Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

– Этой еврейке повезло. Может, она и правда ведьма. – Улыбка скользнула по его губам. – Я посмотрю, что можно для нее сделать.

– Да благословит вас Господь, ваша светлость. – Меркурио поднялся на ноги.

– Нет, Господь проклинает меня, и вот уже много лет висит надо мною его проклятье, – прошептал Джустиниани.

– Мне так не кажется, ваша милость. – Меркурио посмотрел ему в глаза.

– Иди, мальчик, – улыбнулся патриций.

– Простите, ваша милость, а тут случайно нет второго выхода?

Когда Меркурио входил во Дворец дожей, он заметил, что на смену как раз заступил командир, которому он сломал нос.

Джакопо, прыснув, подозвал одного из своих пажей.

– Отведи его к выходу на причал, – приказал он.

Едва выйдя из Дворца дожей, Меркурио вновь услышал барабанную дробь.

– В воскресенье, день Господен, по высочайшему приказу патриарха нашего Антонио Контарини, на площади Сан-Марко возле Дворца дожей перед всем честным народом нашей Светлейшей Республики Венеция представитель святой инквизиции зачитает обвинения, выдвинутые против Джудитты ди Негропонте, еврейки и ведьмы…

«Завтра», – подумал Меркурио, и его пробрала дрожь, желудок судорожно сжался от страха.

Вернувшись в Местре, он сразу пошел к Скарабелло.

Беловолосый спал. Рана на его губе разрослась, обнажив зубы, локоны утратили былую роскошь и блеск, на голове проступили новые гнойники. Иссохшая кожа туго обтягивала череп, и даже пальцы стали тоньше. Меркурио показалось, что Скарабелло уже умер. Но тут мужчина открыл глаза. Вначале его взор оставался мутным, но затем наступило какое-то просветление, и Скарабелло узнал Меркурио. И улыбнулся ему.

– Приходили стражники. Они тебя ищут. Командир не унимается. – Он с трудом вдохнул. – Тебе нужно пересидеть где-то еще пару дней. Если хочешь, я найду тебе укрытие…

– Нет, в этом нет необходимости. Я и сам могу за себя постоять.

Скарабелло улыбнулся.

– Трепло.

– Ты и так уже достаточно для меня сделал.

– Как прошла твоя встреча? – спросил Скарабелло. – Он разозлился из-за того, что я не явился к нему лично?

Меркурио внимательно посмотрел на него. Только сейчас он понял, что отношения между Скарабелло и Джустиниани были вовсе не такими простыми, как ему казалось вначале. Речь тут шла не о шантаже. Что-то очень важное связывало судьбы этих двух сильных мужчин.

И вдруг Меркурио вспомнил слова Джустиниани, смысл которых он тогда не понял. Патриций спросил его, стал ли Меркурио новым парнем Скарабелло. И добавил: «Он ничегошеньки тебе не рассказал, мальчик».

– Так что, он разозлился? – повторил Скарабелло.

– Нет… – рассеянно ответил Меркурио. В его голове вызревала невероятная догадка. Увидев, как омрачилось лицо Скарабелло, он поспешно поправился: – Ну, то есть… На самом деле, мне показалось, что да. Он так возмущенно на меня посмотрел.

Губы Скарабелло растянулись в улыбке, и на лице его проступило точно такое же выражение, как и у Джакопо Джустиниани. Тоски и светлой грусти.

– Как все прошло?

– Хорошо.

– Ну ты ему показал, что он ничуть не лучше тебя, а?

И вдруг Меркурио охватило странное чувство, настолько сильное, что у парня сперло дыхание. Он не мог объяснить себе, что происходит, и когда попытался задуматься об этом, то почувствовал, что мысли словно ускользают от него.

– Он попросил меня… передать тебе привет.

– Ты лжешь! – Лицо Скарабелло окаменело. Похоже, он испугался.

– Нет, это правда.

