– Ваши трудности меня не волнуют, – быстро произнес герцог. – Тем не менее послушайтесь моего совета: немедленно уезжайте отсюда. У вас должны быть родственники или друзья. Отправляйтесь к ним.

– Вы ничего не понимаете, – огорченно вздохнула Георгия. – Впрочем, вы правы – это наши трудности. Пойдемте, я провожу вас к заливу.

– Благодарю, – ответил герцог и взял шляпу.

– И прошу вас, ведите себя тихо. Хотя вряд ли кто-то из гостей сейчас в состоянии услышать даже пушечный выстрел, тем не менее все может быть…

Она не стала дожидаться его ответа, задула свечи и вышла из комнаты. Герцог последовал за ней. Было так темно, что им пришлось идти на ощупь. Снизу, из гостиной, доносились громкие крики и смех.

Как и предполагал герцог, гости были совершенно пьяны. Женщины визжали так, будто их режут, и нарочито громко отвечали на приставания мужчин, которые вели себя совершенно разнузданно. Чей-то пьяный голос распевал непристойную песенку.

Георгия вывела герцога в сад. Они пробрались сквозь заросли цветущего кустарника и вышли на посыпанную гравием дорожку, огибавшую дом. Луна пряталась за тучами, почти ничего не было видно. Герцог споткнулся и почувствовал, что Георгия взяла его за руку.

– Я поведу вас, – шепнула она. – Я хорошо знаю дорогу.

Держась все время в тени деревьев, они вскоре оказались у небольшой калитки позади конюшни.

– Надеюсь, вам удастся справиться с вашими трудностями, – постарался завязать разговор герцог, словно они находились на светском приеме.

– Единственное наше спасение – скорее переправиться, – ответила Георгия.

Все ее мысли были заняты тем, где найти гребца.

– А что случилось с тем парнем?

– Он уехал на рынок, в пятнадцати милях отсюда. Его жена сказала, что он собирался заночевать у родственников. И послать за ним нельзя. Гонец не сможет ничего толком объяснить, а его внезапный отъезд вызовет подозрение. Мои люди совершенно бесхитростны и наивны – простые крестьяне, которые всю свою жизнь в поте лица пахали, сеяли, собирали урожай. Они не знают, как избегать опасностей, как противостоять предательству, они не привыкли к риску и авантюрам.

– Им за это платят, – резонно заметил герцог.

– Жалкие гроши, – огорченно махнула рукой Георгия. – Они не получают части прибыли, как другие контрабандисты.

– Тогда почему они этим занимаются?

– Чтобы выжить. Вы не представляете, как им приходится тяжело. И уйти некуда! Они провели здесь всю жизнь, как и их родители. Это наши люди, и мы за них в ответе. Точнее, я, поскольку Чарльз сейчас находится в море.

– По-видимому, вам требуются немалые средства, чтобы содержать поместье.

– Отец оставил все моей мачехе. Однако поместье ее не интересует. Она иногда заглядывает сюда с друзьями, если хочет провести вечерок за городом. Они приезжают, играют в карты и отправляются восвояси. Часто они даже не выходят из дома.

Герцог не сомневался, что Георгия говорит правду. Для Каролины загородный дом служил удобным местом для тайных встреч, местом, где можно устраивать вечеринки, развлекая стариков, подобных Ревенскрофту, где можно беспрепятственно кружить головы очередным кавалерам, избегая осуждающих взглядов любопытного Лондона. Но сама по себе загородная жизнь для Каролины была невыносимой.

Внезапно герцога охватила острая жалость к молоденькой падчерице, ставшей жертвой одной из отвратительнейших интриг. Он бросил взгляд на Георгию. В это мгновение из-за туч показалась луна и осветила ее бледное измученное лицо.

– Вы не должны так жить, и вы это прекрасно знаете, – сказал он. – Рано или поздно вас схватят. Контрабандисты всегда попадаются. И тогда ваших людей, о которых вы так горячо заботитесь, непременно повесят или отправят на каторгу. И Бог знает, что случится с вами.

– Да, нас схватят, – быстро согласилась Георгия, – может быть, даже завтра ночью. Выйти в море без одного гребца – почти то же самое, что донести на самих себя береговой охране. – Она помолчала, а потом проговорила дрожащим голосом: – Прошу вас, мистер Рейвен, помогите нам.

– Это невозможно, – отрезал герцог. – И нет необходимости объяснять причину.

– Вы сами находитесь в затруднительном положении, поэтому должны понять меня, – взмолилась Георгия. – Я не знаю, что мне делать! Я никогда не обратилась бы к вам, если бы дело касалось обыкновенной выгоды. Но… от этого зависит жизнь человека.

– В таком случае расскажите мне все.

– Не могу. Это не моя тайна, и я никому не вправе ее выдавать. Знаю только, что, если не выполню приказа мачехи, последствия будут столь ужасными, что лучше бы мне сейчас же умереть.

Трайдон ободряюще коснулся ее плеча.

– Бедная девочка, – ласково сказал он. – Неужели ваша мачеха так вас запугала? Вы просто не должны ее слушать. Это отвратительная особа! Признаться, я давно с ней знаком, Георгия.

Герцог почувствовал, как девушка напряглась.

– Да, она мерзкая, – прошептала она. – Мерзкая и злая. Но я не могу убежать от нее, я обязана выполнять ее приказы.

