«Да, я графиня Аламбер, там, во Франции, у меня дом. А здесь я в чужой стране, я загнана в угол и мне не позволено делать опрометчивые шаги. Значит, я должна затаиться и ждать. Но в конце концов, я обрету свободу и вновь буду наслаждаться жизнью. Я буду вдыхать запахи цветов, мужчины вновь станут восхищаться моей красотой, будут поклоняться мне и возможно, я в конце концов, буду счастлива. А еще у меня есть сын, — вспомнив о Мишеле, Констанция вздрогнула и вся напряглась, — да-да, сын, я выносила его под сердцем и люблю его. Мне казалось, я о нем забыла, но я помнила о нем всегда и все время моя душа рвалась к ребенку. Боже, он, наверное, уже большой, похож на Армана. А может быть, он как две капли похож на меня в детстве. Возможно, у него такие же ямочки на щеках и так же загнуты ресницы, такие же брови. Как мне хочется его увидеть, подержать его ладони в своих руках, прижать его к себе и нежно поцеловать в глаза, в щеки, в губы! Боже, мой мальчик, мой Мишель!» Констанция готова была расплакаться, думая о сыне, думая о том, как она была жестока, решив вычеркнуть его из своей памяти.

«Нет-нет, я допустила большую ошибку, но я ее обязательно исправлю. Мишель, мы будем вместе, я буду о тебе заботиться, я буду тебя воспитывать и ты вырастешь прекрасным человеком. Я буду отдавать тебе все свое время, я научу тебя всему, что знаю сама. И ты, возможно, будешь более счастливым, чем твоя мать и твой отец. Возможно, тебе не придется мучиться, возможно, ты всегда будешь свободным».

— Мишель, Мишель, — шептала Констанция, расхаживая по пустынным и мрачным покоям дворца, — когда же я вновь встречусь с тобой, когда же я смогу тебя обнять?

И тут же сама себе ответила:

— Тогда, когда я смогу вырваться из этой золотой клетки. Только тогда мы будем вместе, когда перестанем зависеть от короля Пьемонта. Конечно, я благодарна ему, он спас меня, выходил, но он же сам во всем и виноват. Ведь это он, Витторио, вынудил меня идти той ночью к нему в Риволи и все получилось из-за него, из-за его желания обладать мной.

— Госпожа, — послышался голос служанки.

— Да, дорогая, — Констанция, смахнув слезу, обернулась. — Что случилось?

— Госпожа, к вам барон Легран, он ждет внизу.

— Спасибо, скажи барону, что я сейчас спущусь. Констанция немного припудрила лицо, поправила платье и, застегнув медальон, улыбнулась своему отражению.

«Ну что ж, ты хоть и пережила довольно страшные времена, выглядишь прекрасно и все еще, возможно, в твоей жизни сложится хорошо. Не надо отчаиваться, Констанция». Она направилась по широкой мраморной лестнице вниз, туда, где поигрывая шляпой в руках, стоял, обло-котясь о балюстраду, барон Легран.

Увидев Констанцию, барон учтиво поклонился даме, поцеловал руку.

— Извините, барон, что я заставила вас ждать.

Да что вы, графиня, я только приехал, не стоит извиняться.

— Пройдемте, — графиня взяла барона под руку и провела по двору.

Мужчина и женщина остановились у большой двери.

— Откройте, пожалуйста, барон, я хочу взглянуть на свои сокровища.

Барон распахнул большую дверь. Констанция вошла в большое пустынное помещение. В двух углах были составлены картины, скульптуры, мебель.

— Вот это, — Констанция указала направо, — все, что досталось мне из дворца в Риволи. А вот это — из

Дворца в Турине. Все остальное разграбили и уничтожили французы.

— Немного, — бросил барон Легран.

— Это плата за то время, что я была с королем.

— Я понимаю вас, графиня, и сочувствую. Увидев это, а тем более вспомнив, можно разрыдаться. Но не стоит, графиня, предаваться отчаянию, не все так плохо.

Констанция резко обернулась и увидела, что в двери стоит один из ее соглядатаев.

— Это ваша тень? — заметил барон Легран.

— Да, его приставил король, его величество боится, что я могу сделать какой-нибудь опрометчивый шаг, могу убежать.

— Значит, он чувствует, что все не так хорошо.

— Да, чувствует, хотя я стараюсь делать вид, что все в наших отношениях изменилось.

Увидев шпиона, лицо барона сразу же сделалось хмурым. Он приблизился к Констанции и прошептал:

— Графиня, а вы уверены в том, что хотите покинуть свою золотую клетку?

Графиня не задумываясь ответила:

— Да, барон, да.

Барон Легран и графиня де Бодуэн не успели договорить, как рядом с дверью, во дворе, возник силуэт всадника, за которым как тень следовал второй соглядатай.

— Это король, — прошептала Констанция, отходя от барона на шаг.

Король быстро соскочил на землю и вошел в помещение. Барон Легран, сняв шляпу, учтиво поклонился монарху. — Я никогда не думал, барон, что столь доблестный военачальник может интересоваться мебелью. Хотите купить или желаете что-нибудь продать графине?

— Нет, ваше величество, мы абсолютно случайно забрели сюда.

— Но если вы даже и желаете что-нибудь приобрести, то слишком поздно, барон, это все уже продано.

