Фульвио Лука Ди - Корабль мечты

– Тебя кто-то ищет. – Анна незаметно подошла к нему сзади.

Меркурио повернулся.

– Какая-то девушка…

Он вздрогнул.

– Где? – нетерпеливо воскликнул он. Сердце быстрее забилось в груди. – Где? – Меркурио повысил голос.

– Она ждет тебя на кухне.

На мгновение Меркурио оцепенел, а затем рванулся к дому. Он говорил себе, что это не может быть Джудитта. Не может.

И все же он мчался со всех ног. Какая-то крохотная частичка его души хотела верить, что это Джудитта. Да, это просто-таки обязана оказаться Джудитта.

Запыхавшись, он вбежал на кухню, готовый к величайшей радости. Или величайшему разочарованию.

Девушка стояла к нему спиной. Из окна бил яркий свет, и в его лучах Меркурио смог различить лишь ее темные очертания.

У него замерло сердце.

Девушка была изысканно одета.

Меркурио сделал шаг вперед.

Ее волосы удерживала роскошная заколка, усыпанная жемчугом.

Девушка повернулась.

– Чао, Меркурио.

Юноша отшатнулся, разочарованно вздыхая.

– Чао, Бенедетта…

И вдруг он почувствовал, как горячей волной поднимается в нем ненависть. Ненависть к Джудитте. Потому что это была не она. Потому что она не пришла.

Бенедетта молчала, глядя на него. Она не двигалась.

– Что тебе нужно? – неприветливо осведомился Меркурио.

– Как ты неласков со мною, – улыбнулась девушка.

Меркурио раздраженно пожал плечами.

– Мы с тобой не одного поля ягоды.

– Да, похоже, что так. – Бенедетта все еще улыбалась. – Я могу присесть?

– Что тебе нужно? – повторил Меркурио.

– Мне ничего не нужно. Я пришла сюда предложить тебе мою дружбу.

– Почему?

Бенедетта шагнула вперед, и рука Меркурио едва заметно дернулась, точно юноша хотел остановить ее. Бенедетта сделала вид, что не заметила этого. Она подошла так близко, что Меркурио почувствовал нежный аромат ее кожи.

– Потому что я допустила ошибку.

– Какую?

– Я допустила ошибку, когда поцеловала тебя, – мягко сказала Бенедетта. – Это было неправильно.

– Да…

– Я хотела извиниться перед тобой.

– Ладно…

– Ну так что? Ты меня прощаешь?

– Да…

– Значит, мы можем вновь стать друзьями?

Меркурио отпрянул на шаг.

– Ты не хочешь присесть?

Но Бенедетта вновь подошла к нему.

– Ты помог мне сбежать от Скаваморто. Я этого никогда не забуду. Ты заботился обо мне, а я тебя предала. Теперь я хочу начать все сначала, стать тебе настоящим другом. Мы были отличной парой мошенников. Значит, и друзья из нас получатся хорошие, верно?

– Присядь, – немного повысил голос Меркурио.

Бенедетта смерила его взглядом, не двигаясь еще мгновение, а затем взяла стул и уселась.

– Ты выглядишь усталой. – Меркурио заметил темные круги у нее под глазами.

– Да. Ничего страшного, – улыбнулась Бенедетта. – Скоро это пройдет. – Завтра она прекратит принимать мышьяк, который дала ей колдунья. – Думаешь, я уродина? – Она кокетливо склонила голову к плечу.

– Нет.

– Значит, я не уродлива? – немного по-детски спросила Бенедетта.

– Нет, ты… очень красивая, – прошептал Меркурио. Он чувствовал, насколько его все еще влечет к ней.

– Ты решил за мной приволокнуться, что ли? – рассмеялась Бенедетта.

Меркурио напрягся.

– Я шучу. У тебя никогда не было чувства юмора. – Она немного помолчала. – Я знаю, что твое сердце бьется для другой.

– Ни для кого оно не бьется, – грубо отрезал Меркурио. – Ты ошибаешься.

От волнения у Бенедетты мороз побежал по коже. Значит, эта глупая еврейская девчонка ее послушалась. Но нужно было все узнать наверняка.

– И все-таки ты устроил больницу для отца своей зазнобушки, – равнодушно, словно для нее это не имело никакого значения, произнесла Бенедетта.

– Никакая она мне не зазноба! – рявкнул Меркурио. – Мне на нее наплевать! Видеть ее больше не хочу!

У Бенедетты болезненно сжалось сердце. Злость Меркурио была столь же сильна, как и любовь, которую он все еще испытывал к Джудитте. Он не был холоден или безучастен. Бенедетта смотрела на него: сжал кулаки, стиснул зубы! Как же он прекрасен в своей ярости! Как красит его мука, разъедающая душу!

Бенедетта чувствовала, что Меркурио никогда не будет принадлежать ей. Да, его влекло к ее телу, его очаровывала ее чувственность. Может быть, Бенедетте удастся затащить его в постель. Но он никогда, никогда не будет так страдать из-за нее, как из-за этой проклятой еврейки.

Меркурио отвернулся от Бенедетты и подошел к окну. Он покраснел до ушей.

Девушка похлопала по лавке рядом с собой.

– Присядь.

«Значит, придется довольствоваться тем, что я разлучила их, – подумала Бенедетта. – И радоваться их боли». Большего ей не добиться.

– Расскажешь мне, что случилось?

Меркурио посмотрел на нее.