Беловолосый отвернулся, но за мгновение до этого Меркурио увидел в его взгляде ту же тоску, что и в голубых глазах Джакопо Джустиниани.

– Оставь меня, – приказал ему Скарабелло.

Меркурио положил ему перстень на грудь и направился к выходу.

– Спасибо, мальчик, – прошептал Скарабелло, так тихо, что никто его не услышал.

Он сжал перстень, а потом с его изъеденных болезнью губ слетело заветное имя. Имя, которое он не произносил уже много лет.

Меркурио бежал по полям. Ему нужно было подумать, собраться с духом. Все считали, что Джудитте нет спасения, они смирились с ее казнью, словно она уже сгорела на костре.

– Нет! – крикнул он. – Нет…

И вновь Меркурио объял страх. Он не мог потерять Джудитту еще раз, и мысль об этом неотвязно крутилась у него в голове. Острая боль пронзила грудь. Меркурио замотал головой, точно пытаясь освободиться от страха.

И тут среди кустов, разросшихся слева от поля, Меркурио увидел кое-кого знакомого. Страх мгновенно сменился яростью, и парень припал на одно колено, поднимая несколько камней. Затем он сорвался с места и метнулся к кустам.

– Убирайся отсюда, щенок! – Он бросил в сторону Цольфо камнем.

Мальчик вышел из-за кустов, подняв руки.

– Не бей меня, Меркурио, – скулил он. – Пожалуйста, не бей меня!

– Пошел вон! – заходился от злости Меркурио. – Что тебе здесь надо? Тебя прислал твой монах, чтобы ты выведал, не затеваем ли мы что-то? Следишь за нами, мразь?! А ну убирайся отсюда, а то я тебя камнями до смерти забью, тварь!

– Пожалуйста, не надо, не надо… – молил Цольфо, приближаясь шаг за шагом. – Никто меня не присылал…

– Пошел вон, кому говорю!

– Я сбежал от них, Меркурио… – Цольфо указал на свою одежду, грязную, рваную. – Я уже две недели живу на улице. Я больше не с братом Амадео…

– Я тебе не верю!

– И не с Бенедеттой… Они злые… такие злые…

– Оставь меня в покое, Цольфо! – Меркурио поднял руку, показывая ему ладонь. – Как думаешь, из-за кого у меня этот шрам? Из-за тебя, тварь! Ты хотел убить девушку, которая не сделала тебе ничего плохого! А теперь ты смеешь являться сюда и говорить мне, что монах и Бенедетта – злые?!

– Пожалуйста… пожалуйста… – лепетал Цольфо, подходя все ближе.

– Я тебе не верю! – заорал Меркурио, наклоняясь за новым камнем.

Цольфо остановился. Он плакал, и слезы размывали грязь, въевшуюся в его кожу.

– Я не знаю, куда…

– А мне плевать! – Меркурио бросил в него камнем.

Мальчик отпрянул.

– Пожалуйста…

Меркурио поднял еще один камень и швырнул в его сторону. Камень попал Цольфо в бок.

– Я не знаю, куда… – повторил мальчик, отступая.

– Как по мне, так можешь сдохнуть под мостом. Или пойди утопись в канале… Мне плевать! Убирайся!

Цольфо замер на мгновение, но когда Меркурио поднял еще один камень, мальчик развернулся и скрылся за кустами.

Меркурио в ярости швырнул камнем об землю, но потом поднял еще один и изо всех сил бросил вперед. Юноша тяжело дышал, кровь стучала у него в ушах.

И постепенно ярость вновь сменилась страхом. Меркурио боялся, что Джудитта умрет, потому что ему не удастся ее спасти.

– Что же мне делать? – прошептал он. Ноги у него подогнулись, и Меркурио опустился на колени. – Я позабыл, как молиться, – тихо сказал он, складывая ладони. – Я даже не знаю, как обратиться к тебе… – Юноша посмотрел на белое от зноя небо. Воздух над полем дрожал. – Архангел Михаил, – произнес Меркурио, вспомнив, что этот ангел все время хранил его с тех пор, как он покинул Рим. Пытаясь подобрать подходящие слова, Меркурио на мгновение замер с открытым ртом. – Я забыл, как молиться… – повторил он. – Но ты можешь мне помочь?