– Нет, не обязаны! – Герцог почти кричал. – Вы должны бороться с ней и показать, что больше не боитесь ее.

– Но я боюсь, – возразила Георгия. – Как вы не понимаете! Что бы вы ни говорили, она все равно заставит меня выполнять свои прихоти.

– Даже такие, как тайная переправа шпионов через Ла-Манш?

Георгия вздрогнула и попыталась высвободиться.

– Так вы все слышали?

– Я не мог не слышать. Разве вы не знали, что на лестнице слышно каждое слово, произнесенное в спальне вашей мачехи?

– Я не подумала об этом! – воскликнула Георгия. – Комната долгое время пустовала. Когда-то там была спальня моей матушки. Мачеха воспользовалась ею только потому, что другие комнаты оказались заняты гостями.

– Простите, но я стал невольным свидетелем вашего разговора.

Георгия отвернулась, смутившись.

– Еще я слышал звук пощечины, – тихо добавил герцог. – Как вы можете терпеть подобное унижение?

– Я не вижу выхода, – прошептала она.

– Переправляться ночью через канал – просто сумасшествие, если не сказать больше. Поймите, идет война. Мужчины, и ваш брат в том числе, сражаются с Наполеоном не на жизнь, а на смерть. А что же делаете вы?

Георгия закрыла лицо руками.

– Довольно! – взмолилась она. – Я несколько ночей не могла сомкнуть глаз. Все лежала и думала, как отказаться. Но ничего не пришло на ум, и я снова вынуждена подчиниться. – Минуту они молчали. Затем с полной безнадежностью она добавила: – Должна признаться вам, что я ужасно боюсь завтрашней ночи. У меня дурное предчувствие. Не знаю почему…

Герцог колебался. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно бежать отсюда, не оглядываясь. Вместе с тем неожиданное желание защитить Георгию не позволяло двинуться с места. Казалось, молчание продлится бесконечно. Наконец Георгия сказала:

– Ну, с Богом! Нед, наверное, беспокоится, почему нас так долго нет.

Трайдон с трудом стряхнул с себя оцепенение. Они медленно приближались к заливу. Там, в небольшой впадине, незаметной из дома, стояла его лошадь. Но герцог вдруг снова остановился.

– Если как следует поразмыслить, из любого положения найдется выход, – сердито сказал он.

– Я тоже когда-то так считала, – ответила Георгия голосом, лишенным эмоций.

– Надеюсь, мне удастся отговорить вашу мачеху от этой затеи, – задумчиво произнес герцог.

– И какая от этого будет польза? Даже если вы и знали ее раньше, вряд ли она вам скажет спасибо за то, что вы вмешиваетесь в ее дела. Кроме того, мы выполняем не только ее приказы.

– А чьи? – решительно спросил герцог, заранее предполагая ответ.

Вероятно, приказы того человека в сером с надменным, ухмыляющимся лицом, который так резко выделялся из всей беспутной, пьяной компании, подумал он.

– Я не знаю его имени, – сказала Георгия. – Но, судя по случайно услышанным обрывкам разговора между ним и мачехой, кажется, он француз.

– Француз! – возмущенно воскликнул герцог. – Неужели вы ничего не понимаете? Все становится вполне очевидным.

– Да, конечно, но я бессильна, поскольку только получаю приказы и выполняю их.

– Но почему? – допытывался герцог.

– Этого я вам тоже не могу сказать, – ответила Георгия. – Достаточно того, что нас до сих пор не поймали и кое-кто живет в относительной безопасности.

– Тот, кого вы любите? – участливо спросил герцог. – Ваш брат или ваш муж?

– Не спрашивайте меня об этом! – вспыхнула Георгия. – Уезжайте немедленно!

Она хотела проститься, но герцог схватил ее за руку.

– Я все равно все выясню, – решительно заявил он. – Ваша мачеха имеет над вами власть, ибо обладает тайной, касающейся вашего брата.

– Пустите меня! – яростно запротестовала Георгия. – Я вас совсем не знаю и не доверяю вам. Вы обманули меня, выдавая себя за другого.

– Если бы я сказал правду, то уже находился бы на том свете, – заметил герцог. – Хотя не думаю, что тот свинопас, или кто он там еще, способен на приличный выстрел.

– И вовсе он не свинопас, – с детской запальчивостью воскликнула Георгия. – А старый Сэм, лесничий. Он с сорока ярдов может попасть зайцу в глаз, так что шансов на спасение у вас не было никаких.

– Не нужно бояться меня только потому, что я пытался спасти свою жизнь. Послушайте, Георгия, разрешите мне вам помочь.

– Вы поможете, если завтра ночью поплывете с нами.

– А если я это сделаю, вы откроете свою тайну? Доверитесь мне?

– Если вы будете с нами, я смогу вам доверять. Но лучше бы вам сейчас же уехать, как вы и собирались. Вот ваша лошадь, прощайте и забудьте все, что здесь произошло. Я только что умоляла вас остаться, а теперь думаю, зря это делала. Я должна сама справиться с трудностями.

– Вы женщина, – возразил герцог. – А женщины, поверьте мне, совсем не приспособлены к такой жизни.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Георгия. – Я давно забыла, что я женщина, и другие тоже. Мои приказы выполняются только потому, что я дочь своего отца. «Это старый сквайр нам приказывает, а не маленькая курносая девчушка», – говорят мои люди.