– Почему бы тебе не рассказать о случившемся своей подруге, которая так тепло к тебе относится? – прошептала Бенедетта.

«Придется довольствоваться малым. Придется привыкнуть к этому», – повторила она про себя.

– Ну же. – Девушка протянула ему руку. – Ты не одинок, помни об этом.

Медленно, точно прирученный дикий зверь, идущий к хозяйке, Меркурио двинулся вперед.

– Присядь. – Бенедетта взяла его за руку.

Юноша повиновался.

– Тебе плохо? – Она сжала его пальцы.

Меркурио понял, что у него нет больше сил держать всю эту боль в себе. Нет сил прятаться за стеной ярости. Ему было страшно. Меркурио казалось, словно бы он заперт в какой-то клетке. Хотелось сбежать, но юноша остался. Он ответил на рукопожатие Бенедетты.

– Да, мне плохо.

– Что ж, теперь я рядом.

И Меркурио почувствовал, как что-то оборвалось в нем. Ему так хотелось не сдерживаться больше, признать, что он не мужчина, а все еще ребенок. Как хорошо было бы, если бы можно было оказаться слабым. Оказаться испуганным. Возможно, тогда он избавился бы от этой боли, камнем лежавшей на его сердце. Меркурио почувствовал, как силы оставляют его, и сдался.

– Спасибо, Бенедетта, – выдохнул он.

Юноша опустил голову ей на колени и разрыдался. Он не мог больше сдерживать слезы, иначе они кровью вышли бы из его тела.

Бенедетта, торжествуя победу, смотрела прямо перед собой, а ее пальцы перебирали волосы Меркурио, распутывали их, точно нитки у марионетки.

– Теперь я рядом, – тихо повторила она, чувствуя, как Меркурио послушно прижимается к ней.

Вот уже несколько дней Шимон ходил вокруг моста Риальто, прочесывая местность с утра и до вечера. Здесь заключались важные сделки, проходили встречи с деловыми партнерами, производился обмен товара, да и торговцы предлагали любые изделия, от маленьких партий для повседневного использования до оптовых закупок – такие товары потом переправляли судами на Восток. Для вора не было места лучше, чем этот торговый район с его замкнутым лабиринтом переулков, площадей и соттопортего. Каждый день здесь покупали и продавали товары, здесь осуществлялись мечты и строились планы. И, конечно же, здесь воровали. Все, что можно было стянуть. Возле Риальто, в этом небольшом райончике, так и кишевшем людьми, величайшее богатство уживалось с жуткой нищетой. Попрошайки и торговцы стояли плечом к плечу в толпе, их тела, затянутые в столь разную одежду, соприкасались, их голоса, их запахи, их тепло – все это смешивалось воедино.

Шимон знал, что в этом бурлящем районе он рано или поздно встретит Меркурио.

В тот день он наблюдал копошение толпы у Джиро, банка, куда приходили все торговцы. Богатые купцы, продававшие специи и восточные ткани, шли в сопровождении верзил, которые должны были защищать своих нанимателей. Но вряд ли при таком скоплении народа это было возможно: толпа, точно повинуясь необъяснимому позыву, вдруг растягивалась или, напротив, сжималась, словно то был единый организм, и даже самый крупный из верзил ничего не мог поделать с этой силой. И вот толпа невольно отрезала купцов от их охранников, и умелый вор, окажись он неподалеку, мог бы воспользоваться таким моментом.

На заходе солнца, когда спал полуденный жар, начала остывать вода в иссушенных палящим зноем каналах, а запахи Венеции и ее людей стали сильнее, Шимон ушел от Джиро и направился к Старым торговым рядам. В последнее время он заметил, что там по вечерам, когда стройка закрывалась и рабочие расходились по домам, собирались отверженные мира сего, нищие и беззаконники.

Они забирались в руины Торговых рядов, на еще не отстроенные и даже не огороженные участки, где до сих пор видны были следы ужасного, разорившего эти места пожара.

Они селились в руинах, строя из обугленных досок, валявшихся на земле, хижины и лачуги.

Они разводили костры и собирались вокруг них стаями, препираясь из-за глотка кислого вина или куска сала, которое можно поджарить над огнем.

Беззубые старики. Молодые парни с остекленевшими глазами. Девушки, предлагавшие всем желающим свое тело. Дети, у которых не было времени для игр. Мужчины и женщины, бесстыдно совокуплявшиеся у всех на виду, точно бездомные псы, и те, кто смотрел на них. Самые юные учились тому, чем и сами когда-то займутся. Самые старые вспоминали о том, чем больше не займутся никогда.

Шимон осторожно шел по руинам. Тут царил кисловатый едкий запах человеческих тел и испражнений, но Баруха это не сбивало со следа. Он внимательно и терпеливо искал свою добычу. Отправляясь в подобные места, Шимон никогда не выпускал из руки длинный нож с обоюдоострым лезвием. Он прятал оружие в рукаве накидки, которую никогда не снимал, невзирая на жару.

Какой-то молодой парень с чумазым лицом и злобой в глазах двинулся в сторону Шимона, сжимая в руке короткую дубинку. Правая сторона лица у него опухла, глаз почти не открывался.

– Отдавай все, что у тебя есть! – Его зловонное дыхание коснулось щеки Баруха.

Шимон выхватил нож из-под накидки и приставил лезвие к горлу незадачливого грабителя. Парень выронил дубинку и отшатнулся.