— Как? — изумленно воскликнула Констанция, бросаясь к королю Витторио.

— Очень просто, я все это продал.

— Но ведь это принадлежит мне, ведь это мои картины, моя мебель, мои скульптуры. Почему? Эти вещи мне нравились.

— Потому, дорогая, — глядя прямо в глаза Констанции, сказал король Витторио, — потому, что мы покупаем новые вещи, новую мебель, новые картины, новые скульптуры — все будет новое, ты же сама мечтала об этом. У каждого своя роль.

— Твоя роль следить за мной — тихо произнесла Констанция.

— Да, и это тоже, — кивнул король Витторио. — Должен знать все твои тайны, Констанция, я должен знать, где ты, с кем ты.

— Оставь мне мои тайны.

— У тебя, дорогая, еще достаточно секретов от меня, так что можешь не переживать.

— А эти еще долго будут следовать за мной по пятам? — Констанция кивнула на дверной проем, где стояли соглядатаи.

— Сколько нужно, столько и будут, — коротко ответил король.

— Ваше величество… — барон Легран сделал шаг.

— Спокойно, барон, не надо ничего говорить, я желаю, чтобы вы немедленно покинули этот дворец и направились в Турин.

— Но я… — хотел что-то сказать барон Легран. Король ее дал ему сказать.

— Это мой приказ, барон, и вы немедленно должны будете ему подчиниться.

Барон поклонился королю, затем Констанции. Графиня подала руку, барон склонился и прошептал:

— Я найду способ, графиня, чтобы вам помочь.

— Да, барон, я на это очень надеюсь. Когда за бароном Леграном захлопнулась дверь, король улыбнулся и немного скептично произнес:

— Теперь я вижу, Констанция, ты выздоравливаешь.

— Да, я знаю, — ответила женщина. — Почему ты на меня так смотришь? — перехватив взгляд короля, спросила женщина.

— У вас с бароном похожи глаза, как у брата и сестры.

— Да нет, я никогда этого не замечала.

— А я вот заметил сразу, вернее, у вас похожи не глаза, а их выражение, вы с ним, как будто, что-то замышляете.

— Да нет, что ты, дорогой, — попыталась успокоить короля Констанция, — мы просто очень мило беседовали о живописи и тут как раз появился ты, прервал наш разговор.

— Прошу меня извинить, графиня, я не хотел мешать беседе. Я люблю тебя, Констанция, — подойдя почти вплотную, произнес король Пьемонта Витторио.

— Да, я это знаю, — улыбнулась Констанция. Почти целую неделю Констанция уговаривала Витторио, чтобы он позволил ей увидеться с сыном. Король упирался, отнекивался, но Констанция была настойчива. Она пустила в ход все свое обаяние, она уверяла короля в верности, в том, что любит его, в том, что свидание с сыном ей необходимо.

Король Витторио согласно кивал головой, но его губы как-то странно подергивались, а по его глазам было видно, что он не совсем доверяет Констанции.

— Нет, нет, еще опасно путешествовать, еще много по лесам всяких разбойников, бродяг.

— Да нет же, нет же, Витторио, мне это просто необходимо, я страстно желаю увидеть Мишеля, а потом я сразу же вернусь к тебе. Свидание будет кратким — всего лишь один день плюс дорога.

Наконец, король согласился.

— Хорошо. Но ты же знаешь, что я не могу прожить без тебя и дня, я так привязался к тебе, Констанция, я люблю тебя.

— Да, Витторио, я это знаю. Но пойми и ты меня, я все же мать, у меня есть ребенок, и я давным-давно уже не видела его. Мне необходимо взглянуть на него, поцеловать его, я хочу его увидеть. А если ты мне не веришь, отправь со мной своих людей, ведь они не отходят от меня ни на шаг.

Король усмехнулся.

— Да, я, даже если бы ты и не просила, послал бы их с тобой, ведь им поручено заботиться о тебе, опекать тебя, а в случае опасности, они должны защитить тебя, спасти.

— Спасибо за заботу, — иронично улыбнувшись, заметила Констанция.

— Ничего не могу поделать, дорогая, я люблю тебя и даже от одной мысли, что кто-то может причинить тебе зло, мне становится плохо. Так что, пусть они уж присмотрят за тобой в дороге.

— Хорошо, я согласна.

Король взял руку Констанции и прижав к своим губам, поцеловал.

— Ну, Витторио, не стоит, я же скоро вернусь — туда и назад.

— Это очень долго, я уже давным-давно не расставался с тобой на столь длительный срок.

— Какой это длительный срок, всего лишь два дня.

— Это для тебя всего два дня, а для меня — целая вечность. Я скучаю без тебя, дорогая, если бы только знала, как сильно!

Король говорил настолько проникновенно и искренне, что даже у Констанции дрогнуло сердце. Она крепко прижалась к нему. Король обнял ее и поцеловал в щеку.

— Ну ступай, ступай, а то я не выдержу и передумаю. Констанция выскользнула из объятий короля и быстро пройдя с десяток шагов, остановилась и, глядя прямо в глаза Витторио, произнесла:

— А я ведь тоже скучаю без тебя.

Король прищурился, на глаза навернулись слезы. Через час Констанция уже сидела в маленькой карете, запряженной парой лошадей. Лошади резво бежали, а Констанция смотрела в окно.