Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

– Какой же ты болван! – яростно напустилась на монаха красавица. Она явно не испытывала к нему почтения, как Цольфо. И нисколько его не боялась.

– Попридержи язык, женщина, – упрекнул ее доминиканец.

Девушка подошла поближе и уставилась на него. Какое-то время она молчала.

– Придурок! Неужели ты не понимаешь, что Цольфо может навлечь на нас серьезные неприятности, если начнет болтать?

Шимон прислушался еще внимательнее.

Монах поднял пробитую руку.

– Мальчишка вернется, – злорадно прошипел он. – Он слишком безволен, чтобы действовать на свое усмотрение.

– Настолько же безволен, как и ты? – презрительно осведомилась девушка.

Она посмотрела на переулок, в котором скрылся Цольфо, и, качая головой, вернулась в палаццо. Шимон смотрел, как она прошла, покачивая бедрами, и скрылась в полумраке, царившем за входной дверью палаццо. Мужчина вдруг ощутил сильное возбуждение.

«Как чудесно будет пытать тебя, – подумал он. – Мы непременно встретимся вновь».

– Какая же я дура, – прошептала Джудитта, открыв глаза на рассвете.

Над крышами Венеции раздавался колокольный звон: Мараньона призывал жителей города на работу.

В квартире у Джудитты царил беспорядок. Вот уже несколько дней девушка не готовила, не мыла посуду, не убирала. Она погрузилась в молчание, никого к себе не подпускала, даже Октавию. Никто не должен был узнать, что двигало ею. Жизнь стала ей безразлична. Она смотрела на посуду, громоздившуюся в тазу, но не видела ее. Жизнь вокруг шла своим чередом, но когда люди что-то говорили Джудитте, она их не слышала. Она словно попала в другой мир, так далеко от всех остальных, что ничто уже не могло тронуть ее.

Но этим утром все изменилось.

– Я такая дура, – повторила она.

Впервые с тех пор, как она бросила Меркурио, Джудитта улыбнулась. Заметив это, девушка опустила ладонь на губы, словно чтобы удержать нежданную радость, коснуться ее кончиками пальцев.

Она подошла к окну и увидела отца, шедшего с остальными жителями Гетто Нуово к воротам. Стражники уже открывали створы.

Девушка поспешно умылась и оделась – нельзя было терять время.

Теперь, когда она поняла, что делать, все стало так очевидно!

Страх мешал ей рассуждать логично. Именно поэтому и срабатывают трюки мошенников, когда-то рассказывал ей отец. Если загнать жертву в тупик, у нее не будет возможности понять, что происходит на самом деле и есть ли выход. Жертве позволят рассматривать только те возможности, которые предложит ей мошенник. Ни в коем случае она не должна размышлять о происходящем. Именно так все и было, подумала Джудитта. Страх сбил ее с толку. Она видела только то, что ей позволяла видеть Бенедетта.

А ведь решение было таким простым! Как же она была глупа, что сама не догадалась! Почему именно сегодня пелена спала с ее глаз, она не знала, да и имело ли это значение? Иногда что-то просто случается, вот и все. Люди внезапно умирают. Или исчезают. Или влюбляются, как они с Меркурио влюбились друг в друга, когда их руки случайно соприкоснулись. Столь же внезапно она стала женщиной. Когда она впервые отдалась Меркурио, ее жизнь была столь многообещающей, столь красочной и насыщенной, что Джудитта просто не могла в это поверить. А потом столь же внезапно жизнь потускнела, стала унылой и исполненной тщеты, а все потому, что Бенедетта не предоставила ей выхода. Но теперь Джудитте стало ясно, что для нее и Меркурио есть еще одна возможность. Возможность спасти их любовь. Спасти их общее будущее. И внезапно жизнь заиграла новыми красками. Джудитта почувствовала, как кровь играет в ее теле, как горит в груди надежда, как легкие наполняются теплым летним воздухом.

– Это было так очевидно, – рассмеялась девушка.

Бенедетта отравила ее страхом. А Джудитта не воспротивилась этому, поддавшись ужасу. От страха она перестала бороться, думать, жить.

Но теперь она знала, что делать. Нужно пойти к Меркурио, все ему рассказать и предложить сбежать. Тогда патриций его не найдет. А Джудитта скажет ему, что пойдет с ним, куда он захочет. Потому что Меркурио был для нее главным в жизни. На этот раз она не станет оставлять отцу душещипательные письма, не станет прятаться за красивыми словами. Она поговорит с ним, посмотрит ему в глаза. Отец этого заслуживает. И ее любовь к Меркурио этого заслуживает. Джудитта поговорит со своим отцом. Она больше не хотела бояться. Не хотела испытывать страх.

Джудитта весело открыла дверь и спустилась по лестнице. Вокруг стоял гам, но Джудитта не обращала на это внимания. В ее голове неотвязно крутились слова, которые она скажет Меркурио. Как прекрасно будет вновь заключить его в объятия!

– Вон она! – крикнул кто-то, когда она вышла на площадь перед домом.

Джудитта подняла голову. Перед ней стоял Святой, тыча в нее пальцем. Неподалеку девушка увидела Октавию. Глаза ее подруги расширились от ужаса. Сквозь толпу проталкивался отец, подняв руку и не сводя с Джудитты глаз.

