… мне вначале поговорить с обвиняемой? – наконец спросил он.

– С какой целью? – спросил патриарх.

– Она может сказать мне, почему нам не стоит верить этой девице, которая только что произнесла свое свидетельство, – ответил доминиканец. – Или она может сломаться от тяжести совершенных ею преступлений и во всем сознаться. Как вы думаете, ваше сиятельство?

– Вы у меня спрашиваете?

Толпа расхохоталась.

Отец Венцеслао беспомощно развел руками, втягивая голову в плечи.

– Да… Да, я должен поговорить с обвиняемой, – решил он, но в его голосе все еще звучало сомнение.

– Хорошо. У вас час времени. А мы пока что удалимся на обед, – раздраженно ответил патриарх. Он повернулся к Ланцафаму. – Отведите обвиняемую в келью в монастыре и проследите, чтобы все было в порядке. – Затем Контарини обратился к Амадео: – А вы, инквизитор, попросите задержаться вашу милую свидетельницу, пока мы не выясним, не желает ли ваш… досточтимый противник… подвергнуть ее суровому допросу.

Публика оглушительно расхохоталась.

– Проклятые мрази! – тихо прошипел Меркурио.

Он попытался перехватить взгляд Джудитты, когда ее выводили из комнаты. Но девушка шла понурившись. Ее захлестнуло отчаяние.

– И не важно, что он от тебя хочет. Не важно, что случится. Ты в любой момент можешь позвать меня! – сказал Джудитте Ланцафам.

– А что может случиться? – спросил отец Венцеслао по дороге в келью, любезно предоставленную одним из монахов монастыря.

Капитан Ланцафам окинул доминиканца презрительным взглядом и ободряюще улыбнулся Джудитте.

– Я буду ждать здесь, снаружи. Стоит тебе крикнуть – и уже через мгновение я буду рядом.

С этими словами капитан закрыл за собой дверь. Джудитта скользнула по отцу Венцеслао взглядом, а потом повернулась к нему спиной и выглянула в маленькое окошко кельи. Отсюда был виден внутренний двор монастыря.

Джудитта от всей души презирала этого монаха. Она не знала, что ему нужно, но Венцеслао явно был заодно со Святым и всей остальной шайкой.

– Не желаешь ли принять истинную веру и обратиться к матери нашей, святой католической Церкви? – громко спросил отец Венцеслао.

Джудитта оглянулась. Теперь она понимала, к чему этот разговор.

– Так было бы лучше для тебя, девочка, – сказал доминиканец. – Учитывая твою ситуацию, это может произвести хорошее впечатление на суд.

– Нет! – решительно ответила Джудитта.

Отец Венцеслао подошел поближе.

– Не смейте приближаться ко мне, иначе я позову капитана! – прошипела Джудитта.

Отец Венцеслао покачал головой и вздохнул.

– Твоя гордыня и высокомерие сгубят тебя, как и всех евреев.

Джудитта вздернула подбородок.

– Мы, евреи… – возмущенно заговорила она, но отец Венцеслао жестом заставил ее замолчать.

– Да-да, знаю я все эти разговорчики. Просто ты должна понять, что все очень серьезно. – Он сделал еще один шаг.

– С таким защитником, как вы, так уж точно, – с презрением объявила Джудитта.

– Попридержи язык, девочка, и возблагодари своего Бога, – заявил Венцеслао. – Ибо я все, что у тебя есть.

– Значит, плохи мои дела.

Отец Венцеслао сделал еще один шаг.

– Держитесь от меня подальше!

Монах покачал головой.

– Я тебя не трону, я просто хочу тебе кое-что показать. – Венцеслао подошел к окну.

– Что?

Доминиканец указал пальцем на небо.

– Если ночью тебе станет страшно в камере, – сейчас в голосе отца Венцеслао слышалось тепло и сочувствие, – то не забудь вот так указать пальцем на звезду… и попросить ее, чтобы она унесла тебя туда, куда ты хочешь. – Он повернулся к Джудитте и выразительно посмотрел на нее. – И к кому.

Девушка ошеломленно молчала. Только сейчас она узнала его голос.

– Но вы… – Ее глаза наполнились слезами. – Ты…

Отец Венцеслао лукаво улыбнулся.

– Мерку… – начала Джудитта, но Меркурио уже впился в ее губы поцелуем.

– Ш-ш-ш, тише, сокровище мое, – сказал он, притягивая девушку к себе. – Никто не должен узнать об этом…

Джудитта отстранилась, глядя на уродливое лицо монаха-доминиканца, и ошарашенно покачала головой. Постепенно она узнавала в своем защитнике Меркурио. Девушка тяжело дышала, как после быстрого бега, и все качала головой.

Меркурио вновь притянул ее к себе.

– Спокойно, – шепнул он. – Я с тобой…

– Ты тут, – всхлипнула Джудитта, прижимаясь к любимому. – Ты тут… Тут, со мной…

И вновь девушка недоуменно уставилась на него.

– Но… как я могла не узнать тебя? Я… Я…

Меркурио тихо рассмеялся.

– Это хорошо, что ты меня не узнала, радость моя.

– Но… твои глаза… – потрясенно прошептала Джудитта.

– О, это старый трюк, – улыбнулся Меркурио, нежно гладя ее щеки, проводя кончиками пальцев по темным бровям. – Меня Скаваморто научил. Этим приемом часто пользуются нищие и карманники в Риме. – Он указал на свои глаза. – Это рыбьи кишки. Они очень тонкие, и нужно подрезать их по размеру глаза, а в центре проделать небольшое отверстие, чтобы видеть. – Меркурио улыбнулся. – Правда, вначале немного неприятно, щиплется.

– И ты сделал все это ради меня… – прошептала Джудитта, точно смакуя каждое слово.

– Ради нас, – ответил Меркурио.