Нил Роуз - Контора

Она познакомила меня со своим мужем Генри, который был старше всех нас лет на пять.

– Он – компаньон в фирме «Франклин Арнольд энд Типтон? – с гордостью напомнила мне Мелинда. – Зарабатывает кучу денег. Элли говорит, ты тоже пытаешься стать компаньоном, но все мы считаем, что с их стороны было бы глупо предпочесть тебя ей.

Генри слегка поморщился. Этот чопорный седой человек явно будет не в своей тарелке в Диснейленде – так же, как Утенок Дональд ощущал бы себя за рабочим столом Генри во «Франклине». Они с Мелиндой не очень-то подходили друг к другу, но Мелинду определенно устраивал доход мужа, благодаря которому она могла вести образ жизни, к которому привыкла.

– А вы не безумны, не так ли? – спросил я со слабой улыбкой.

– Только в отношении юриспруденции, – ответил Генри. Я понадеялся, что у него просто такой суховатый юмор и чопорные манеры. Однако, как выяснилось впоследствии, это было не так.

В отчаянии я нарочно уронил свой паспорт, надеясь, что без него меня не впустят во Францию. Однако Робби вприпрыжку догнал меня и несколько раз хлопнул паспортом по голове.

– Что у вас с головой? – осведомился он.

– В данный момент у меня с ней все в порядке, – ответил я, глядя в его удаляющуюся спину.

Наши места оказались как раз за спинами Аниты и Робби, и я усомнился в справедливости наказания: в конце концов я же никого не убил! Тогда за что же мне это? Почему я должен три часа терпеть Робби, который скачет у нас за спиной, периодически наваливаясь на спинки наших сидений?

– Это так волнующе! – повторял он. – Обычно я – зануда-юрист, весь день корпящий за своим столом. Так что когда мне выпадает шанс быть самим собой и совершенно безумным, это просто потрясно!

– Значит, это и есть ваше настоящее я? – спросил я, но сарказм был слишком тонок для Робби.

– Совершенно верно, я безумен на все сто двадцать три процента. Робби Безумный Охотник – вот как меня называют! Честно! Я такой чудной, что никак не могу остановиться. – И он засмеялся, как полоумный, так что все пассажиры уставились на него, опасаясь, что попали в один поезд с психом.

Наклонившись к Элли, я прошептал:

– Напомни мне, почему ты дружишь с этими людьми?

Погладив меня по руке, она улыбнулась ослепительной улыбкой, от которой всегда таяло мое сердце.

– Потому что это мои друзья, вот почему. И мы дружим целую вечность.

Мы нырнули в туннель как раз в тот момент, когда Робби старательно объяснял мне, как именно действует его бейсболка, и мне захотелось, чтобы воды Ла-Манша прорвались и поглотили нас. Однако вскоре это чувство ушло, и мы наконец остановились возле Диснейленда, освещенного холодным, но ярким светом зимнего солнца.

Я предвкушал, как немного поваляюсь в постели, приму ванну и, возможно, поплаваю в бассейне – в общем, расслаблюсь. Но Робби, у которого, казалось, ноги были на пружинах, придерживался совсем иного мнения. Уже через полчаса после того, как мы зарегистрировались в гостинице, вся наша компания выстроилась у входа в парк, готовая к развлечениям, которые Робби обещал на нас обрушить.

Теперь на нем была шапка с ушами Микки Мауса, которые возбужденно болтались, когда он вертел головой. Оказавшись перед Главной улицей, Робби не знал, что предпринять. Кругом было так много соблазнов, что у него разбегались глаза. Он кидался во все стороны сразу, готовый взорваться от волнения, но так и не мог решить, куда направиться. Между тем Генри изучал карту парка, слегка нахмурившись, с деловитостью юриста из отдела недвижимости, привыкшего к более профессиональной картографии.

Я повернулся к девушкам, которые весело болтали в сторонке, и издал вздох. Не так я представлял себе наши драгоценные выходные. Мое настроение еще ухудшилось, когда мое предложение, чтобы все мы разделились на короткое время (я имел в виду лет этак на двадцать), было отвергнуто как скучное.

– Все в школе считали тебя скучным, – сказала Мелинда. – Но Элли клянется всем на свете, что ты больше не зануда. – Как ни странно, она говорила это не со зла: просто если что-то приходило Мелинде в голову, она тут же произносила это вслух. Это было как бы неопровержимым доказательством того, что мозг у нее все-таки работает.

В конце концов Генри решил, что мы начнем с Фронтира[48] и методично охватим весь парк, двигаясь против часовой стрелки. Робби побежал вприпрыжку вместе с Анитой впереди нас, так что у нас была короткая передышка. Когда мы наконец добрались до места назначения, он уже стоял в очереди на Гору Большого Грома.

Прождав пятнадцать минут, мы очутились в санях для катания с американских гор, и для безопасности были пристегнуты ремнями. Сани были стилизованы под поезд из фильмов о Диком Западе. Робби и Анита были прямо перед нами, и когда поезд, издавая резкий скрежет, медленно покатился вверх по крутому склону, единственное, что я видел и слышал – это Робби, который размахивал в воздухе руками и вопил: «О боже, о боже, о боже, вот мы и едем, едем, едем!?» Затем поезд остановился, чтобы мы могли оглядеться, и на большой скорости устремился вниз. Элли вцепилась мне в руку и хохотала, как безумная, и я тоже засмеялся счастливым смехом, представив себе, как у Робби и Аниты откажет механизм, обеспечивающий безопасность, и они покатятся, на манер Лживого Койота, прямехонько на каменистые просторы Дикого Запада.