Рядом со Святым стоял какой-то высокопоставленный венецианский чиновник, пришедший в Гетто Нуово в сопровождении вооруженных стражников. Чиновник оттолкнул Святого в сторону, шагнул вперед и провозгласил:

– Еврейка Джудитта ди Негропонте, во имя Светлейшей Республики Венеция и по поручению святой инквизиции, ты арестована по обвинению в ведовстве!

Джудитта увидела, как Октавия испуганно зажала рот руками. Как отец, качая головой, протискивается сквозь толпу. Как удовлетворенно ухмыляется Святой. Одна-единственная мысль билась в ее голове. «Меркурио!»

Затем ее схватили стражники, оттащили от дома и пошли сквозь толпу.

«Меркурио!»

Джудитта услышала, как защелкнулись наручники на ее запястьях, как звякнуло железо. Почувствовала, как ей приподняли юбку и надели на ноги деревянные колодки.

– Вперед, еврейка.

– Джудитта! – в ужасе закричали Исаак и Октавия.

– Ведьма! – заорал Святой.

– Ведьма! – поддержали его крик христиане.

Она услышала голоса швей, Ариэля Бар-Цадока, закройщика Раши Шабтая.

– Нет, это клевета! – кричали они.

И голос отца, на мгновение заглушивший все остальное:

– Нет! Это моя дочь! Отпустите мою дочь!

И только теперь, среди всего этого гама, Джудитта почувствовала, как разливается в ее душе тишина. Девушка оставалась совершенно спокойна. «Мне нужно к Меркурио». Все остальное словно бы ее не касалось. Будто это не ее щиколотки оказались в колодках, будто не на ее запястьях гремели цепи. Будто все, что происходило вокруг, не имело никакого отношения к ее жизни.

– Пошевеливайся, еврейка, – скомандовал командир стражников и подтолкнул девушку вперед.

Джудитта сделала первый шаг. Колодки мешали ей, девушка споткнулась и упала в разогретую летним зноем пыль. Исаак протиснулся к ней и помог дочери подняться. Желтая шапочка сползла ему на затылок.

Джудитта смотрела на отца, не узнавая. Да она сейчас и вовсе не могла разобрать ничего из того, что творилось рядом, словно для нее существовало только то, что оставалось далеко. Стоило немного приблизиться – и все расплывалось.

– Джудитта… – пролепетал Исаак.

Один из стражников толкнул его в спину, и Исаак поморщился от боли.

– Поди прочь, еврей.

Джудитта увидела, что Исаак обронил-таки свою шапочку, и стражник наступил на нее, топча ногами.

– А ты поторапливайся, – подогнал ее командир.

Джудитта мелкими шажками двинулась вперед, насколько ей позволяли колодки.

На набережной Ормезини, влекомая зрелищем, уже собралась толпа.

– Ведьма! – кричали люди. – Ведьма!

Джудитта повернулась и увидела, что Исаак идет за ней. За эти мгновения он осунулся и сейчас казался стариком. Он смотрел на дочь и бессильно оглядывался, зная, что никто не сможет ему помочь.

– И восторжествовала справедливость! – крикнул Святой, вышагивая впереди стражников, точно возглавляя процессию. При этом он поднимал руки так, чтобы свет падал сквозь стигматы. – Справедливость восторжествовала! Славься, Господи!

– Ведь-ма, ведь-ма! – скандировала толпа.

Какой-то молодой парень подобрал с земли камень и швырнул его в Джудитту.

Ее ранило в лоб. Девушка повалилась на землю.

– Вставай! – прикрикнул на нее командир стражи.

Джудитта попыталась подняться, но ноги отказывались ей служить. Она чувствовала, как по лбу у нее стекает кровь, теплая, густая, алая, заливает глаза, застит взор.

– Ведьма! Ведьма! – кричали люди.

Еще один камень попал ей в спину, следующий – в подбородок.

– А ну разойдитесь! – Голос был властный, его обладатель явно привык командовать.

Джудитта почувствовала, как кто-то взял ее под руку, поднимая на ноги.

– Не вмешивайтесь! – с угрозой произнес чиновник.

Капитан Ланцафам обнажил меч.

Командир отряда последовал его примеру.

– Ага, вовремя же ты вспомнил о том, что у тебя есть оружие, – сказал ему Ланцафам, не отпуская Джудитту, ведь девушка едва держалась на ногах.

– Ты слышал, что тебе сказали? Не вмешивайся! – воскликнул командир.

– Передо мной поставлена задача заботиться о евреях, – возразил Ланцафам. – А поскольку ты, похоже, не умеешь защищать арестантов и позволяешь кровожадной толпе вершить самосуд, то тебе лучше убраться отсюда!

– Во имя Светлейшей Республики Венеция… – начал чиновник.

– Во имя Светлейшей Республики Венеция?! – перебил его Ланцафам. – Если хоть волос упадет с головы этой девчушки, если по твоей вине она не доберется туда, куда ты должен был ее отвести, я тебе голову сниму, богом клянусь! Но перед этим я обращусь к самому дожу и потребую для тебя наказания за халатность! И не просто так, а во имя Светлейшей Республики Венеция!

Чиновник посмотрел на командира отряда, затем на солдат Ланцафама, окруживших толпу и опустивших ладони на оружие, заметил шрамы на их телах и понял, что перед ним настоящие бойцы.