Он не знал, что еще сказать. Юноша застыл в молитвенной позе, сухая земля шуршала у него под коленями, по лбу градом катился пот.

Через какое-то время Меркурио встал и пошел прочь.

Анна ждала его на пороге дома.

– Что случилось? Я слышала, ты кричал…

– Ничего. Просто щенок приблудился.

– А я уже испугалась. Слушай, тебе нельзя оставаться здесь на ночь. Приходили стражники, и их командир…

– Да, я знаю, – перебил ее Меркурио. – Не волнуйся, им меня не заполучить… – У него бегали глаза.

– Ну, говори, – подбодрила его Анна, видя, что он отводит взгляд.

– Что?

– Поговори со мной, мальчик мой.

– О чем?

Анна нежно погладила его по щеке.

– Ты не можешь нести такой груз один.

– Послушай, Анна…

– С тех пор как ты узнал о том, что случилось с Джудиттой, ты не пролил ни слезинки…

– Ну я просто не такой уж и плакса…

– Я говорила со Скарабелло, – сказала дель Меркато. – Ты знаешь, он мне не нравится. Но даже такой подонок, как Скарабелло, и тот к тебе хорошо относится. А знаешь почему? Потому что ты особенный. И Скарабелло сказал мне, что ты задумал кое-что очень опасное.

– Откуда ему знать, что я задумал, если я и сам еще не знаю? – пожал плечами Меркурио, пытаясь сдержать печальную улыбку.

– Ты не можешь взвалить на себя эту ношу, – повторила Анна, притянула юношу к себе и опустила его голову себе на плечо. – Как ты вырос, мальчик… – прошептала она.

– Хочешь помочь мне? – спросил Меркурио, мягко отстраняясь.

– Ну конечно. – Анна с жалостью посмотрела на него.

– Тогда не доводи меня до слез. Иначе я не выдержу.

На площади перед Дворцом дожей собралась толпа. Люди потели, и пот прошлых дней уже прочно въелся в их одежду. Тут воняло гнилым луком и протухшей рыбой. Кожа зевак жирно поблескивала, источая кисловатый запах. Но все эти запахи перебивал сладкий аромат предстоящей смерти, словно на стенах палаццо и на глади лагуны уже мерцали багряные отблески костра. Костра, который так не терпелось увидеть здешним зевакам. Костра, на котором суждено было сгореть еврейке-колдунье, попытавшейся украсть души жителей Венеции.

По приказу властей прямо перед причалом у Дворца дожей возвели трибуну, за которой простиралась необъятная водная гладь: здесь в лагуну впадал Гранд-канал. На водах лагуны покачивались суда, от дорогих гондол патрициев до простеньких рыбацких лодок и крупных барж. Трибуну в два человеческих роста высотой украшали пурпурные стяги – наверное, это был намек на то, что Церковь уже готовит Джудитте костер.

Сама трибуна состояла из двух уровней: на верхнем стоял золоченый трон с такой высокой спинкой, что казалось, будто она уходит в небеса. Чуть ниже расставили четыре стула, на которых расселись четверо одетых в черное церковников, включая брата Амадео. Толпе хорошо был виден и трон, и стулья, даже задним рядам зевак, собравшихся на площади. Все любопытствующие приветствовали Святого восторженным ревом. Церковники сохраняли серьезные мины. По обе стороны от авансцены – а иначе это и не назвать, слишком уж все происходящее напоминало театральное представление, – возвышались опоры с лебедками у основания. С их верхушек к «сцене» тянулось по одной балке. Балки сходились прямо перед трибуной, под ними стояла оплетенная прочными канатами деревянная клетка.