Конечно, у Робби было правильное отношение к этому аттракциону, и постепенно все мы заразились его детским весельем. Как и предсказывала Элли, это было бездумное веселье. Итак, выбросив все из головы, мы вопили вместе с Робби, мчась вниз и вверх по Космической Горе, покачивались, отправившись в Звездные Путешествия, и издавали разбойничий клич, вторя Пиратам Карибского моря.

Когда мы со свистом летели, огибая угол в «Индиане Джонсе и Храме Опасностей», Мелинда вдруг тронула меня за руку. Я удивленно взглянул на нее.

– Ты не такой мерзкий, каким я тебя помню, – прокричала она.

Не зная, что сказать, я солгал:

– Ты тоже.

Позднее мы наконец-то разделились. Мы с Элли направились прямо в «Сказочную Страну Фей».

Как оказалось, это было безмятежное морское путешествие, и мы любовались пейзажами из сказок. Элли прилегла мне на грудь, затаив дыхание.

– Я так тебя люблю, что иногда это даже пугает меня, – призналась она. – Меня не покидает тревога, что что-то пойдет не так, и все это у меня отберут.

Меня начала бить дрожь. Я даже не знал, как сильно ее люблю. Я так долго представлял ее идеальной половинкой для себя, а теперь это стало реальностью. Порой мне все еще не верилось.

– Я тоже тревожусь, – сказал я и почувствовал, как она беспокойно шевельнулась. – Кто бы не встревожился, когда все так идеально?

Это звучало сентиментально, но в кои-то веки Элли не сделала пренебрежительного жеста, а поцеловала меня очень нежно.

– Я знаю совершенно точно, что ты сейчас ощущаешь.

Мы все еще обнимались, когда лодка подошла к причалу. Я услышал голос Робби – он оказался гораздо ближе, чем мне бы хотелось:

– Ух ты! Я не знал, что это любовная лодка.

Анита начала тревожно озираться.

– В самом деле? Здесь нигде об этом не сказано. Я думала, это место для семейного отдыха. Любовная лодка вряд ли уместна, когда кругом дети.

Улыбаясь, мы сошли на берег и начали обсуждать планы на вечер. Робби хотел вернуться в отель, освежиться и снова отправиться в парк, чтобы увидеть его ночью. Генри и Мелинды с ними не было: они ушли в отель раньше.

– Этот Генри! – сказал Робби. – Забавный парень! Заявил, что в этом парке ему хочется сделать себе лоботомию ржавой вилкой. – Он покрутил пальцем у виска. – А еще говорят, что безумен я.

Однако у нас с Элли были другие планы, и мы сослались на необходимость немного поработать у себя в номере. Впрочем, это было не совсем ложью: нас попросили взять в поездку ноутбуки, чтобы проверять и-мейлы на случай, если что-нибудь произойдет. Но были у нас еще и дела поважнее этого.

Робби попытался пристыдить нас, скандируя на предельной громкости: «Зануды!», но мы выдержали.

Желая вознаградить себя за шесть недель каторжного труда, мы с Элли растянулись на кровати в своем номере, не собираясь никуда выходить в тот вечер. После восхитительно медленного и обстоятельного секса мы заказали ужин в номер и вернулись в постель, чтобы по второму разу заняться любовью.

Потом Элли пошла принять душ, попросив меня включить ее ноутбук и проверить электронную почту. Мы так устроили, что информация для меня поступала на ее компьютер.

Лежа в постели нагишом, я просматривал сообщения, ни одно из которых не было важным или интересным. Потом от нечего делать я начал просматривать другие файлы. Добравшись до «БНав», от одного названия которого меня тошнило, я заметил документ под названием «Ханна».

Душ все еще шумел, поэтому я раскрыл его и обнаружил знаменитый меморандум, посланный Элли Ханне. Интересно, почему она так назвала его: ведь Элли давала всем своим документам только функциональные названия.

Я закрыл документ, думая о Ханне. А не позвонить ли ей, чтобы удостовериться, что у нее все в порядке? Я уже собрался выключить компьютер, когда что-то странное вдруг привлекло мое внимание.

Вероятно, компьютер сыграл со мной грубую шутку. Это был меморандум, датированный и, по-видимому, посланный несколько недель тому назад. Но не было сомнения, что его создали за день до того, как была уволена Ханна.

Должно быть какое-то разумное объяснение.

Во-первых, компьютер мог быть неисправен. Что-то связанное с заговором «Майкрософт» с целью дестабилизировать мир.

Во-вторых, меня могли подвести мои глаза. Я никогда им до конца не доверял – у них был взгляд с хитринкой.

Возможно, мой разум, не выдержавший давления от сделки «БНав», оказался в липких объятиях паранойи.

Я закрыл глаза и выждал несколько секунд, потом снова открыл. Меморандум никуда не исчез.